Кристофер Бакли - С первой леди так не поступают
Глава 5
— Обязательно нужно было сказать, что генеральный прокурор приносит меня в жертву на алтарь своего непомерного честолюбия?
— Ты пропустила ключевое слово, — сказал Бойс. — Приносит вдову в жертву на алтарь своего непомерного честолюбия.
— Не могу представить себя вдовой.
— Пора привыкать.
— Но зачем его злить? Наверняка он уже рвет и мечет.
— Боишься, что он очень рассердится и обвинит тебя в убийстве? А я хочу, чтобы он рассердился. Хочу, чтобы все они рассердились. Рассерженные люди совершают ошибки. А нам нужно, чтобы противник совершал ошибки, поскольку ты и сама уже их совершила немало.
— Например?
— С чего бы начать? Например, разговаривала с агентами ФБР в отсутствие адвоката. Люди, которые грабят магазины самообслуживания, и те понимают, что это глупо.
— Какое впечатление я бы произвела? Наняв адвоката.
— Умной женщины.
— Черт возьми, Бойс, я же была в шоке. Ты когда-нибудь просыпался в одной постели с мертвой женой?
— Я даже ложился в одну постель с таковыми. — Он вздохнул. — Откровенно говоря, я удивляюсь, что ты так всё испоганила.
— Оскорбления входят в те услуги, за которые ты берешь тысячу долларов в час, или оплачиваются отдельно?
— Отдельно, по счету за «изготовление фотокопий, телефон, факс и услуги посыльного». — Он прочел отчет ФБР. — Почему ты отказалась пройти проверку на полиграфе? Ты поступила правильно, но поскольку все остальные твои поступки были нелепыми, мне это интересно.
— Это же оскорбительно, — взволнованно сказала она. — Я только что вернулась с похорон мужа на Арлингтонском кладбище. И предложение пройти проверку на детекторе лжи показалось мне в высшей степени неуместным.
— Твое негодование весьма убедительно. Я даже начинаю жалеть, что тебя нельзя допросить в суде.
— Я хочу дать показания.
Бойс рассмеялся:
— Ты ни в коем случае не будешь давать показания. Что с тобой? Неужели ты забыла всё, чему учили на юрфаке?
— Я хочу рассказать правду.
— Черт возьми, ты все забыла. В том числе и самое важное правило: правде в суде не место.
— Не помню, чтобы меня этому учили.
— В торговле недвижимостью главное — район, район, район. В судебном разбирательстве — впечатление, впечатление, впечатление.
— Впечатление, — сказала Бет. — Вот, взгляни.
Она показала ему номер «Нью-Йорк пост».
КАК ХОРОШО БЫТЬ СНОВА ВМЕСТЕ!
ЛЕДИ БЕТМАК И НАГЛЕЦ БЕЙЛОР.
На снимке, сделанном на учебном суде в Джорджтаунском университете, они были запечатлены вдвоем.
Бойс пожал плечами:
— Тебя уже давно так называют.
Бет ударила ладонью по столу для совещаний.
— Все равно неприятно.
— Посмотри на себя. И ты еще хочешь давать показания? Кстати, почему это ты не стерла свои отпечатки пальцев с серебряной плевательницы работы Пола Ривира после того, как запустила ею в мужа?
— Ты умеешь брать на пушку.
Бойс улыбнулся:
— Умница. Вся мисс Плевательница была заляпана твоими пальчиками, и этот факт мы используем в качестве доказательства того, что ты не убивала мужа, ведь убийца, даже слабоумная, стерла бы свои отпечатки с орудия убийства. Только не вздумай давать показания в суде. Иначе я ближайшим рейсом возвращаюсь в Нью-Йорк. Я и забыл, как некомфортабельна коммерческая авиация.
— Не смеши! Твой самолетик уместился бы в салоне отдыха президентского лайнера.
Бойс фыркнул от смеха.
— Почему ты не сказала агентам ФБР, что швырнула плевательницу в мужа?
— Я перепугалась. Потеряла голову от страха. Он ведь лежал на кровати рядом со мной, мертвый. Расскажи я им о том, что произошло, сложилось бы впечатление…
— Будто ты его убила.
— Но я его не убивала, Бойс. Я запустила в него плевательницей. И попала — по лбу. Но удар был не настолько сильным! Кен лишь едва заметно вздрогнул. Ну, может быть, попятился. Но не упал.
Бойс в изумлении уставился на нее.
— Между прочим, я швырялась в него и кое-чем потяжелее.
— То-то присяжные обрадуются, услышав это, когда ты будешь давать показания. «Между прочим, я швырялась в него и кое-чем потяжелее».
— Уверяю тебя, ничего страшного с ним не случилось. Он просто обозвал меня стервой, сходил в ванную, лег в постель, погасил свет и уснул. А наутро, не успев хорошенько продрать глаза, я завтракаю, а он… уже мертв.
