Крестные дети - Колридж Николас

С радостными воплями дети кинулись на раскаленную солнцем каменную лестницу и дальше на террасу.

— Чарли, Джеми, ради всего святого, не толкайте моих крестных дочерей локтями. Там всем хватит. Да, Стюарт, я рекомендую тебе переодеться во что-нибудь полегче, иначе ты просто расплавишься.

Стюарт переоделся в шорты, в которых ходил на уроки физкультуры, и спустился вниз.

Все уже сидели в беседке. Во главе стола восседал Маркус, с одной стороны от него была Сэффрон, с другой — Чарли. Сам стол был сделан из одного огромного куска мрамора со скошенными краями. Стюарту предназначалось место между Мэри и Абигейль. Он снова взглянул на своих новых знакомых. Больше всех ему нравились Джеми и. может быть, Сэффрон, а Чарли внушал смутные опасения.

С кухни пришли девушки, они принесли тарелки с какими-то большими белыми овощами. Стюарт никогда не видел ничего подобного. Судя по недоумению на лицах других ребят, никто из них также не знал, что им предстоит сейчас есть.

— А кто знает, что это такое? — задал вопрос Маркус.

Никто не ответил.

— Белые слизни? — предположил Джеми, и все рассмеялись.

— Нет, это не слизни. Еще будут идеи?

— Сопли какого-нибудь старика? — снова попытался угадать Джеми, и на этот раз смех был еще громче. Больше всех веселились Чарли и Сэффрон. Стюарт тоже хихикнул. Мэри было неловко, а Абигейль явно не понимала, что здесь смешного.

— Довольно, — прервал всеобщее веселье Маркус. — Это спаржа. Лучшая еда в мире! Ее только сегодня купили на рынке в Боле. Французы говорят, что она действует возбуждающе, но вы сможете проверить это, только когда подрастете. Есть спаржу нужно только руками, никогда не пользуйтесь этими ужасными прихватками, которые всегда дают в ресторанах, и уж точно нельзя есть ножом и вилкой. Окунайте кончик в растопленное масло — это очень вкусно. Правильно, Сэффрон, именно так.

Масло должно течь по спарже. Чем больше масла будет у вас на подбородке, тем лучше. Как вам это нравится? Абигейль?

Она нахмурилась:

— Это не очень-то культурно.

— Когда мы говорим о спарже, это как раз уместно. Сегодня ты узнала что-то новое. Вернувшись в Америку, ты сможешь рассказать всем, что это Маркус Брэнд научил тебя, если кто-нибудь тебе не поверит.

Спаржу смели в мгновение ока, и служанки вынесли накрытые подносы.

— Кто угадает, что у нас здесь? Все готовы? — Маркус осматривал стол. — Давайте, давайте! Вот это приспособление, которое необходимо для следующего блюда, поможет вам. Что, по-вашему, можно делать этой жуткой штуковиной? — у него в руках оказались серебряные кусачки и крючок.

— Вырывать зубы? — предположил Джеми.

— Неплохая мысль, но стоматология тут ни при чем. — Он приподнял крышку одного из блюд. — Это омар. Кто из вас когда-нибудь ел его? Никто? Чарли, я уверен, что в Арднейсаге должны подавать омаров. Или вы там питаетесь только куропатками?

— Мы часто едим куропаток, — подтвердил Чарли. — В имении моего отца есть торфяник, где их очень много.

— Как-то я ездил на охоту с твоими родителями, — сказал Маркус. — А что ты думаешь, Мэри? В Суррее ловят омаров?

Мэри мгновенно покраснела. Она очень надеялась, что с ней не заговорят.

— Дома мы обычно едим цыпленка, — едва проговорила она.

— Омар очень похож на цыпленка по вкусу, — успокоил ее Маркус. — На морского цыпленка. Только у него более забавное строение, и, разумеется, он гораздо дороже.

— Мой отец любит омары, — заявил Джеми. — Это одно из его любимых блюд.

— Ничего удивительного, — сухо ответил Маркус. — Скорее всего, он любит их именно за то, что они такие дорогие.

Брэнд показал детям, как колоть клешни омара, — «точно так же, как грецкие орехи, ведь правда?» — и как доставать мясо при помощи крючка.

— Кто первым попробует? Чарли?

Чарли поморщился и откусил маленький кусочек:

— Нормально. По вкусу похоже на оленину.

— Джеми?

— Жуется трудно, как ириска.

— Мэри, тебе нравится? Не хуже вашего цыпленка?

