Александр Усенко - ПРЕДСТАВЬ СЕБЕ ВЕЧНОСТЬ
– Поручик, вы в меланхолии?! – весело крикнул хозяин квартиры Игорь Жуковский, чей день рождения сегодня отмечали.- Полноте, батенька! Извольте откушать водочки-с!
Тяжело вздохнув, Боря подошёл к столу. Махнул рюмку по-гусарски. Игорь ободряюще похлопал его по плечу, и подмигнул всем остальным. Борина ностальгия по царскому времени его ужасно забавляла. Игорь Жуковский очень гордился своей звучной фамилией и любил прихвастнуть перед девчонками своим якобы дворянским происхождением, вскользь упоминая о родстве с великим поэтом. Хотя на самом деле и отец, и мать Игоря происходили из простых колхозников. Как бы там ни было, слышать подобные речи от человека по фамилии Гуревич ему было смешно. Но вслух он это высказать не решался, боясь окончательно обидеть Борю.
Зато Лёня не боялся. Как соплеменник, он имел полное право дружески поддеть Гуревича.
– Боренька, ну если бы тебя на машине времени отправить туда, в начало века, неужели ты думаешь, что ты и вправду мог бы стать офицером царской армии?! А как же пятая графа?
– Какая пятая графа?! – взвился Боря. – Пятую графу придумали советские бюрократы! Нигде и никогда такого не было за всю историю человечества! И не будет! Это – наше изобретение!
Все бросились успокаивать Борю. Таня, которая боялась теперь любых разговоров на национальную тему, крепко сжала под столом Лёнину руку. Но Борю остановить уже было невозможно.
– Возьмём историю! – кричал он, размахивая руками. – С самого раннего средневековья! Ведь как было? Если ты ходишь в синагогу, носишь иудейское имя, говоришь по-еврейски, – значит, ты – еврей! Если же ты принял крещение, получил христианское имя, – всё: ты уже – не еврей, а такой же немец, англичанин, француз, русский, как и все остальные в той стране, где ты живёшь! И в России так было до семнадцатого года! Но встала новая зоря, и началось такое, чего и в Средние века не додумались! Правда, ещё у гитлеровцев был свой метод определения национальности: они черепа измеряли! Но этот метод тоже ненадёжный – вдруг у тебя череп окажется такой формы и размера, как у истинного арийца! Да ещё впридачу глаза голубые и волосы светлые, вон как у Лёни! Что тогда?! А вот советская бюрократия поняла: бумага – великая сила! Она никогда не даст осечки! Ты – еврей, потому что у тебя в бумажке так написано! А написано так потому, что у твоих папы с мамой тоже так в бумажках написано. И всё! И будешь ты евреем, пока не сдохнешь, хочешь ты этого, или нет! Вот так: просто и гениально!
Что-то не верится мне, что всё так гладко было в твоей царской России! – не удержался всё-таки Лёня.- Так вот прямо пошёл к попу, покрестился и сразу стал настоящим русским! И чистокровные русские на тебя не косятся, считают тебя своим…
– Какие ещё «чистокровные русские»?! – аж закашлялся Боря.- Если хочешь знать, чистокровных русских вообще нет! Это – миф! Мы вот утверждаем, что американцы – это не нация. Что это – винегрет, конгломерат разных народов. А русские – это такой же винегрет, только более тщательно перемешанный! Если мы попытаемся отделить обрусевших инородцев от истинно русских, то русских вообще не останется!… Чего ты смеёшься?! Возьмём великих русских писателей. Вслушайся в корни этих старинных дворянских фамилий: «салтык», «аксак», «турген»! От каких татарских мурз пошли эти почтенные роды? А Пушкин со своей африканской физиономией?! А Лермонтов – потомок пленного шотландца, который, в свою очередь, был потомком испанских герцогов?! А сколько немцев осело и обрусело?! Одна царская семья чего стоит! А если уж о евреях зашла речь, то от какого Менделя пошёл славный род Менделеевых?! А кто лучше и задушевней изображал русскую природу, чем Исаак Левитан?! Это – классика! Даже любимую в народе «бормотуху» назвали «Золотая осень»!… Это что касается дворянства, интеллигенции. А если взять простой народ, то он, грубо говоря, состоит наполовину из крещённых угро-финских племён, а на вторую половину – из обрусевших украинцев…
– Ну, ты загнул!…- покачал головой Игорь.