Бойс взглянул на лежавшие перед ним отчет главного судебного патологоанатома округа Колумбия и отчет о вскрытии из Военно-морского госпиталя в Бетесде.
— «Причина смерти: эпидуральная гематома, образовавшаяся в результате сильного удара тупым предметом. Время смерти: между тремя пятнадцатью и пятью часами утра». Скажи мне вот что: после того как ты уби… После того как вы оба уснули, ты не вставала ночью попить водички? Пописать? Пройтись по парапетам? Вытереть руки, обагренные кровью?
— Я всю ночь спала беспробудным сном. Стоит мне врезать ему по морде, и я сплю как сурок.
— Когда будешь давать показания, не забудь сказать присяжным и об этом. А Вуди Бернам, тот агент Секретной службы, который утверждает, что случайно услышал перебранку между тобой и покойным…
— Почему бы тебе не называть его просто Кеном? Ведь нельзя сказать, что ты не был с ним знаком.
— Гм!
— Если ты все еще ворошишь воспоминания, думаю, твой долг — сказать мне об этом.
— Долг — тебе?!
— Бойс, в суде ты понадобишься мне весь, целиком. А не весь за вычетом тех десяти процентов души, где ты все еще таишь злобу.
— Если бы я все еще ворошил воспоминания и таил злобу, с какой стати я стал бы браться за это дело?
Она посмотрела на него:
— Во-первых, для того чтобы наконец-то прибрать вожжи к рукам в наших отношениях.
— В отношениях между адвокатом и клиентом вожжи всегда в руках у меня.
— Во-вторых, дабы доказать всему миру, что ты чертовски великодушен, ибо собираешься защищать женщину, которая посла… которая порвала с тобой черт знает когда.
— Великодушие — удел слабаков.
— И в-третьих, с намерением проиграть процесс, да так, чтобы все стали говорить: «Ах, даже Наглец Бейлор не сумел добиться ее оправдания», — а я угодила в тюрьму, а то и в камеру смертников. Лишь бы со мной расквитаться.
— Просто не верится, — сказал Бойс с притворной досадой, — что ты считаешь меня способным на такие поступки. Неужели политические интриги делают человека настолько бездушным?
Бет рассмеялась:
— Боже мой, какая чушь! Слушай, мне необходимо кое-что выяснить. Ты со мной заодно или нет? В душе.
Какие уж тут вожжи в руках!
— Заодно.
— Ну и хорошо.
— Прошу занести в протокол, — сказал Бойс, — что решение расторгнуть нашу помолвку было обоюдным.
— Разумеется.
Черт подери! Ничем ее не проймешь.
— Как ты догадалась, что он кувыркался с Бабс в Линкольновской спальне?
— По выражению его лица, когда он вошел и я зажгла свет. Судя по виду, он вряд ли командовал развертыванием авианосцев, сидя в Кризисном центре.
— Если верить слухам, он был отъявленным бабником. Неужели дело обстояло так скверно, как гласит молва?
— Еще хуже. Что тут смешного?
— Я вспомнил, как тебя волновал вопрос, не отстрелили ли ему вьетнамцы пипиську. Но если ты знала, что он крутит роман с Ван Анкой, почему, скажи на милость, она приходила к вам в гости?
— Знаю, знаю, — сокрушенно сказала Бет. — Всё это так… Господи, на какие только сделки не приходится идти!
— А мне придется как-то объяснять это присяжным. Сама посуди: муж ни одной юбки не пропускает, а ты разрешаешь ему приводить любовниц домой и ночевать с ними в соседней комнате.
— Я ее не приглашала. Терпеть ее не могу. Мне ничего в ней не нравится. Даже ее пение, а уж так называемая актерская игра — и подавно.
— Тогда какого черта она ублажала главнокомандующего на Эйбовой кровати?
— Дело в том… она же звезда. Пользуется успехом. А ее муж, Макс, очень богатый финансист, делает крупные пожертвования в пользу партии. Это весьма влиятельная чета.
— Почему же вы тогда не приглашали в гости обоих? Могли бы резвиться вчетвером.
— Пошел к черту, Бойс.
— Мое дело — предложить.
— Между прочим, сначала они приходили вдвоем. Но Макс нам с мужем не очень понравился. Он такой же зануда, как и многие другие финансисты. А потом в прессе поднялся шум по поводу каких-то его деловых связей. В общем, он почти перестал у нас бывать. Правда, Бабетта по-прежнему относилась к нам по-дружески.
— Еще бы!
— Она охмуряла людей с тугим кошельком. Раздобыла нам кучу денег.
— Присяжные, зарабатывающие в среднем двадцать пять тысяч в год, будут трепетать от восторга, когда это услышат. — Бойс изучил журнал наблюдений Секретной службы. — Боже правый! Она провела в Линкольновской спальне больше ночей, чем Линкольн. Пятьдесят шесть визитов за два с половиной года? Вы что, оплачивали ей проезд?
