Владимир Маканин - Асан
Ханкала – знаменитый пригород Грозного, здесь у нас и впрямь теплее. Может быть, от количества моторов. Здесь основная группа федеральных войск. А также склады, склады… Так что на весь день покидать теплую обжитую Ханкалу и ехать к штабистам, – это не всегда в радость. Но надо.
– Давай моей машиной. Чего тебе сейчас возвращаться… Тебе ж удобнее! – предложил Коля.
Мы едем.
Дорога в Грозный знакома до мелочей, я бы на своем джипе рулил с завязанными глазами… Но Коля рулит еще легче – играючи!
Ведя машину, Коля звонит генералу Базанову, своему непосредственному начальнику.
– Еду, еду, товарищ генерал… Да, да, уже скучаю… Послушать вас очень хочется.
При этих дружески-льстивых словах на том конце телефонной связи раздается радостное стариковское кудахтанье, восторг… Даже мне слышно, как булькает, как живо вскипает в трубке голос генерала-ништо. Веселья сколько… Дите!
День еще не нагрелся. На дороге много машин.
Коля Гусарцев исподволь, я и не заметил, как попал под гипноз хорошо знакомой дороги, заводит сторонний и неопределенный разговор – о продаже оружия. Болтает!
– Саша… Сейчас кое-кто очень ловко продает чеченцам АК. Речь о наших, федеральных, чеченцах – им лень ждать, пока автоматы придут по распределению… И они готовы купить, если вне очереди… Из рук в руки… Чем не бизнес…
– Да они тут же перепродают боевикам.
– Саша!.. Какое наше дело!
Я все еще думал, что просто некая его болтовня. Я все не мог оторвать глаз от дороги.
А Коля Гусарцев воспарил высоко… Да, да, наш бизнес – это наша горючка… Разумеется! Бензин-масла-солярка-боевой летный керосин. Но всякий бизнес норовит расшириться… Разве нет, Саша?.. Это как в бою, Саша. Это как фланговая атака… Фланг, он в любом деле живой… Фланг сам тебя подталкивает. Фланг хочет сам попробовать… Фланг рискует…
Коля как зациклился. В дороге это бывает – вдруг случается нечаянный восторг. Повод неважен… Молодой штабист забивал меня словами. Фланг… Фланг… Фланг…
– …Опасности, Саша, мы с тобой не боимся. И тебе, и мне иной раз даже хочется постоять на краю… Разве нет, Саша? На самом краю… Война – дело заводное.
Я, помню, только засмеялся. Какой напор! Мне Коля Гусарцев показался смешным… Молодой и зеленый!.. Слабое место всех мужчин – постоять на краю.
Коля замолк. Возможно, чуть обиженно.
А я только посматривал на облака, на лес… Это место особенное. Этот поворот, казалось бы, хорошо знакомой дороги я каждый раз оглядываю с непонятным счастьем.
Речка!
У моста пришлось пропустить запоздавший кусок ханкалинской колонны. Огрызок… Два БТРа, и меж ними большой грузовик. Отставшие…
Сунжа небольшая речка. Типичная кавказская речка. Без умиления… Мост освободился, а за мостом – уже Грозный. Кусты… Кусты малорослые… А дорога на некоторое время невнятная. Но все открыто и видно.
– Пригни башку, – сказал Гусарцев.
Я пригнул. Боевиков в Грозном хватает. Но поутру они отдыхают… Их времечко – вечер и ночь. Однако на окраине могут обстрелять. И даже снайпер, наскучав, может здесь поработать.
А все потому (такие мысли), что пейзаж теперь угнетал. Обкромсанные с боков дома давили… Нежилое все. Целый квартал домов с мертвыми глазницами. Пустота окон чувствуется на расстоянии… Но уж лучше пустота, чем проблеск чужого прицела.
Штаб для престижа пробовал обосноваться не в Ханкале, а в Грозном. Пусть даже на время… Для ощущения близкой победы… А по обстановке чуть что – назад, назад!.. Дать деру и вернуться в надежную Ханкалу. Все уже знали эту канитель. Некоторые штабисты даже почувствовали вкус к путешествиям. Мчатся туда – мчатся обратно. (Связисты, вот кто негодуют, – негодуют, но на них плюют.)
Мы в Грозном… И вот она, знакомая толкотня знакомых машин.
У невояки Базанова, большого, рыхлого генерала, прозванного в штабных коридорах генерал-ништо, кабинет был замечательный. Туда мы после совещания и заглянули – Гусарцев с еженедельным докладом, а я как бы с Колей заодно. Обзавестись таким шефом, как Базанов – несомненное счастье что в миру, что на войне, и Коля Гусарцев это счастье имел. Настоящий везунчик, Коля нет-нет и меня водил на глазок к Базанову. Чтоб тот меня помнил… Пригодится!
В штабе Базанов отвечал за связи с местным населением. За контакты. За укрепление дружбы многочисленных кавказских народов. Должность, которой никто не понимал. Над ним и над его должностью подшучивали бегающие здесь по коридорам офицерики. Почему?.. А потому… Считалось, что генерал нелеп. Нелепо женился. Нелепо затеял строить дачу аж под Ростовом… Куда ему не удавалось (и никогда не удастся без скандала) послать, чтобы поработали, хотя бы пару солдат.
И никого у него в подчинении. Ну, кроме, конечно, лихого Гусарцева, который тоже над шефом посмеивался. Слегка, конечно… Был, правда, еще прапор Геша, который носил генералу чай.
Зато к генералу никто и никогда не приходил на прием. И в штабном его кабинете сама свобода. Мы тотчас там с удобством расселись. Что за кресла! Чудо!.. Если любишь ленивую позу, можно откинуться до предела, а ноги вытянуть и вовсе в запределье, в самую вечность… Мои глаза упирались в стену, где четыре книжные полки. Четыре!
Генерал заметно оживился. Во рту у него запершило. Кхе-кхе… кхе-кхе… “Саша…” – генерал отвесил мне легкий стариковский поклон. Но не знал, что сказать.
Откашлявшись, густым баском он с ходу попросил у меня рабочих для стройки дачи. А когда я сказал, что свободных рабочих нет, он здорово огорчился.
– Но надо же мне когда-то ее достроить… Что за генерал без дачи!
И опять он не к Гусарцеву, а ко мне. Это странно, он никогда не был настырным.
– Но у тебя, майор, есть стройка. Ты же, я слышал, еще и строитель.
Я объяснил ему – склад строится наружный. Внешний. За воротами основных складов… Неохраняемый.
– Но кто-то там работает.
– Там чеченцы. Хотите?
– Нет, конечно.
Гусарцев вмешался наконец мне в помощь:
– Работяги-чеченцы, товарищ генерал, не доедут до Ростова. Краснодарцы задержат их на полдороге. И будут держать… До выяснения.
– А это правда, что на стройке склада у тебя два прораба – и тоже чеченцы?
Спросив, Базанов с важностью приподнял голову. У генералов есть эта черточка: всякой безликой фразе придавать значительность.
– Правда.
– И оба – Русланы?
– Оба.
Гусарцев подсказал:
– Саша, а новенькие… Эти двое?
– Эти двое контуженные.
И тотчас генерал опасливо захлопал крыльями:
– Нет-нет. Контузиков не надо… Неадекватны. Сбегут. И еще кого-нибудь изнасилуют по дороге.
Мы расслабились. Гусарцев даже нога на ногу. Свой здесь человек. Я свой не вполне, но зато я помнил про чай и про прапора Гешу. Готов ждать… В штабных кабинетах всегда хочется чаю.
А генерал заныл:
– Ребятки… Ну, просьба. Прошу вас… Надо рабочих. Позарез… Жена! Жена!.. Вы же знаете, что такое жена!
– Вот он женат. Он знает, – сказал Коля, смеясь в мою сторону.
– Са-ааша, – протянул генерал. – Жен же не выбирают.
Вот, оказывается, в чем дело. К генералу нагрянула его молодуха-жена. Говорят, красивая… И уже наверняка им понукает.
– Да, да. Навестила, – сказал генерал как-то странно, с неумышленной двойной интонацией.
Радостно-скорбно.
Вступил с некоторой важностью Коля Гусарцев. В паузу… Под видом очередного “контакта с местным населением” Коля живописал вчерашнее мелкое событие близ Ведено. Недолго Коля думал! Событьице было пустяковейшее: солдаты, охранявшие дорогу на Ведено, перехватили у местных чеченцев хлебовозку. Забрали… Съели… Рота отоварилась полусотней буханок свежего хлеба – еще и лепешки! Сожрали всё!
Солдатики были так голодны, что за хлеб, похоже, были готовы и пострелять. Да вот беда: чеченцы этого села оказались из невоинственных… А невоинственные, они же сразу пишут. Руки есть, писать умеют. Прямиком приехали с жалобой в Грозный – и жалобу там приняли! Пришлось хлебушек оплатить!.. И оплатили!.. Это хороший знак, товарищ генерал. Представляете: воинская часть оплачивает чеченцам хлеб!
Из бытового столкновения, из чепухи Гусарцев прямо на глазах слепил открытие новых отношений, а значит, и открытие новой фазы войны: обмен!.. Этот обмен хлеба на деньги означал зарождение рынка и прямых контактов с местным населением!.. Обмен вместо обстрела из кустов. Обмен вместо отрезания голов… Конечно, не всё сразу… Но шаг сделан!.. Почин!
– Коля, ты молодчина! – Генерал Базанов был своим помощником доволен. Ах, как доволен!
И по контрасту недоволен мной:
– Майор!.. Даже чеченцы уже идут на контакт… А ты? – журил меня он, не забывший про отказ.
Еще и пальцем пухлым грозил. Брови морщил… Что это с ним сегодня?
Бравый прапор Геша принес наконец в кабинет на подносе красно-белый заварочник и чашки.