– Ничего я не загнул! Точно так же, как Британия осваивала Северную Америку, населенную индейскими племенами, и положила начало новому, более могучему, государству и новому, более многочисленному, народу, лишь отдалённо напоминающему британцев, и то лишь по языку. Так же в своё время Киевская Русь осваивала новые земли на Северо-востоке, населёнными дикими угро-финскими племенами, и тем самым положила начало России и русскому народу…
Борю уже почти не слушали,- многие потихоньку стали снова выпивать и закусывать. Да и сам Боря порядком устал от дискуссии. Он сел за стол рядом с Лёней, налил себе водки и сказал со вздохом:
– Молодец ты, Лёня! Я даже завидую тебе по-хорошему. И не тому завидую, что у тебя будет жена-красавица, а тому, что детей своих ты сумеешь вырвать из этого замкнутого круга… Они будут твоими детьми, будут носить твою фамилию, – а она у тебя вполне подходящая,- но у них будет бумажка, где будет написано, что они – русские. А бумажка в нашей стране – это главное. Это – лучшая страховка от какого-нибудь нового Дробицкого яра…
По склонам Дробицкого яра прошёл тёплый летний ветерок, всколыхнув, как водную гладь, седую полынь и сон-траву. Лёня положил букет густо-красных пионов к подножию скромного обелиска. Стояли молча. Таня прижималась к его плечу. Потом тихо спросила:
– Здесь не только евреи?
– Не только. Ещё многих здесь потом расстреливали… Например, люботинских железнодорожников.
Больше ста человек. За что, не могу сказать… По-моему, какую-то подпольную организацию раскрыли там, в Люботине… Вечная память, конечно, всем, кто здесь погиб… ещё… Но их количество исчисляется сотнями, а евреев – десятками тысяч! Это обязательно надо было подчеркнуть, и я верю, что когда-нибудь это сделают.
– Знаешь, – сказала Таня – у меня странное чувство… Будто я каким-то образом виновата в этом. Хочется просить прощения у тебя, у тех, кто лежит в этой земле…
– Действительно, странное чувство. Ты-то здесь причём? Просто место здесь такое: давит на нервную систему. Пойдём, наверное.
Когда до шоссе оставались последние метры, они увидели группу молодых людей, которая двигалась им навстречу. Характерная внешность большинства из них не оставляла сомнений в их национальной принадлежности. Вид у них был решительный, глаза горели. Двое из них на ходу разворачивали какой-то транспарант. Лёня и Таня посторонились, пропуская их. Неожиданно от группы отделился Боря Гуревич.
– Ребята! Давайте с нами! – закричал он сходу. – Лёня, тут нечего раздумывать! Поворачивай назад! Твоё место – среди нас! Мы должны показать и доказать всем, что нашу память невозможно стереть, как магнитофонную запись! Потому что это – не память отдельного человека, или даже группы людей. Это – память целого народа! А то у нас слово «еврей» произносят стыдливо, как нецензурное…
– Постой, Боря! – удивлённо поднял брови Лёня.- Ты что, в сионисты подался? А как же великая Россия?!
– Какая там великая Россия?! – махнул рукою Боря.- Ехать надо отсюда, рвать когти, и чем скорее, тем лучше!
Затем, призадумавшись, многозначительно произнёс:
– А что? Ведь практически всё русское дворянство, цвет русской интеллигенции в своё время оказались в эмиграции… История повторяется!
Год 1979-й
– Витенька, внучек, ну попрощайся с дедушкой! – дрожащим голосом произнёс Серёга, чуть не падая на колени.
– Прощай, дедушка.- отчеканил, как автомат, восьмилетний Витя и вошёл в вагон, ни разу не оглянувшись.
Больше сдерживаться не было сил! Серёга ревел в открытую, вытирая глаза и нос рукавом. Всё: больше он никогда не увидит своего единственного внука! Чёрт бы побрал этих евреев! Вечно они воду мутят! Теперь им в эмиграцию захотелось, мать их пере…! А кто о нём, Серёге, подумал?! Каково ему будет не старости лет куковать одному?! Только Наташка осталась, да и с той они живут, как кошка с собакой!
Колька, видно по всему, – человек пропащий. Не успел выйти на свободу, как снова загремел, на этот раз за убийство. И снова по глупости. Залезли с дружком в богатую квартиру, думая, что никого нет дома. А тут неожиданно вернулась старушка, подняла крик. Ну, Колька её и стукнул. Да силы не рассчитал: отдала бабуля богу душу. Вот и впаяли ему пятнадцать лет. Кто знает, вернётся ли он вообще оттуда? А если и вернётся, вряд ли создаст нормальную семью, порадует их с Наташкой внуками. Так что один-единственный у них внучек Витя, да и того увозят!
Никто не помнит, кому первому пришла в голову мысль назвать ребёнка Виктором. Даже не раздумывали над именем, как-то оно само выскочило. Да бог с ним, с именем! Имя как имя. Серёгу беспокоило не это. Он души не чаял во внуке, но тот никогда не отвечал ему взаимностью. Ещё младенцем не хотел идти к нему на руки – кричал не своим голосом, вырывался. Как ни уговаривала его Таня, как ни внушала ему, что дедушка – хороший, ничего не помогало! Странно, что со всеми остальными ребёнок вёл себя абсолютно нормально. Когда ему было годика три или четыре, Таня попыталась поговорить с ним серьёзно. На вопрос, почему он не любит дедушку Серёжу, малыш неожиданно ответил:
