Весенний сад - Сибасаки Томока
Открывшийся сайт был прост, оформлен не без вкуса. На заглавной странице — картинка: в весеннем лесу женщина в одной из поз йоги. Она сидит спиной к свету, поэтому выражение лица не разглядеть. Адрес указывал на летний курорт в префектуре Яманиси. Ниси кликнула строчку «Инструктор», и появилась фотография женщины. «Савада Асука». Наверное, это настоящее имя Умамура Кайко.
«Красавица», — было первой мыслью Ниси. Длинные черные волосы, собранные в узел, поза — в Савада Асука определенно было что-то от Умамура Кайко. Длинный разрез глаз, большой рот. И фигура с откинутой назад спиной вызывала в памяти акробатические позы, запечатленные на фотографиях «Весеннего сада».
Однако Ниси все больше охватывало ощущение, что эта женщина — не Умамура Кайко. «Послание» инструктора, отчаянно составленное из таких формулировок, как «естественная сила», «очищение», «оздоровление», никак не вязалось ни с Умамура Кайко, улыбавшейся со страниц фотоальбома, ни с Умамура Кайко, сделавшей рисунок камелии в своем сборнике. Ниси несколько раз пересматривала сайт, и в ее представлении «Савада Асука» и «Умамура Кайко» расходились все больше.
Ниси ушла с сайта, раскрыла «Весенний сад» и успокоилась: Умамура Кайко существует. Вышла на балкон — солнце по-прежнему заливало лучами голубой дом.
Там, внутри, были нарисованные Умамура Кайко окна и лестница. Когда Ниси подумала об этом, ее охватило желание убедиться в том, что они сохранились.
Дважды в день она проходила мимо голубого дома, разглядывала его с балкона своей квартирки Дракона. В середине февраля с сайта недвижимости исчезло объявление о том, что дом сдается, но никаких признаков жизни не последовало, поэтому она предположила, что в силу каких-то обстоятельств дом сдаваться не будет.
Было очень досадно, что по стечению обстоятельств она отсутствовала в тот день, когда в дом въехали новые жильцы. В конце марта Ниси уезжала на пару дней повидаться с матерью, живущей в Тиба. Отправившись после возвращения в свой утренний обход, она увидела перед домом легковую машину светло-голубого цвета, а во дворе за воротами — трехколесный велосипед. Ниси была потрясена до глубины души. Подойдя к воротам, обнаружила уже прикрепленную табличку с фамилией Морио, а подняв глаза, заметила, что на окнах второго этажа опущены белые, солнцезащитные жалюзи.
Первой мыслью было: «Не то!»
…Не так, как на фотографиях в альбоме «Весенний сад». На окне, где должны висеть шторы, оказались жалюзи, рядом с входом стояли легковая машина и трехколесный велосипед, валялись, словно так и надо, детские игрушки, имя на табличке выполнено в современной каллиграфии.
Взбудораженная, Ниси вернулась к себе, внутри все дрожало, работать она не могла. Каждый час она выходила, чтобы пройти мимо дома, и застала тот момент, когда машина, исчезнувшая около часа дня, ближе к четырем вернулась. Спрятавшись за фонарным столбом, она наблюдала, как из машины вышли молодая мать и двое детей. Мальчик, которому вот-вот поступать в школу, и девочка, которую мать держала на руках.
Ниси была поражена и растеряна при мысли о том, что здесь действительно кто-то поселился. Сначала это было похоже на страх: вдруг все изменится до неузнаваемости, — но, совершая свои прогулки туда-сюда мимо дома, где жила теперь «семья Морио», через неделю Ниси отметила, что этого не случилось.
Кончилось время, когда дом пустовал. Здание, где еще неделю назад никого не было, осталось тем же, но его пространство, его цвета изменились. Дело было не только в том, что появились люди, казалось, сам дом внезапно ожил. Он, который всегда выглядел, как на фотографиях, зашевелился. Можно, конечно, считать это преувеличением, но в нем появилось что-то живое: словно кукла превратилась в человека. Теперь каждый раз, когда Ниси проходила мимо и видела торчащий из почтового ящика конверт или сохнущее на веранде белье, на душе у нее теплело.
Видела она и жильцов из дома Морио. Двух детишек автобус забирал в детский сад. Отец, похоже, возвращался домой поздно: на глаза Ниси он попался всего один раз. Высокий мужчина, которому очень шел черный костюм.
