Андрей Шляхов - Склиф. Скорая помощь
— Не лучше ли платить больше, но взамен иметь качественных сотрудников? — спросила Женя, чтобы поддержать серьезный разговор.
— Хм… У меня, слава богу, неплохая зарплата, — ответила главная медсестра, — но я не готова доплачивать из нее каждой буфетчице. К тому же если разделить мою зарплату на всех, то выйдет около двух тысяч на нос. Так проблему не решишь.
Женя в уме умножила примерное количество отделений на две тысячи и впечатлилась. Вспомнила, что в каждом отделении должно быть по две буфетчицы, умножила полученный результат на два и впечатлилась еще больше. Потом сообразила, что в таких отделениях, как патологоанатомическое, рентгенодиагностическое или отделение компьютерной томографии буфетчиц нет, так же как нет их и в лабораториях, и решила пересчитать позже, на досуге.
— А как ее можно решить, Ольга Владимировна?
— Ой, не нашего с вами ума это дело! — махнула рукой главная медсестра. — Нам надо с Панячкиной быстро разобраться… Вы не поверите, Евгения Александровна, после того, что мне о ней нарассказывали, меня уже сейчас, на подходе трясти начинает.
«Что же это за монстра такая?», подумала Женя.
«Монстра» оказалась невысокой и невзрачной женщиной лет пятидесяти, быстрой в движениях и разговоре.
Комиссия нагрянула в буфет вовремя — раздавали второе. Ольга Владимировна с извинениями забрала тарелку с картофельным пюре и половинкой котлеты у одной из больных, отходивших от раздаточного окошка, дождалась, пока буфетчица даст ей другую тарелку (на сей раз пюре лежало горой, а половинок котлет было две) и понесла в «рабочую» половину буфета, к весам. Старшая медсестра тем временем привела на замену буфетчице кого-то из медсестер, которая продолжила раздавать пищу.
— Что и требовалось доказать! — удовлетворенно сказала главная медсестра, взвесив порцию.
Вместо положенных двухсот сорока пяти грамм, на тарелке лежало всего сто семьдесят грамм пюре. Котлеты, согласно семидневного меню, должны были выдаваться целиком, а не по половинке.
— Они все равно столько не съедают! — с места в карьер завелась буфетчица. — Объедаться вредно, а многим, которые поперек себя толще, вообще лечебное голодание надо прописывать! Что, больше мне делать нечего?! Кручусь тут одна как савраска, на шестьдесят человек! Сначала раздаю, потом выбрасываю! Зачем делать двойную работу?!
Голос у нее был неприятный, визгливо-надсадный, отдающийся в ушах звоном.
— Поэтому выбрасываете сразу, да?
— Не выбрасываю, а собираю для Елены Олеговны! — буфетчица указала рукой на две большие кастрюли, стоящие в углу прямо на полу. — Она каждый день забирает, говорит, что для собаки…
— Зачем вы врете?! — возмутилась заведующая отделением, мгновенно краснея. — Что я у вас забираю?! У меня и собаки никакой нет!
— Значит — сами едите! — буфетчица криво усмехнулась. — Котлетки вкусные, диетические, двадцать процентов мяса, восемьдесят — хлеба! Для фигуры — самое то! А масло и сахар я Галине Афанасьевне отдаю! Для кого — не знаю. Я не спрашивала, а сама она не говорит.
— Что ты несешь, Света?! — вступила в полемику старшая медсестра. — Когда я забирала у тебя масло? Кто это видел?
— Кому Света, а кому и Светлана Алексеевна! А видеть никто не видел, что вы дуры — при свидетелях воровать?! Воруют всегда тайком.
Главная медсестра подошла к кастрюлям, наклонилась, сняла с обеих крышки и пригласила остальных членов комиссии:
— Прошу убедиться!
— А вот масло! — буфетчица подскочила к холодильнику.
На стол шлепнулся приличный, грамм на четыреста кусок сливочного масла.
— А вот сахар!
Бумажный пакет с сахаром она перевернула над маслом и держала до тех пор, пока весь сахар не высыпался.
— Вы с ума сошли? — поинтересовалась главная медсестра. — Зачем портить продукты?
— А вам-то какая печаль?! — грубо откликнулась буфетчица.
— Такая, — ответила главная медсестра и подошла к мойкам. — А что это у вас за тарелки? И что на них? Манная каша, кажется? С завтрака не помытыми лежат?
— Я собиралась их замочить, а вы мне помешали!
— Тарелки лежат с завтрака, мы пришли в разгар обеда, — главная медсестра провела пальцем по дверке шкафчика, висевшего над мойкой. — Где логика?!
— В Караганде!
