Олег Рой - Охота Снежной королевы
Ветер свирепствовал. Идти стало окончательно невозможно, и Олег остановился, стараясь теперь лишь повернуться так, чтобы сохранить хоть каплю тепла, хоть немного уберечь лицо от обжигающе ледяного ветра, но и это не удавалось. Ветер, казалось, дул сразу со всех сторон, наметая вокруг плотную снежную корку.
Вскоре Олег превратился в сугроб, и сразу стало и спокойнее, и тише. Стало даже теплее. Уже не хотелось никуда идти, голова отяжелела, мысли сделались вялыми и словно чужими. Где-то в глубине души он понимал, что замерзает, но это уже совершенно не волновало Олега.
И тут до его ушей донесся странный звук. Сначала едва слышная, диковинная переливчатая мелодия становилась все громче и громче. В ней был танец летящих снежинок, позвякивающие хрустальные сосульки и бесконечные снежные степи, в которых властвует лишь не знающий границ ветер. Это была самая необычная, пугающая своей нездешностью и в то же время манящая песнь, которую Олег слышал. Он даже различил слова:
Моя тихая песня ветром,
Ветром северным в сердце стучится.
Одеяло мне поправляет
Белоснежно-седая волчица.
Проведет языком шершавым
По моим опустевшим глазницам,
А вокруг — только снег и вьюга…
Или мне это только снится…
Певучий звон все нарастал и нарастал.
Волков с трудом поднес онемевшую руку к лицу и потер глаза, счищая налипший толстой ледяной коркой снег.
Сначала не было видно ничего, кроме все того же белого марева, но вдруг сквозь него проступили очертания всадников на огромных белых конях. Олег даже не удивился, откуда посреди Москвы целая кавалькада.
«Мне это мерещится. Должно быть, я и вправду замерзаю. Я слышал, иногда люди перед смертью видят странные вещи», — проплыла в голове мысль, похожая на нитку ледяных бус, ничуть не удивившая и не взволновавшая Волкова.
Тем временем всадники приблизились. Впереди на белоснежных, без единого пятнышка, конях с ледяными, сияющими голубым отсветом гривами сидели мужчина и женщина с выточенными изо льда, похожими на скопище сосулек коронами. У обоих были красивые, но слишком неподвижные, безжизненные лица. Оба оказались облачены в старинную одежду, тоже абсолютно белую, украшенную морозными узорами и белым искристым мехом — впрочем, может, это был вовсе не мех, а мягчайший легкий снег… На согнутом локте дамы, затянутом в высокую кожаную перчатку, сидела нахохлившаяся белая птица, покосившаяся на Олега с неодобрением блестящим ярко-синим глазом. «Сокол», — почему-то подумалось Волкову, хотя он никогда не был силен в определении пород хищных птиц.
Венценосная чета молча проехала мимо Олега, даже не взглянув в его сторону, а за ними потянулась череда придворных.
Внезапно Волков поймал на себе словно бы живой, полный сожаления взгляд. С усилием вглядевшись в проезжавших — от ослепительной белизны резало глаза, — он разглядел смутно знакомое лицо в обрамлении темных, подстриженных в аккуратное каре волос. Женщина с карими грустными глазами смотрела на него с тоской и жалостью. Олег узнал в ней Моник аль-Каддур, убитую приспешником профессора Ланского[2]. Ее убийца, ужасный карлик, бывший акробат самого кошмарного в мире цирка, ехал рядом со своей жертвой — такой же бледный, как она, с белыми от инея ресницами, а за ним ехали еще двое карликов — мужчина и женщина.
Олег хотел сказать Моник, что с ее сыном все хорошо, что он выжил в той страшной мясорубке, но губы ему не повиновались.
Моник уже затерялась в метели, а мимо проплывали незнакомые Олегу лица. Много лиц: мужчины и женщины, молодые и старые. Все они казались длинной траурной процессией, которая тянулась и тянулась.
Но вот музыка смолкла, и силуэты всадников исчезли среди белизны снега.
Цок-цок-цок! — послышался негромкий звук. Олег увидел мальчика в надвинутом наискось берете, похожего на пажа из сказки про Золушку. Этот мальчик вел в поводу такую же белую, как у остальных, лошадь.
Остановившись перед Волковым, лошадь коротко заржала и встряхнула серебряно звякнувшей гривой.
«Это мне, я должен на нее сесть», — подумал парень.
Странно, еще секунду назад он едва мог пошевелить пальцами, а теперь тело вновь повиновалось, словно исчезло сковывающее заклинание. Олег сделал шаг к коню, и мальчик-паж передал ему узду.
Волков уже было собирался вскочить в седло, когда услышал отдаленный лай.
Лошадь нетерпеливо стукнула копытом и снова издала призывное ржание.