Мэри, которая едва заставила себя проглотить крохотный кусочек розового мяса и теперь отчаянно боролась с приступом рвоты, вежливо кивнула.

— Стюарт, ты когда-нибудь видел омара в Бирмингеме?

Мальчик покачал головой:

— Но я их там и не искал. А вообще-то, вкусно.

— Абигейль? Ты даже не притронулась… Абигейль было не по себе.

— Это моллюск.

— Да брось ты, Абигейль! Омаров поймали этим утром в нашем заливе. Их принесли лодочники.

— Это запрещенная еда.

— Господи, храни детей избранного народа! Эн Мари, — одна из служанок прибежала на зов, — принеси мисс Шварцман обычный омлет как можно быстрее.

Ведь тебе можно есть яйца, не так ли? Насколько мне известно, в Торе про омлет ничего не сказано…

Ближе к концу обеда на террасе появилась еще одна гостья, она вышла с обнаженной грудью; у нее была золотистая загорелая кожа, пухлые губы. В руке девушка держала чашку кофе. Сэффрон подумала, что она похожа на Бриджит Бордо.

— Доброе утро, Клеменс, — сказал Маркус, — ты хорошо выспалась?

Клеменс поморщилась:

— Я пыталась заснуть, но весь этот гам, шум на террасе…

По акценту Стюарт понял, что она была иностранкой.

Мэри, которая раньше никогда не видела женской груди, вспомнила, что мать строго запрещала ей загорать голышом, и теперь не знала, куда смотреть.

Клеменс наклонилась над столом и села на колени к Маркусу, обняв его тонкой длинной рукой.

— Маркус, тебе нравится быть отцом стольких детей? — спросила она.

Сэффрон подумала, что когда она вырастет, то обязательно будет выглядеть как эта женщина. Джеми пнул Чарли под столом, чтобы убедиться, что тот обратил внимание на роскошную грудь Клеменс.

Спустя много лет, вспоминая каникулы во Франции, Стюарт догадался, что Маркусу было не больше тридцати четырех лет, а Клеменс — около двадцати двух. Но в тот день они казались всем детям невозможно взрослыми и изысканными. Клеменс устроилась на шезлонге подальше от детей и периодически поворачивалась с боку на бок.

В конце обеда Маркус сказал, что у него важные дела.

— И чтоб ни звука в течение следующего часа, иначе никто не поедет больше кататься на лодке. Все всё поняли?

Когда Маркус заговаривал со своими крестными детьми, в его голосе было что-то, от чего его хотелось слушаться. Он отошел в дальнюю часть террасы, где его уже поджидали трое мужчин в темных костюмах, они просматривали бумаги, сидя в тростниковых креслах. Маркус взял с собой тарелку оливок.

Чарли прошептал:

— Если кто-нибудь начнет дурить и нас не возьмут кататься на лодке, я его поколочу, ясно?

— А я не хочу снова на море, — заявила Абигейль, — меня там укачивает.

— Ты просто трусливая америкашка, — сказал Чарли.

— Это здорово, — сказала Сэффрон, — приятель моей мамы был в Америке.

— И что с того? — не унимался Чарли. — А у моего двоюродного брата — свой собственный замок. А у нас есть торфяное болото с куропатками.

— А что такое торфяное болото? — спросил Стюарт.

— Ты никогда не был на торфяном болоте?

— Нет, — Стюарт уже пожалел, что задал вопрос.

Мэри, которая тоже никогда там не была, уставилась в свою тарелку.

— А твой отец ездит на охоту? — продолжал Чарли.

— Его убили.

— Ух ты! — удивился Джеми. — Это круто. Он что, сражался с немцами?

— Он погиб в автомобильной катастрофе. Мне так кажется. Я не очень-то много об этом знаю.

— И кто за тобой присматривает? — спросил Джеми.

— Моя мама. Когда приходит с работы.

— Твоя мама работает? — удивился Чарли. — И чем она занимается?

— Она прибирается в офисе — перед тем как приходят люди.

— Хочешь сказать, что твоя мама — уборщица? Джеми, ты слышал это? Мама Стюарта-уборщица.

Встреча Маркуса закончилась, и он вернулся к детям. Вместе с ним подошли его гости.

— Вот эти хулиганы, про которых я вам рассказывал, — сказал Брэнд, когда они зашли в беседку. — Шестеро моих крестных детей. Как думаешь. Дик, простоит ли этот дом до конца недели?