Леонид Габышев - Жорка Блаженный
— Подумай. Отличный вариант, и Жоре наслаждение доставишь.
Они засмеялись.
— Да ну… с ним… не хочу… А вдруг не вылечилась?
— Вылечилась! Я лишних шестьсот кубов поставил. А если не вылечилась, тогда обоих буду колоть. А потом попробуете вновь. — Андрей улыбнулся и помолчал. — Ну, кто согласится на роль испытателя?.. Если с незнакомым, то не узнаешь…
Ольга вздохнула. Они закурили.
— Подумай, — Андрей выпустил дым.
Они молча курили.
— Георгий, — Андрей повернулся ко мне, — я давно к тебе в гости собираюсь, да все никак. У тебя сегодня выходной, а у нас бутылка есть.
Он поглядел на Ольгу. Она встала.
— Пошли!
У дверей квартиры, пока доставал ключ, Андрей с Ольгой удивленно разглядывали огромный навесной замок.
Долго мучился с врезными и накладными — быстро ломались, видно, кто-то помогал, и я исковеркал всю дверь. Тогда купил навесной. Он работал безотказно.
Зашли в убогое жилище. Из щелей изуродованной двери тянул ветерок.
Дом у меня хрущевской постройки, и Андрей с Ольгой ступили из прихожки в комнату, от пола до потолка заставленную пустыми бутылками.
Они поразились и спросили: сколько бутылок?
— Одиннадцать тысяч, — улыбнулся я, и мы прошли на кухню.
На диване я сплю, никогда его не разбирая. Он был не застлан, а из-под старенького одеяла выглядывала нестираная простыня…
Сели. Ольга из сумочки достала бутылку марочного. Я отметил: семисотграммовая. Андрей, сполоснув стаканы, стал разливать вино.
— Мне немного-немного, — заторопился я, — не пью. Как выпью, так болит голова…
Разговор не клеился. Андрей с Ольгой курили и поглядывали друг на друга.
Когда бутылку допили, Ольга сказала:
— Я не могу тут… А постель грязная…
Андрей что-то сказал ей, но я не разобрал. Она вышла.
— Жора, тебе понравилась Ольга?
— Очень.
— Хочешь побыть с ней?
Я смутился, но Андрей продолжал:
— Сейчас же побрейся, искупайся и будь как огурчик. Приду утром, и мы, пойдем ко мне. Там тебе Ольга даст. И еще: сегодня же купи бутылку водки и духи. Духи подаришь Ольге. Понял?
— Так точно!
Андрей ушел, а я от радости заходил взад-вперед: какое счастье, всю жизнь мечтал об этом! Сколько раз обманывали грязные, зачуханные бичевки, а тут, если не шутит Андрей, достанется такая красивая и чистая Ольга!
Искупался, сходил в парикмахерскую и не только побрился, но и подстригся. Освежили «Красной Москвой». Купил бутылку водки и приличные духи.
Дома курил сигарету за сигаретой, быстро расхаживая по комнате и кухне. Так напрягся, представив Ольгу в объятиях, что бросило в жар и на лбу выступил пот… Била дрожь желания; зашел в ванную и посмотрел в зеркало: лицо пунцовое, зрачки расширенные.
Боже, как мне хотелось Ольгу…
Вновь бил пролетки по квартире, и голова кукурузины щекотала пупок… Казалось, в таком напряженном состоянии не смогу долго находиться, вот-вот — и сойду с ума. Но с какого ума сходить, если и так не в своем. В голове раздался резкий удар колокола, а потом наступила тишина и легкая благодать разлилась по телу: Почувствовал невесомость, а тут вернулось сознание, и понял: я в своем уме. От радости выкрикнул: «Боже, спасибо!»
Сознание теперь работало ясно. Стал прокручивать сцену в сквере: Андрей… Ольга… Слова Андрея: «Вот на нем и можно проверить…» И слова Ольги: «А вдруг не вылечилась?…» Так, так, так… Значит, Ольга от кого-то заразилась… этим, как его… триппером. Андрей колол ей лекарство, и теперь они хотят узнать, вылечилась она или нет. Это что, я выступаю как подопытный кролик? Ну и пусть. Всю-то жизнь мечтал о женщине. А если заражусь? Ну и что. Есть же поговорка: какой ты мужчина, если не болел триппером? А какой я мужчина, если не был ни с одной женщиной? Пускай заражусь, зато побуду с женщиной! Андрей поставит уколы, а потом пересплю с Ольгой второй раз, ведь им надо знать, здоровая она в конце концов или нет. Да, да, я согласен заразиться! Пусть даже меня не Андрей лечит, а в больнице, — согласен! Что в этом особенного? Даже врачам интересно будет: всю-то жизнь они от триппера умных колют, а тут — дурак затесался. Прославлюсь на весь район! Ведь прославился же в Ставрополе восьмидесятилетний дед. Об этом услыхал, когда сидел на скамейке среди пенсионеров. Дед пустил на квартиру двух студенток. Ну, ясное дело, какие у студенток деньги? И он договорился с одной, что не будет с них брать деньги, если она иногда согласится с ним спать. И пошло дело. А в конце семестра попал дел в кожно-венерологический диспансер. Признали сифилис. Весь Ставрополь приветствовал такого сильного деда!