Этот дом стал Ниси ближе, чем тот, пустой, но теперь он принадлежал чужим людям: войти туда было нельзя. Осознание невозможности породило непреодолимое желание попасть внутрь. Ниси размышляла так: будь она знакома с хозяевами — была бы вхожа в дом, так нельзя ли как-нибудь с ними познакомиться? Но род их занятий и образ жизни слишком отличались от ее собственных.
В течение своего рассказа Ниси выпила семь средних кружек пива и дважды выходила в туалет. Таро выпил одну кружку и перешел на чай. После развода он решил выпивать не больше одной кружки пива за раз и три года соблюдал это правило.
У Таро и сейчас временами всплывала в памяти фигура пьяного отца, который, зацепившись одной ногой за другую, падает в комнате на пол. Отец поначалу пил только пиво, потом стал пить и водку — в какой же момент число этих рюмок выросло до двух-трех? Будь он жив, наверняка количество потребляемого алкоголя увеличилось бы еще.
Ниси сделала глоток — отхлебнула из восьмой кружки, глаза ее из глубины очков в черной оправе пристально всматривались в лицо Таро.
— Знаешь, что меня давно беспокоит…
«Глаза пьяного», — подумал Таро.
— А где крыса или заяц?
— Крыса?
— Я о квартирах. Они начинаются с Дракона, так что первых четырех знаков зодиака не хватает. Я думаю, что были еще «Палаццо Саэки Один» и «Два».
— По порядку должно быть так.
— Наверное, эти дома уже снесли?
— Ты думаешь? Но «Крыса», «Бык», «Тигр», «Заяц» — это всего четыре? Ведь домов с двумя квартирами практически не бывает. Они назывались по-другому? Или в этом есть какой-то скрытый смысл?
— Ну, не знаю…
Таро поднял свой стакан с чаем — в нем остался один лед. Еда здесь действительно была вкусной. Таро больше понравилась курица в кляре, чем кальмар.
— Прости, мне как-то неловко, вот и болтаю о чем попало.
Ниси, ухмыляясь, осушила восьмую кружку. Посмотрев на нее в профиль, Таро сказал:
— Я думаю, вы ровесница моей старшей сестры.
— Да? У меня тоже есть младший брат. Немного младше. А чем занимается ваша сестра?
— Она в Нагоя, преподает в техникуме.
— Аа, Нагоя. А где она там живет?
— Где? Я не помню.
— Так спросите. Она на вас похожа?
— Мне как-то не говорили. Пять лет уже мы каждый сам по себе. Кажется, она работает только ради того, чтобы раз в год съездить за границу, недавно вот, а-а… какие-то памятники в Мексике.
— Да, я слышала о них. Она приезжает в Токио?
— Совсем не бывает. Года три уже не виделись.
— Что?! Целых три года!
— Вот так. Пришлет иногда письмо по электронной почте.
— Как же так! Как же! Нет, ну как это так?!
Видимо, под влиянием выпитого Ниси вдруг стала сама непосредственность. Таро решил, что дальнейший интерес к его персоне обременителен, и не стал говорить, что он и мужчина, живший в голубом доме, — тезки и что вырос он в таком же спальном районе, что и Ниси. Только не в пятиэтажке, а на тринадцатом этаже пятнадцатиэтажного дома, построенного по самым передовым технологиям того времени. У окна, выходившего на галерею, стояла двухъярусная кровать, и, когда Таро пошел в школу, он стал спать наверху, а старшая сестра — внизу. Каждый вечер перед сном он с высоты смотрел на город. Мост, перекинутый через канал, голый металлический остов фабрики и труба мусоросжигательного завода. Сделаешь три раза вдох в такт красному огоньку, который мигает на трубе, и уснешь. Этому его научила сестра.
Счет оказался небольшим, Таро даже решил, что в нем ошибка; Ниси, как и обещала, заплатила всю сумму. Когда они вышли из пивной, Ниси сказала, что идет на вечеринку, которую устраивает у себя приятельница, и направилась к станции. Таро дошел с ней до входа. Расставаясь, Ниси достала из матерчатой сумки давешний фотоальбом. Разделила его на две части. Оказалось, что так были сложены два одинаковых экземпляра, и Ниси протянула один Таро.
