Эдмундо Пас Сольдан - Бред Тьюринга
Он встает и идет в комнату. Кровать еще не застелена, белые простыни и покрывало лежат бесформенной грудой. Он совсем недавно проснулся; ему снилось, будто он, мальчик, бежит за велосипедом Мирты, двоюродной сестры. Мирта часто появляется в его снах, и они очень часто превращаются в кошмары: насколько же тонка нить, связующая безмятежный покой и потрясение. Внезапно в подсознании открываются разломы, и нам неведомо, где они берут свое начало.
Кардона бреется, оставляя небольшой порез над верхней губой. Это лицо – мое. Годы не останавливают свой бег, я уже начинаю уходить отсюда. Какой я старый. Нет. Каким старым я кажусь. Было бы здорово увидеть свое лицо не в зеркале, а на стене или на потолке, – некий изменчивый образ, возвращающийся к нам после смерти… Салфетка – на порез. Обжигающий кожу лосьон после бритья. Полоскание для рта с мятным вкусом, чтобы заглушить навязчивый запах спиртного. Лак для укладки волос. Туалетная вода с лимонным ароматом. Черный костюм-тройка, сшитый у того же портного, что одевает самого Монтенегро (такой вот портной: обслуживает политиков самых разных направлений). Белая рубашка, синий галстук. Нужно произвести впечатление авторитетного человека с высокими моральными принципами.
Он выключает телевизор "Самсунг", испытывая искушение посмотреть спецрепортаж. Или Лану Нову? В наше время новости чаще смотрят в сети, чем по телевизору. Спецрепортажи нравятся ему за их строгость и лаконичность, Лана Нова – идеальный диктор поколения MTV, такая воздушная, словно существо из другого мира. Естественно, нельзя отрицать силу ее сексуальности; бессонными ночами он находит в сети ее программу, зная, что Лана всегда на месте, в любое время суток; с соблазнительной улыбкой и вызывающе приоткрытой грудью она рассказывает о каком-нибудь палестинском самоубийце, взорвавшем крупный торговый центр в Иерусалиме. Внешний вид Ланы совершенно не соответствует содержанию новостей, но именно ее присутствием объясняется высокий рейтинг ежедневной программы, повествующей о всевозможных трагедиях. Ему хочется посмотреть на Лану Нову, и он уступает этому желанию. Она сообщает последние известия: крестьяне из профсоюза производителей коки, подстрекаемые своим главарем, решили противостоять правительству, которое собирается уничтожить кокаиновые плантации; они заручились поддержкой аймарского правительства. Лидер аймаров, торговцев кокой, требует национальных выборов и выступает с речью антиимпериалистического характера; можно сделать вывод, что после долгих месяцев затишья левые снова набирают обороты. Будут ли их кандидаты выдвигать свои кандидатуры на выборах будущего года? Конечно, будут, думает Кардона, но далеко не продвинутся – у них нет достаточной поддержки в городах. Информационные пираты из несанкционированной организации "Сопротивление" проникают в правительственные компьютеры. Положение Монтенегро по-прежнему шаткое: его отставки требуют сразу в нескольких округах. Президенту удалось добиться невозможного. Люди, взгляды которых настолько противоположны, что при встрече они готовы плюнуть друг другу в лицо, едины в своем желании отправить его в отставку. Кардона говорит всем, что всего через шесть месяцев, когда Монтенегро переизберут и он, лишившись своей неприкосновенности, станет простым гражданином, будет поднята вся архивная информация о годах его правления, и тогда он сполна ответит за все кровавые события, происходившие с его ведома и по его приказу. Это будет суд нового образца, который не потерпит поражения, как его предшественники. Предложение аргентинского судьи об экстрадиции президента поощряться не будет; судебный процесс будет проходить без лишнего шума. Нужно держать все в тайне, иначе всего один неверный шаг может свести его план на нет. Смерть всегда ходит рядом. Порой происходят события, которых совсем не ожидал. Любая неосторожность или небрежность может одним махом покончить с тем, что еще не успело начаться; со мной могут разделаться в любой момент, и некому будет спасти родину; но мне нужно… мне нужна Мирта… Я память политиков, я – их Мнемозина; иногда ошибающийся, неустойчивый, но все же способный на угрызения совести. Я их сознание, вызывающее в памяти их мерзость и гадость…
Кардона выключает информационный канал. На его ночном столике лежит досье Рут Саэнс, которое он собирал последние недели. Он встретил ее на историческом конгрессе в государственном университете в Ла-Пасе. Кардона поехал туда именно для того, чтобы послушать ее; было очень интересно познакомиться с этой женщиной. Она работала в Тайной палате во время диктатуры Монтенегро вплоть до 1975 года, а ее муж работает там до сих пор.
