М. Маллоу - Пять баксов для доктора Брауна. Книга четвертая
То ли "скорбный труд искупающий” наложил на Д.Э. свой отпечаток, то ли это книги, а может быть, и все вместе, но только все истории Д.Э. с женщинами заканчивались одинаково. "Он странный”, — говорили девушки, и проводили много часов, выспрашивая у М.Р. подробности о компаньоне. "Ай, — бормотал Джейк каждый раз, — ну ее. Ты же знаешь, стоит появиться бабе — тоска смертная”.
— Она спрашивала, — ответил Дюк в задумчивости. — Спрашивала, когда твоя свадьба.
— Что ответил?
— Что скоро, естественно.
— Сэр? — ахнула экономка.
Д.Э. спрятался за газетой.
— Забудьте! — велел он оттуда. — Он всем так говорит. Свадьбы не будет. Никогда.
— Но почему, сэр? — вскричала мисс Дэрроу. — Вы ведь так молоды!
— Потому что мадам Ж.П. — единственная любовь моей жизни, — отрезал Джейк.
Мисс Дэрроу не подозревала о портрете мадам Ж.П. Она стала относиться к Д.Э. с особенным трепетом. Она подарила ему вязаную жилетку и всегда спрашивала, что бы он хотел на завтрак.
— Молодой головорез, — бубнил себе под нос Маллоу. — Рыцарь без стыда и совести. Вечно-то его всем жалко. Почему меня никому не жалко?
* * *Прошло полтора года. Следует отметить, что дела все это время шли прекрасно. А потом случилось вот что.
Доктор Кларенс Бэнкс вернулась из Дрездена в начале октября. Она была на Всемирной Выставке гигиены. Она с удивлением заметила, что лацканы обоих джентльменов украшают металлические бляхи с изображением автомобиля “Форд” и порядковым номером: № 0138 и № 0139. Затем ей в глаза бросилась табличка:
“Пожалуйста, не оставляйте служащим чаевых. Их за это уволят!”
— Доброе утро, мистер Саммерс, — вежливо сказала доктор.
— Доброе утро, мисс Бэнкс, — отозвался тот, сохраняя небрежный вид.
— Какие у вас… нововведения.
— Бизнес.
— Саммерс! — послышалось начальственным тоном. — Опять посторонние разговоры? Из гаража вышел невысокий полный человек в распахнутом пальто кирпичного цвета. Лицо его было похоже на округло-квадратный хлеб "Брэйн" компании "Ральстон Пурина": мягкие, чисто выбритые щеки, тонкая прорезь рта и точки глаз под светлыми бровями.
— Саммерс, что за поза у вас! Вы что, в баре? Забыли правила? Впрочем, я не сомневаюсь, что бары вы посещаете. Баста, голубчики!
Номер 0139 молча смотрел на него. Маллоу повернулся в его сторону, повисла пауза, и, наконец, Саммерс опустил глаза.
— Да, мистер Клей, — тихо сказал он.
Тот, кого назвали Клеем, снял шляпу и пригладил редкие темные волосы, хранившие отчетливые следы гребешка.
— Какой-то, я не знаю, вертеп! Разговоры, песни, хохот! Сегодня же вечером я напишу подробный отчет в "Форд Мотор"!
Механик, любивший порассуждать с ней о теории социализма, тоже молчал. Нам не было больше брезентовой куртки со множеством карманов, а был синий рабочий комбинезон.
— Спасибо, мистер Халло, — тоже тихо и вежливо сказала доктор Бэнкс, и ее авто принялся разворачиваться, объезжая очередь автомобилей, выстроившихся на обслуживание.
Катастрофа разразилась как раз сегодня. Рано утром к “Сервису” подъехал “Форд”.
Из него вылез мягкий, полный человек в кирпичном костюме. В руках у человека был толстый портфель.
— Доброе утро, джентльмены, — тонким голосом сказал он. — Веселитесь? Правил для вас уже не существует? Впрочем, ничего странного.
Он захлопнул дверцу и повернулся к компаньонам.
— Моя фамилия Клей, — сказал человек. — Я директор этой станции.
Велосипедный звонок — и из-за поворота вылетел на полной скорости Мики Фрейшнер — внук владельца закусочной.
— Шеф! — закричал он изо всех сил. — Сосиски вчерашние, дедушка вам их не советует! Я гамбургские бифштексы взял и мороженого!
— Вы к кому обращаетесь, молодой человек? — с интересом спросил директор.
— Какая разница! — Мики соскочил с велосипеда. — У меня их двое. Который слышит, тот и молодец. — Шеф!
Он прошел мимо директора, собираясь войти в гараж, но его остановили.
— У вас один, как вы говорите, шеф, молодой человек, — я, — сообщил приехавший.