Паж подал стремя, глядя на Олега с укоризненным ожиданием.
Но Олег нахмурился, прислушиваясь к лаю, который показался ему знакомым.
— Чуд?.. — спросил он тихо, а потом уже изо всех сил закричал в метель: — Чуд! Чуд! Я здесь!
В следующую секунду из снежного марева на него, рыча и оскалив зубы, выскочило лохматое существо. Белая лошадь испуганно и тонко заржала и, стуча копытами, понеслась прочь, унося на себе неведомо когда вскочившего в седло пажа. Еще миг — и они скрылись из вида.
А Чуд, подскочив к Олегу, принялся лизать горячим языком обледеневшее лицо, отзывавшееся на прикосновения острой болью. Волкову показалось, будто с него живьем сдирают кожу. А Чуд уже изо всех сил тянул его за полы одежды прочь. Двигаться Олегу снова стало тяжело, однако пес был так настойчив, что пришлось следовать за ним почти помимо воли.
Буквально несколько шагов — и Олег с удивлением увидел перед собой знакомую стену дома.
— Чуд! Чуд! Ах вот ты где! Ты нашел хозяина? Вот молодец! — послышался голос отца, и Олега, уже теряющего сознание, подхватили сильные руки.
Уже позже, отогревшись в горячей ванне, лежа в кровати, растертый спиртовым настоем и завернутый в несколько толстых одеял, Олег услышал от отца рассказ о том, как произошло чудесное спасение.
Оказывается, несмотря на поднявшуюся метель, Чуд настойчиво просился на улицу, тоскливо выл и выражал такие однозначные признаки беспокойства, что Алексей Михайлович Волков, и сам взволнованный тем, где сейчас сын, и пытающийся дозвониться ему на мобильный, не выдержал. Взяв собаку, он вышел из дома, не представляя даже, как искать Олега в такую пургу. Но Чуд буквально сорвался с поводка и исчез в метели, чтобы спустя короткое время вернуться — уже с хозяином.
Все это Олег слышал сквозь подступающие волны сна.
Последнее, что он увидел перед тем, как окончательно заснуть, — поисковую строку, где было вбито одно-единственное странное слово «йоль».
«Надо запомнить», — подумал Олег — и провалился в беспамятство.
Наутро он, как ни странно, чувствовал себя прекрасно. Мама пощупала лоб, дважды измерила температуру и наконец согласилась с тем, что Олег может встать.
Первым делом он, конечно, включил поисковик и попытался вспомнить вчерашнее слово. Оно было странным — что-то между елью и элем. Олег сосредоточился и вписал в строку на Большом Брате — так звали один из двух его верных компьютеров — оба слова. Первые три ссылки оказались бесполезными, а вот четвертая вывела на нужный термин. Йоль. Так называли праздник зимнего солнцеворота, начинающийся с самой длинной ночи в году и длившийся двенадцать дней — до Нового года. Изучение поступившего материала дало очень любопытные результаты. Во-первых, вчера, двадцать первого декабря, как раз и наступил этот самый йоль. Во-вторых, это время, по легендам, выходило чем-то вроде бреши в ткани мироздания. Предания утверждают, что на йоль боги нисходят на Землю, мертвые выходят из нижних миров, и самое главное, это время Дикой охоты.
«В самую долгую ночь власть в этом мире переходит к духам, — читал Олег, — и горе тому путнику, что встретит на своем пути Дикую охоту, собирающую людские души».
Упоминание о Дикой охоте встречалось в легендах разных европейских народов, но мифы, связанные с ней, наиболее распространены в Германии и Британии и берут свое начало в скандинавской мифологии. Возглавлять Охоту может один из богов — по разным версиям, это скандинавский Один, немецкий Вотан, богиня Холда (при этом почитающаяся как покровительница материнства и домашнего очага!) или королевская пара эльфов, использующая прекрасную возможность утянуть в свои холмы зазевавшегося человека. Иногда утверждается, что во главе процессии находится сам дьявол. Версии совершенно разные, как и участники этого необычайного действа. Сходятся они только в одном: ничего хорошего от такой встречи ждать не следует.
Олег и сам понимал, что спасся чудом. Вернее сказать: он был спасен Чудом. Мирно лежащий сейчас у ног пес на двести процентов оправдал свое имя. Но как собаке удалось спугнуть саму Дикую охоту, в которой для Олега уже было заготовлено место?
Парень посмотрел на мохнатого друга, и тот дружелюбно замахал хвостом — ну совершенно обычная домашняя собака. Это как раз и усугубляло сомнения. Особенно если вспомнить, что Олег нашел Чуда возле своей школы, как раз в тот момент, когда в этом месте образовалась дыра между мирами. Что, если сюрпризы еще не исчерпаны?