Тьюринг… Да, так его называют; сейчас он занимает не слишком почетный пост, работает в Архиве Тайной палаты, так как не в силах уйти; в свое время он был правой рукой Альберта, легендарного криптоаналитика, который контролировал все операции Тайной палаты в трудные годы диктатуры. Кардона подозревает, что именно Альберт (или Тьюринг) расшифровал код, который использовала группа заговорщиков (в нее входила и Мирта). Молодые солдаты и небольшая группа гражданских лиц хотели свергнуть Монтенегро. И буквально за два дня все они один за другим были истреблены. С тех пор прошло много лет, но Кардона до сих пор помнит, как ходил в морг на опознание тела Мирты, которое было найдено под мостом в мусорном контейнере. Следы пыток на лице, на груди, на спине… Мирта, водившая его на утренние сеансы мультфильмов. Мирта, которая никогда не пользовалась косметикой и заплетала свои непокорные черные волосы в две длинные косы. Она часто устраивала в своем доме ночные посиделки с пением под гитару до рассвета; восхищалась Альенде. Зачитывалась дневниками Че и Марты Харнекер; пела песни, в которых говорилось о новом рассвете для народа… Он не понял ничего из доклада Рут – что-то из области техники. С архаизмами и криптологическими терминами. Женщина среднего возраста, печальное лицо без макияжа, неспокойный взгляд и короткие ненакрашенные ресницы, скучное черное платье вроде тех, что носят воспитательницы в детском саду; единственное украшение – серьги из искусственного жемчуга. Кардона поздоровался с ней как со знакомой и удивился ее сердечности.
– Не могу понять, что может делать судья среди историков, – сказала она; тем временем участники конгресса переходили в салон, на стенах которого висели многочисленные портреты, написанные маслом.
– Закону необходимо знание истории, – ответил он, – особенно сейчас.
– В таком случае почему честные судьи работают на бесчестное правительство?
– А почему то же самое делали честные историки?
– Это было давно. Они были молоды и неопытны и к тому же быстро исправили свои ошибки.
– А мужья этих историков своих ошибок не исправили.
– Они уже немолоды и имеют достаточный жизненный опыт, они сами могут отвечать за свои ошибки.
В гостиной уже ехал гаснуть свет. Пора уходить. Они продолжали беседовать в полумраке: фразы, возникающие в атмосфере тайны, диалог, звучащий в гулкой тишине… Прощаясь, Кардона протянул ей свою визитку. И не удивился, когда на следующее утро раздался звонок и он услышал ее голос. Она была в аэропорту, голос казался взволнованным. Он представил, как Рут беспокойно оглядывается по сторонам – нерешительная, взвинченная; как она теребит салфетку длинными тонкими пальцами… Ей хотелось бы поговорить с ним, но не в Ла-Пасе. Не сможет ли он приехать к ней в Рио-Фугитиво? Судья Кардона сомневается: когда-то он дал себе слово больше никогда не возвращаться в свой родной город. Сказал, что ему нужно подумать. Она очень обрадовалась, когда он пообещал приехать недели через две. Нельзя упускать такую возможность. Досье уже заведено. Он знает, о чем будет спрашивать, все подготовлено. Главное – казаться естественным и делать вид, что все происходит неожиданно, само собой. У него есть несколько возможных сценариев на случай, если возникнут какие-либо проблемы или кто-то из свидетелей в последний момент прикусит язык. Нет, Рут, кажется, уже готова заговорить; стоит лишь дать ей понять, что он ее друг и доверяет ей. Что заставило ее решиться на такой шаг, равносильный стремительному падению в бездну? Не надо спрашивать себя об этом: несмотря ни на что, она принадлежит к вражескому лагерю; ему нужно всего лишь записать на пленку ее признание, которое послужит обвинительным приговором Тьюрингу. На суде чести против диктаторов обвинители стараются предоставить суду явных главарей: военных, отдававших приказы, солдат, спускавших курок… Они забывают о людях, которые изнутри поддерживают любую диктатуру. Эти бюрократы не пачкают руки кровью в буквальном смысле этого слова, но, помогая правительству, они разделяют с ним его вину. Забывают о тех, кто, спрятавшись за непроницаемыми стенами Тайной палаты, расшифровывает коды и перехватывает секретные радиосигналы; именно из-за них погибают подпольщики, которые борются за правое дело, а совсем молодые студенты-идеалисты вдруг пропадают неведомо куда. Кардону не особо интересуют имена людей, истязавших Мирту. Его цель – обезглавить тех, кто своей незаметной на первый взгляд деятельностью способствовал смертям и пыткам. Он хочет добраться до Тьюринга и Альберта, а вместе с ними – идо Монтенегро…