— Прежде всего, я хотел бы, чтобы ко мне обращались "господин директор", "мистер Клей" или "сэр". То же самое относится ко всем вашим взрослым товарищам — "мистер такой-то" или "сэр", а не так, как приходит вам в голову от избытка чтения бульварных журналов. Затем вам следует забыть о привычке кричать, как будто вы сели на канцелярскую кнопку, и, наконец: где ваша рабочая одежда?
Тут директор повернулся и пошел смотреть гараж. Начал он с офиса.
— Помещение мне нравится, — произнес он, ощупав ближайшее кресло. — Что ж, здесь будет мой кабинет. Отличный просторный стол. Почему на вас нет значков корпорации? Забыли предписания?
— Ну, если не считать того, что это предписание номер сорок один — "Требования к рабочим", а не тридцать — "Требования к партнерам компании", все в порядке, — спокойно сказал Саммерс, и небрежно добавил. — Мы с компаньоном держим по двадцать процентов.
— Это не помешает вас уволить, — ответил ему Клей. — И я сделаю это немедленно, если вы сию же минуту не приведете себя и свой персонал в надлежащий вид!
Через десять минут двоих джентльменов больше не было. Джентльмены не носят на груди блях с порядковыми номерами, а в карманах — идентификационных билетов, в которых указано, во сколько номер такой-то прибыл на работу, сколько часов провел на рабочем месте, сколько раз навещал отхожее место и какие именно нарекания имел от начальства. Джентльмену нельзя запретить опираться о что бы то ни было, смеяться и петь.
— Что это? — еле выговорил номер 0138 шепотом, когда компаньоны, наконец, остались одни. — Что это было?
— Это Форд, — медленно произнес номер 0139, стоя с опущенными руками. — Шестьдесят процентов.
0138 схватился за свои кудри, но было поздно.
Они вошли в кабинет. Они ничего не говорили. Что можно было сказать, если и так понятно, что мистер Форд решил позаботиться о заведении, которое стало приносить прибыль?
— Что за ерунда, — 0139 хлопнул по карманам, но вспомнил, что час назад директор предъявил ему подписанную собственной же рукой 0139 бумагу, обязывающую не курить, — должен же быть какой-то способ!
— Ну, какой способ, какой? Лавочка практически его. Он может делать, что хочет, — голос 0138 нервно звенел.
— Но как же? — 0139 аж задыхался. — Делать-то теперь что?
Директорские шаги звучали так, как будто он опечатывал помещение.
— Займите свое рабочее место, — мягкий, как сосиска палец, указал на дверь дальней комнаты. — Оно будет располагаться здесь. И позаботьтесь о том, чтобы оно было оборудовано согласно предписаниям. Затем мне нужна статистика за все прошедшее время. Где ваш журнал рекордов? Почему на стене не вывешены сегодняшние записи? Ничего удивительного, что у вас плохие показатели!
Директор вышел во двор. Компаньоны последовали за ним. От бьющего в глаза солнца лицо мистера Клея выглядело растерянным и беззащитным.
— Что я могу сказать? — директор пригладил волосы. — Даю вам двадцать четыре часа на то, чтобы у меня в руках были все необходимые бумаги.
* * *Наутро Д.Э. Саммерс на работу не поехал. Доктор Бэнкс закончила осмотр пациента — явно не горевшего желанием ее увидеть.
— Мисс Дэрроу, я должна вам сказать, что мистер Саммерс, к сожалению, симулянт. Экономка в ужасе прижала руки к фартуку.
— Но ему же так плохо! Он едва в обморок не упал! Прямо на лестнице!
— Верно, — кивнула доктор. — У него дрожат руки, сердцебиение, пульс учащен, температура очень низкая. Горло и легкие чистые, ни налета во рту, ни высыпаний на коже, ничего не болит и вообще "все прекрасно, спасибо, ничего не нужно". Ну, мистер Саммерс, будете запираться?
Коммерсант усмехнулся.
— А вы ждете, что я буду оправдываться?
— Вот, — доктор достала из пузырька две пилюли и налила из графина стакан воды, — примите тонизирующее. После этого возьмите себя в руки и возвращайтесь к работе. Ничего по-настоящему страшного не случилось, просто вам не нравится, когда вами командуют.
Ей не ответили.
— Даже, если вы избавитесь от этого человека, — продолжала доктор Бэнкс, — Форд пришлет другого директора.
Опустевший стакан стукнул о туалетный столик. Ответа не последовало.
— Скажите, вам не стыдно? — поинтересовалась доктор. — Бросили друга в таких обстоятельствах…
— Слушайте, вы, — выговорил коммерсант, — я вас не звал!
— Конечно, — согласилась доктор Бэнкс. — Это выглядело бы совершенно неправдоподобно.
Она покачала головой.
— Устроили спектакль, чтобы не выполнять чужих распоряжений. Не получилось. Кажется, в этот раз придется вам подчиниться.