Главная медсестра открыла шкафчик, заглянула внутрь, но пальцем ничего трогать не стала, затем закрыла дверку и сказала:
— Пойдемте в палаты к лежачим.
— Что значит «пойдемте в палаты»? — возмутилась буфетчица. — Там что, тоже будете взвешивать?! Хорошее дело — они уже все сожрали, а я отвечай!
— А мы не завешивать, — ответила главная медсестра. — Мы поговорить.
— Компромат собирать!
— Компромата, Светлана Алексеевна, нам уже хватит. Уменьшенные порции, плюс немытая посуда, плюс хулиганская порча продуктов, — главная медсестра указала глазами на засыпанное сахаром масло. — Выше крыши, как говорится. Вы пойдете с нами?
— Конечно, пойду!
Отделение было забито под завязку, несколько кроватей стояло в коридоре. Перегрузка. Женя подумала, что, случись ей попасть сюда, она бы предпочла лежать в коридоре, только не возле туалета или у поста, а вон там, в самом конце, прямо под окном. Рама на вид хорошая, пластиковая, дуть от окна вроде бы не должно.
У четверых лежачих больных главная сестра интересовалась тем, кто им приносит еду. Все в один голос ответили, что еду приносят соседки по палате, иначе придется есть совсем остывшее, потому что буфетчица приносит еду очень поздно. В палатах буфетчица помалкивала, только глазами сверкала гневно, а в коридоре снова разоралась:
— А когда мне разносить?! Если медсестры не помогут, то что ж теперь — разорваться?! Рук-то две!
— Сначала надо разнести еду лежачим, а потом начинать раздачу, — не оборачиваясь, сказала главная медсестра. — Вы же «буфетили» в пяти стационарах, должны знать.
Женин лексикон пополнился еще одним словом — «буфетить». А как в этом духе назвать работу кадровиков? «Кадрить»? «Кадровать»?
— В раздаче всегда медсестры помогают! — парировала буфетчица. — Только за это их подкармливать надо, а мне нечем, потому что меня каждый день заведующая со старшей обдирают как липку!
— Ну вы бы хоть в коридоре не орали, — прошипела заведующая отделением.
— Что, правда глаза колет?! — буфетчица еще больше повысила голос. — Или прокурора боитесь?! Вы уже на моей памяти наворовали в особо крупных размерах! По вам тюрьма плачет!
В кабинете заведующей отделением главная медсестра сказала:
— Сейчас пишем акт. От работы я вас, Панячкина, отстраняю, буфет передайте Галине Афанасьевне. Завтра с утра придете в кадры за трудовой книжкой.
— А сегодня я пойду в прокуратуру!
— Идите куда хотите, хоть… — тут главная медсестра осеклась и обернулась к старшей сестре: — Пишите акт, Галина Афанасьевна.
Старшая сестра села за стол и через пять минут акт был готов. Пока она писала, Женя, заведующая отделением и главная медсестра сидели на стульях, шеренгой протянувшихся вдоль одной из стен, и время от времени обменивались многозначительными взглядами. Буфетчица же встала у окна и смотрела то вверх на свинцово-пасмурное небо, то вниз — на двор и другие корпуса Склифа.
Расписываться в акте буфетчица, как и ожидалось, не стала.
— Не согласная я с вашими выводами! Почему не написано, для кого я еду собирала?! Ничего подписывать не стану! И объяснительные не стану писать! Нечего мне вам объяснять! Прокурору объяснять стану!
Целое шоу устроила — прятала руки за спину, зажмуривалась и трясла головой. Мол — пытайте, убивайте, увольняйте, а я не подпишу.
Пытать не стали — написали в акте, что «буфетчица Панячкина С. А. в присутствии комиссии в акте расписываться отказалась, выразив несогласие с содержанием».
— Вам еще повезло, Панячкина, — сказала главная медсестра, вкладывая акт в прозрачный файл. — Мы могли бы поступить и по-другому — прихватить вас с сумками, набитыми едой, на выходе из отделения. С полицией! Тогда бы вы по другому себя вели.
— Напугали ежа голой задницей! — рассмеялась буфетчица. — Ради таких объедков никто уголовного дела открывать не станет! Вы лучше их прихватите, — она указала пальцем сначала на заведующую отделением, а затем на главную медсестру. — Они выносят лекарства! И себя прихватите, когда спирт и наркотики станете выносить! Или вы вывозите, потому что в руках столько не унесешь?
«Ну и зараза! — подумала Женя, косясь на буфетчицу. — Всех обос…ла, кроме меня».
Несправедливость была тут же устранена.
— А это кто?! — буфетчица уставилась на Женю так, словно заметила ее только что. — Новая директорская проститутка?! Пришла учиться, как правильно над людьми изгаляться?
