Тарас Бурмистров - Курортный Детектив
— Да? — спросил Лунин с иронией. — И какой же у меня мотив?
— Возможные мотивы убийств мы обсудим позже, — сказал Чечетов. — Нет конечно, Михаил, убивали не вы. Мне просто интересно было, почему у вас такой слегка помятый вид. Обычно вы выглядите свежее.
— Мне плохо спится по ночам, — проворчал Лунин. Ему явно надо было быстро учиться, иначе бы его переиграли тут все, кто только можно.
Чечетов взял большую папку, лежащую у него на столе, и протянул ее Лунину.
— Здесь документы по делу, — сказал он. — Выглядит пухло, но не доверяйте первому впечатлению, оно обманчиво. На самом деле никаких концов в деле нам отыскать пока не удалось.
С некоторым облегчением Лунин взял папку и хотел уже открыть, но Чечетов остановил его.
— Посмотрите позже, — сказал он. — Там в основном описания каждого из убийств, или правильнее сказать, мест преступлений, и свидетельства очевидцев, находивших трупы. Ничего ценного я не нашел, но проглядеть свежим взглядом будет полезно.
— Интересное, наверное, чтение, — вставил Кириллов, когда Лунин укладывал папку себе в портфель.
— Что вы вообще думаете о деле, Михаил? — спросил Чечетов, закурив еще одну сигарету.
— Прежде всего мне хотелось бы что-то уточнить, — сказал Лунин. — Каков круг подозреваемых?
— Я думаю, мы можем исключить Эрнеста Карамышева. И сидящих тут в этой комнате, — добавил он как бы из иронической вежливости. — Остальные все.
— Но это же огромное количество народу.
— Да, мы тоже столкнулись с этой трудностью. Эрнест убежден, что убийца о у кто-то из ближайших его соратников. Но я в этом не уверен. Это может быть кто угодно — но конечно, не человек с улицы.
— Почему? — спросил Лунин.
— В некоторые места, где были совершены убийства, невозможно было проникнуть, не зная кое-каких тонкостей, которые могут быть известны только людям из ближнего круга. Здесь я имею в виду в самом широком понимании. Эрнест склонен везде видеть измены и предательства, это яркая драматическая натура. Ему легче представить бунт и заговор, чем мелкого заурядного службиста, который идет на такую большую вещь, как убийство. Я, наоборот, считаю это вполне вероятным.
— Но зачем мелкому службисту убивать людей? Да еще в таком количестве?
— Мотивы могут быть самые разные. Это может быть — по мнению Эрнеста, это наиболее вероятная версия — желание дестабилизировать обстановку в городе. Это может быть месть. Может, еще что-то. Наконец, может быть, кто-то решил просто поразвлечься.
— Последнее мне кажется самым правдоподобным, — сказал Лунин.
— Но в таком случае убийцу труднее всего поймать.
— Эти записки на месте убийств, о которых все говорят… — неожиданно сказал Кириллов. — По-моему, это как раз и значит, что это просто кто-то так развлекается.
— Да, записки, — сказал Чечетов. — К сожалению, о них уже стало широко известно. Хотя было бы разумным хранить это в тайне. Пока никакого расследования не велось, потому что всем не до того тут было, это было понятным — убийца не предполагал, что его даже начнут искать. И мог шутить как хочет. Но он продолжает оставлять их и сейчас, когда уже известно — и наверняка и ему в том числе — что запущено расследование.
— Может, это желание что-то до кого-то донести? — спросил Лунин. — Как-то воздействовать на общественное мнение?
— Таким сложным шифрованным способом? Вряд ли. Это было бы слишком замысловато.
— Или повлиять на Эрнеста? Он же здесь сейчас ключевая фигура.
— Это более вероятно, мне нравится ваш ход мысли, Михаил. Но если выбран такой способ, то скорее всего, убийства будут продолжаться, а мы сейчас никак не можем этого допустить. Убийцу надо поймать. И по возможности как можно быстрее.
— У вас есть идеи, в каком направлении можно двигаться?
— Прежде всего стоит понаблюдать за поведением всех людей, которые входят в наше движение. Сейчас это уже можно назвать властью. Тут все пока в таком расплавленном состоянии, никакие структуры еще толком не сформировались, но люди занимаются уже делом, у всех есть работа, дома никто не сидит. Трудно представить себе, что при такой обширной деятельности в поведении того или другого человека не появятся некоторые… скажем так, странности. Вот на них-то и надо обратить внимание.
— А правильно ли оглашать вслух, что я занимаюсь расследованием? Я мог бы просто влиться в движение, на какой-нибудь фантомной должности, и так соприкасаться с людьми, не вызывая у них лишних подозрений.
