Менахем Тальми - Из "Яффских рассказов" (8 рассказов)

— Они состоялись еще месяц назад, — объясняет адвокат, — но вчера мы вскрыли его завещание. Он вписал туда и вас, завещал вам немного наличных, а также свой киоск, что рядом с улицей Шив'им. Зайдите ко мне в контору, оформим документы… — Разрезать еще арбуз? Припасен у меня один, прямо со льда. Это нечто! Я уже несу…

Первая брачная ночь

(Перевел Александр Крюков)

— Я выросла среди яффского дерьма. Всю свою жизнь вижу лишь дома с разваливающимися стенами и протекающими крышами, хожу по улицам, залитым помоями. Но я знаю, что однажды придет мой принц и заберет меня отсюда. — Так частенько говорила Роза Озров, а все из вежливости кивали головами и соглашались: "Дай-то Бог!"

— Однажды он появится, мой принц, вот увидите. И у нас будет хупа, как положено. А первую брачную ночь мы проведем в самой шикарной гостинице города, — так говорила Роза Озров, стоя в дверях своего дома, со стен которого осыпалась штукатурка, балконы покривились, а смрадные запахи жарки и мочи разносились из него по всей округе.

Все снисходительно ухмылялись, не зная, действительно ли сама Роза верит в свою заветную мечту. А когда все сидели, разговаривая о проблемах этой дерьмовой жизни, Роза Озров улыбалась сама себе и тихо говорила: "Все это закончится, когда появится мой принц, высокий мужчина, с глазами красивыми, как море". Снисходительно ухмылявшимся слушателям она повторяла: "Вы еще увидите".

Смех смехом, но однажды принц действительно появился. Пусть он был не на белом коне, а приехал дневным поездом из Хайфы и до Яффо добрался на автобусе 42-го маршрута. Принц не был высок, а глаза его не напоминали море. Он оказался совсем низким, зато у него были туфли на очень высоких каблуках, поэтому он вообще-то казался низким, но не так уж чтобы очень. Он не был блондином, потому что волос на голове у него не было вообще. И брился он не так уж тщательно, к тому же только один раз в неделю.

Верно, не принц, но мужчина.

Кто-то рассказал, что этот маленький из Хайфы что-то напортачил там у себя в городе, поэтому был вынужден приехать немного проветриться в Яффо. И когда он прогуливался у нас по улицам, его глаза всегда настороженно рыскали по сторонам, словно выискивая признаки опасности и тревоги, а короткие ноги всегда были напряжены и готовы унести их обладателя от неизвестных преследователей.

И вот однажды он встретил Розу Озров, которая тоже не была первой принцессой в Яффо. Встретил, и его сердце учащенно забилось.

— Ну и вкус у этих, в Хайфе, — пренебрежительно сказал кое-кто из яффских и пожал плечами. Другие, более смышленые, глубокомысленно изрекли: "Каждой кастрюле — своя крышка".

А хайфская крышка совершенно втюрилась в яффскую кастрюлю.

Поначалу он появлялся только по вечерам: посмотрит направо-налево, не следит ли кто за ним, а потом посвистит Розе в окно. Когда та высовывала голову, он приглашал ее сходить с ним куда-нибудь. Роза ответила:

— Смотри, дорогой, не знаю, как там у вас в Хайфе — никогда там не была, но у нас в Яффо, когда мужчина приходит пригласить девушку куда-нибудь, он приносит ей несколько цветочков.

— Ну, совсем дурочка с катушек съехала, — говорили соседи, — больше она его ни в жизнь не увидит.

Однако на следующий день он пришел, да еще с дорогим букетом в прозрачном целлофане. Что тут скажешь: хайфская крышка запала на яффскую кастрюлю.

Когда они возвращались вечерами с прогулки по городу и немножко целовались на лестничной площадке, этот хайфский, на больших каблуках, обычно пытался внедриться к Розе в комнату. Что тут поделаешь — хайфские тоже иногда заводятся.

Но Роза отвечала:

— Смотри, парень, уж не знаю, как там у вас, но у нас так запросто к девушке в комнату не вламываются.

— Совсем сбрендила эта Роза, — заговорили все кругом, — первый раз в жизни попался мужик, который ее захотел, и посмотрите, как она его выпроваживает. Все — завтра она его не увидит.

Однако на следующий день маленький из Хайфы на высоких каблуках, как ни в чем не бывало, вновь на посту, словно Роза и не выставляла его за порог не солоно хлебавши.

Так прошло и две, и три недели. От любви и нереализованного желания маленький хайфский мужчина стал еще меньше. Однажды вечером, когда на лестничной площадке он в очередной раз предпринимает усилия, чтобы внедриться в комнату Розы, а она стойко отражает все его поползновения, хайфский и говорит:

— Да что с тобой такое?

А она отвечает:

— Здесь тебе не Хайфа, дружок. У нас девушка пустит парня к себе в комнату, только если у него серьезные намерения.

— Поверь, у меня серьезные намерения.

— Тогда докажи!

— Ну, а если устроим хупу, все будет в порядке?

— На сто процентов, — отвечает Роза, — но не знаю, как это у вас в Хайфе. У нас в Яффо хупу на раз-два не делают. Сначала находят зал с оркестром, потом приглашают родственников и друзей. Помимо этого нанимают одного фотографа — специалиста по розовым фотографиям в белом тумане, и второго, чтобы снял хупу и танцы на кинокамеру.

— Ладно, нет проблем, — вздыхает мужчина и предпринимает очередную попытку внедриться к Розе, но она-то будет побольше него размера на полтора, поэтому легко отбивает натиск и добавляет:

— Да еще заказывают автомобиль, украшенный цветами и воздушными шариками, чтобы под вечер поехать в парк Чарльза Клора[15] фотографироваться на фоне садящегося солнца, моря и чаек.

— Да конечно, конечно! — пыхтит маленький из Хайфы, пытаясь затолкать Розу в ее комнату. Однако та непоколебима и гнет свое:

— Да, и еще у нас на первую брачную ночь снимают номер в самой лучшей гостинице Тель-Авива…

— "Хилтон", "Шератон" — все, что хочешь, — бормочет вконец возбужденный житель Хайфы, пробиваясь в желанном направлении, а Роза отбивается и продолжает:

— …Номер-люкс, а не комнатку, и там должно ждать шампанское в ведерке со льдом.

— Конечно, французское, — сопит мужчина и напирает из последних сил, но крепкая Роза уверенно держит оборону:

— И чтобы завтрак — в постель, как в кино…

— И обед! — тяжело дышит хайфский, словно заморенный конь, который тянет повозку по глубокому песку, и… вдруг Роза сдается.

Вы удивитесь, но все, что маленький из Хайфы пообещал, он выполнил: пошли к раввину и написали ктубу[16], заказали такси с цветами и шариками. Жениху купили бежевый костюм и белую сорочку с рюшами, невесте — подвенечное платье с фатой. Под вечер поехали в парк Чарльза Клора, где фотографировались на фоне моря и чаек. А совсем вечером состоялась роскошная свадьба с оркестром и киносъемкой, ужином с четырьмя первыми блюдами, двумя мясными, а также фламбированным десертом[17].

Когда гости разошлись, молодожены поехали на своем цветочно-шариковом такси в самую новую гостиницу на улице Ха-Яркон и поднялись в лифте на последний этаж. И тут, когда маленький на высоких каблуках уже было открыл дверь люкса, Роза ему и говорит:

— Подожди минутку, милый. Всю жизнь я мечтала, что муж внесет меня в спальню на руках, как в кино.

— Да нет проблем, — отвечает маленький из Хайфы, подхватывает молодую жену на руки и ногой распахивает дверь номера. Таким образом они добираются до спальни и что же там видят?

На брачной постели сидят трое хайфских братанов, прибывших разобраться со своим маленьким корешем, который что-то напортачил в родном городе, да и скрылся с глаз долой.

Наша Роза, у которой голова работает как надо, все сразу поняла и говорит гостям:

— Послушайте, мы сегодня поженились, дайте нам провести ночь, приходите утром. Это ведь самый большой грех — лишать женщину первой брачной ночи.

Тогда один из хайфских, по имени Чико, отвечает:

— Уважаемая, нам очень не хочется портить тебе брачную ночь, но после двух месяцев, что мы разыскивали этого маленького засранца, мы не можем позволить ему снова улизнуть от нас.

— Всю свою жизнь, — продолжает Роза, — всю свою жизнь я мечтала об этой ночи, — чтобы в гостинице, чтобы шампанское в ведерке со льдом… Всю жизнь я молча хлебала дерьмо ради этой ночи. Сначала все идет хорошо — такси с шариками, фотографии в парке Чарльза Клора, зал с оркестром, фламбированный десерт. А в конце, когда уже видишь шампанское в ведерке со льдом, мечта рушится. Что поделаешь, такова моя судьба… Вы заберете его, и я останусь одна. Одна с новой ночной сорочкой, которую купила для себя, и с пижамой цвета корицы, которую купила для него, — настоящий шелк, стоит, как костюм. Забирайте его и уходите, а я уж останусь одна и выброшусь из окна. Это пятнадцатый этаж, я умру сразу, не мучаясь.

Один из троицы, худой и высокий, с увлажнившимися глазами, говорит:

— Чико, ей-Богу, мы что — не евреи? Как мы можем лишать ее мечты?! Может, оставим их на ночь?