Так что плевал я на триппер! Оля, Оленька… Ну когда же наступит утро?
Разгоряченный, ходил взад-вперед по квартире, и сердце замирало…
Снова зашел в ванную и посмотрел в зеркало: побритый, подстриженный, вроде бы нормальный мужчина. И взгляд не покорно-рабский, как раньше. В расплывшихся зрачках плясали чертики и четко высвечивали страсть, а страсть побеждала рабство!
Взгляд с зеркала перевел на ванну. Вот оно, мое ложе! Всю-то жизнь занимаюсь онанизмом. Правда, когда дали квартиру, стал мастурбировать более утонченно. От уголовников слыхал, как они в зонах умудряются кончать, не прибегая к примитивному способу — дуньке кулаковой. Один зек, отсидевший лет двадцать, по пьянке рассказывал, как он удовлетворял свою потребность. Особенно потряс такой способ. В кочегарке у них стояла ванна, он наливал горячей воды, погружался, а вулкан оставлял на воле и сажал на него таракана. Таракан носился по вулкану в поисках спасения, но кругом — горячая вода, и он продолжал бешеный танец. Как-то в момент извержения таракан пробегал над кратером и вместе с магмой устремился ввысь… В другой зоне молодой зек недурно в компрессорной пристроился. Он направлял — с определенного расстояния — из шланга струю воздуха на свой вулкан… Однажды зек, радостный после оргазма, нагнулся выключить компрессор. Но тут зашел кент и, взяв конец шланга, приставил его, шутки ради, к заднему проходу. Мощная струя воздуха попала в прямую кишку, и зека срочно отвезли в городскую больницу.
Этими способами я не пользовался: тараканов боялся, а компрессора не было. Но мне понравился иной: я залезал в ванну, выкручивал с душа распылитель и направлял сильную струю теплой воды на кукурузину, глядя на портрет любимой Ниночки, представляя, что я на ней… Большую фотографию Нины выпросил у ее сына, когда он был несмышленым, и вставил в рамку под стекло, чтоб брызги воды не испортили портрет.
Я так получал наслаждение, а один пожилой зек, рассказывал, любил заниматься онанизмом, глядя на женщин. Он залазил на штабель досок и смотрел на автомобильный мост. Если шла женщина, начинал мастурбировать, представляя ее под собой. Однажды вдали заметил красную точку и принялся за любимое занятие. Когда точка выросла, изумился: по мосту медленно двигался красный трактор…
Допоздна ходил по квартире, рисуя в богатом воображении завтрашнюю встречу, а когда лег спать, передо мной так и стояла Оленька в белом. Засыпая, хотел одного: утром проснуться в здравом рассудке.
И все же проснулся не в своем уме. Позавтракав и надев новый костюм, в волнении стал ждать Андрея: придет — не придет, обманет — не обманет?
Не обманул, пришел и сразу с порога:
— Вот молодец, Жора! А ты и в правду как огурчик! Водку и духи купил?
— Конечно!
— Пошли!
Дверь в квартире Андрея открыла Оленька. Я задохнулся от радости и вручил духи…
Мы сидели на кухне, болтая, и медленно пили водку. Я сделал всего несколько глотков. Сегодня Ольга была веселая и с прищуром, плутовато на меня поглядывала.
Бутылка распита, и Андрей, вставая из-за стола и обнимая нас, сказал:
— Ну, к делу…
К спальне мы шли втроем, и Ольга ему шептала:
— Боюсь одного: вдруг не сможет кончить и замучает меня…
— Да ну-у-у… — протянул Андрей.
Мы зашли в комнату, Ольга закрылась и включила телевизор, прибавив громкость.
У застланного дивана пьяно улыбнулась и стала снимать белый наряд. Она стремительно разделась и, нагая, с хитринкой глядела на меня.
На загорелом теле выделялись белые груди, и я не знал, на что смотреть: все было прелестно. Взгляд скользил по стройным ногам, обворожительным грудям, а на лицо не поднимался — стыдно. Я впервые видел голую женщину.
Она порхнула под белую простыню, а я робко стоял, боясь шелохнуться.
— Раздевайся… — Ольга потянулась.
Засмущался еще сильнее, но шагнул к дивану и медленно снял одежду, представ перед ней в больших черных трусах.
— Ложись… — она приоткинула простыню…
Я ощутил горячее тело и лежал, как телок.
— Не стесняйся, будь смелее…
«Буду», — подумал я и поцеловал ее, больно и длинно, в губы…