— Отличная мысль, — сказал Чечетов. — Я тоже хотел предложить что-то подобное. Какую должность в бюрократическом аппарате империи вы хотели бы занять, Михаил?
Лунин быстро взглянул на него и понял, что это говорится в полушутку.
— Эх, как у нас карьеры-то делаются, — добавил Кириллов, тоже улыбаясь. — Люди взлетают с самых низов.
— Ну-у… — сказал Лунин. — Даже не знаю. Что-нибудь по культурной части?
— Да, наверное, это будет то, что надо, — сказал Чечетов. — Название мы придумаем позже, в штат зачислим, удостоверение выдадим. Но лучше даже не чистая культура, а что-нибудь более близкое к пропаганде, чтобы открывалось больше дверей.
Чечетов глубоко затянулся сигаретой, выпустил дым и продолжил:
— А может, что-то по безопасности? Скажем, специальный представитель Карамышева по проверке лояльности в партийном штабе? Или лучше предвыборном?
Лунин понял, что это опять шутка, и решил поддержать ее.
— Я мог бы возглавить имперский отдел по пропаганде. Мне надо только объяснить, какие ценности пропагандировать.
— Ценности, Михаил, — сказал Чечетов, — это такая вещь, которая сама рождается в сердце. Тогда и пропаганда идет хорошо.
— Поэтому мне надо что-нибудь попроще, — с сарказмом сказал Лунин. — Вообще я тут не собирался задерживаться очень надолго. Это личная просьба Эрнеста, только поэтому я взялся за это расследование.
— Ну, это ваши дела. Какие у вас есть еще вопросы?
— Когда ознакомлюсь с бумагами, возможно, появятся. Главный вопрос у меня — кто все это сделал?
— И у меня тот же, а ответа пока нет, — сказал Чечетов, потушив сигарету в пепельнице. — Я надеюсь, вы с этим справитесь, Михаил.
— Будем надеяться, — ответил Лунин. — Я постараюсь.
Они с Кирилловым поднялись и попрощавшись с Чечетовым, который тут же углубился снова в свои бумаги, вышли из кабинета.
— Ну вот, теперь ты чрезвычайный представитель, — сказал Кириллов. — Поздравляю. В самом деле хорошую карьеру можешь сделать.
— Надеюсь, ненадолго. Я хочу поскорее разделаться с этим делом и вернуться к своим занятиям.
— Да, я слышал. Может, еще понравится. У нас тут интересно.
— Я уже понял, — съехидничал Лунин. — Кстати, если я официальный расследователь, то можешь и себя поздравить — ты один из подозреваемых. Скажи, зачем ты убил всех этих людей?
— Кто же так проводит
— А у меня уже есть отдел? Чечетов об этом ничего не сказал.
— Есть, конечно. Ты думаешь, куда мы идем? Парни уже ждут. Хотят познакомиться со своим новым начальником.
— Как-то все это головокружительно, — пробормотал Лунин вполголоса, как бы про себя.
— Ничего, привыкнешь, — сказал Кириллов, услышав его. — Я тоже не сразу освоился.
Они вышли из здания и двинулись под сумрачным небом по улице, куда-то в сторону центра.
9
— А почему мне самому не дали подбирать сотрудников в отдел? — спросил Лунин по дороге.
— Ну, у нас никогда так не делается, — ответил Кириллов. — Эрнест считает, что он сам знает, кто чем должен заниматься.
— Так может, они мне еще не подойдут.
— Я думаю, что ты сможешь их менять. По согласованию с шефом.
Они перешли через дорогу, движения почти никакого не было, городок выглядел каким-то сонным.
— По крайней мере, с одним сотрудником, я думаю, ты бы согласился, — сказал Кириллов. — Точнее, с сотрудницей. Моника тоже должна была работать в отделе.
— Моника в моей команде? — спросил Лунин с живостью, которой сам не ожидал от себя. — А почему «должна была»?
— Она отказалась. Не захотела.
— Почему?
— Откуда я знаю. Спроси у нее.
— Ну вот, а говорят, тут ни от чего не отказываются, чуть разочарованно протянул Лунин. — Ни от каких предложений. Все прямо так и рвутся работать.
— Вспомни, сколько тебя пришлось уговаривать.
Они подошли к небольшому зданию, на котором уже висел какой-то герб в виде орла, правда не двуглавого, и вошли внутрь. Никакого контроля на входе не было, и Лунину в очередной раз показалось, что все эти организации родились едва ли не вчера.
Кабинет его располагался на втором этаже, когда они подошли к нему, Кириллов открыл дверь без стука.
— О, все разбежались, — сказал он. — Никого нет.
