Ирина Майорова - Халява для лоха
Ненашев собрал кожу лба в вертикальные складки:
– А что вообще-то это слово обозначает?
– Так называется калмыцкий эпос.
– Надо же! А я все думал, что же это такое… Значит, Килганов на своем джангре-шанкре твердо стоит? – спросил Ненашев и улыбнулся невольному каламбуру. – Не смог ты его убедить…
– Да что я! Сам Гольдберг не смог!
– Постой! Иосифыч на больничном, ты что, из койки его вытаскивал?
– Никуда я его не возил! Я еще когда по телефону с Килгановым разговаривал, понял, что он изо всех сил этот «джангр» толкать будет. Вот и попросил Михаила Иосифовича что-то вроде психологического анализа составить. Гольдберг доходчиво все расписал, в том числе и почему фирму «Джангром» называть нельзя. Да ты сам почитай.
Обухов вынул из папки, с которой вчера ездил к Килганову, скрепленную степлером стопку листов.
Ненашев погрузился в чтение. В своем мини-докладе Гольдберг объяснял, что всякое слово воспринимается человеком на двух уровнях: эмоциональном и логическом. В первое мгновение смысл недоступен, а есть только ощущение: приятное это слово или нет, возбуждает оно или успокаивает. Дальше психолог, опираясь на данные опытов коллег-ученых, объяснял, что даже отдельные буквы (звуки) способны вызвать у человека разные чувства. Например, «и» у большинства участвовавших в экспериментах ассоциировалось с чем-то маленьким, незначительным, «о» – вызывало расслабленность, негу, «а» и «э» – прилив энергии, готовность к действию, а «ы» и шипящие-свистящие, особенно если соседствовали друг с другом, ощущались как угроза и провоцировали раздражение. Такой же негативной реакции, предупреждал Гольдберг, следует ожидать и на слово «джангр», поскольку оно перенасыщено «агрессивными» согласными.
Закончив читать, Ненашев хлопнул по листкам ладонью:
– Убедительно.
– Но не для Килганова. Да он и читать не стал. Пробежал глазами – и в сторону отбросил. Все это бред, говорит, которым доктора-кандидаты вам мозги засирают, а вы им в рот смотрите да еще бабки сумасшедшие платите, которые, между прочим, из заказчиков же качаете.
– Да ты чего завелся-то? Успокойся…
– А хочешь знать, – не захотел успокаиваться Обухов, – чего этот бизнесмен в качестве товарного знака предложил? Мы с тремя дизайнерами неделю над логотипом для его «Джангра» мучились… Сделали – супер! Две стилизованные морды: коровья и кобылья – друг к другу тянутся. Получилось оригинально, прикольно, умиление вызывает. А ему не понравилось. Хочу, говорит, чтобы товарным знаком у нас домра была! Представляешь?
– А домра-то тут при чем? Это ж вроде… – Ненашев потряс в воздухе кистью, изображая, что тренькает по струнам, – для музыки.
– Так я о том же! А он талдычит: «Домра – наш национальный инструмент, потому пусть будет символом моей компании. И с тем, что она с кефиром и кумысом не сочетается, я не согласен. Еще как сочетается! Я за тебя и девиз придумал: «Пей продукцию «Джангра» – и в твоем сердце и желудке всегда будет звучать прекрасная музыка!» Ну как с таким дебилом можно работать?
Ненашев резко выпрямился в кресле:
– А с кем ты на утверждение пиар-плана ходил? Из клиент-менеджеров кого брал?
– Я что, мальчик зеленый, по-твоему? Бимбетов со мной был.
– Он ведь тоже калмык?
– Наполовину.
– И что? На клиента это не подействовало?
– Подействовало. Обратным образом. Килганов начал нашего Степу стыдить за то, что он недооценивает силу национальных корней и мощь калмыцкой культуры. Бедный Степка из его кабинета мокрый и красный вылетел. И всю обратную дорогу передо мной за земляка извинялся.
– А ты этого кумысного короля предупредил, что, если мы будем делать, как он хочет, за результаты пусть с нас не спрашивает? Чтобы не прибегал потом, не вопил, что реклама роста продаж не дает…
– Предупредил. Он согласен.
– И чего тебе тогда надо? Хочет он секретаршу свою бедрастую и сисястую стране показать – пусть показывает, хочет сам из ящика про кефир вещать – пусть вещает. Он нам такой рекламный бюджет отдал, что мы билбордами с его толстозадой телкой всю Москву увешать можем и нам еще куча бабок останется. Кстати, что на стикерах и билбордах будет, вы обговорили?
– Естественно, – горько ухмыльнулся Костя. – На первых пятиста – телка с кефиром и кумысом, на второй полутысяче – герои калмыцкого исторического эпоса «Джангра». Их актеры изображать будут. Килганов обещал, что с малой родины подгонит, в национальных костюмах.
Ненашев хлопнул обеими ладонями по столу:
– Ну и хорошо, тебе мороки меньше. Иди и делай, как он просит.
– Он еще сказал, что сверху бабла подкинет, чтобы мы ему на Монетном дворе с полсотни визиток на золотых пластинах заказали, штук двести – на серебряных и тысячу простеньких – на сидишных мини-дисках. Чтобы там видеоролик про его компанию был записан и все координаты.
– Просит – сделайте.
– Шеф, а откуда у него такие деньжищи? Я из разговора понял, что за плечами у этого Килганова – школа-восьмилетка, а на гения-самородка, который из воздуха деньги качать может, он не похож.
– Нам с тобой какое дело, откуда у него бабки? Меньше знаешь – дольше проживешь, понял?
– Это-то я понял.
– Тогда иди.
Обухов поплелся к выходу, но возле самой двери вдруг резко обернулся:
– Стыдно же такую фигню гнать! Он хвастать будет, что ему сам «Атлант» рекламную кампанию разрабатывал.
– И что? Кому он это расскажет? Таким же, как он сам. А они, глядя на рекламу, будут языками щелкать: «Высший класс!» Еще и координаты агентства попросят, чтобы себе такое же, только еще круче заказать.
В тонкостях рекламы, в визуальных, аудиальных и прочих методах воздействия на покупателя, в способах блокировки его сознания, нейролингвистическом программировании Ненашев смыслил мало. Да и не было в этом нужды: в его распоряжении был штат копирайтеров, дизайнеров, менеджеров, маркетологов и прочих сотрудников, название специальностей которых Ненашев выговаривал-то с трудом. А еще в «Атланте» трудился психолог с кандидатской степенью – профессионалом такого уровня могло похвастать не каждое РА.
Зато Ненашев лучше многих умел делать деньги. Казалось, он своим неказистым носом за версту чуял тех, кто готов вложить миллионы в раскрутку нового товара или услуги, серьезно потратиться на разработку имиджа фирмы, удовлетворение собственного тщеславия… И как никто из подчиненных Аркадий Сергеевич мог убедить этих жаждущих расстаться с сумасшедшими деньгами господ отдать капитал в распоряжение именно «Атланта». Получением почти всех особо крупных заказов агентство было обязано ему. Во всяком случае, в последние два года. До того как загреметь на зону, в раскрутке клиентов ему здорово помогал Дегтярев. После «посадки» бывшего зама Ненашев умело воспользовался наработанными Стасом связями, а также сочувствием и соболезнующим вниманием, которым прониклись бизнесмены к директору «Атланта», подло подставленному и обворованному лучшим другом.
Посетитель
Секретарша Анечка заглянула в кабинет в четверть третьего. Ненашев рассовывал по карманам мобильник и портмоне: он собирался пообедать в итальянском ресторане в паре кварталов от офиса.
– Аркадий Сергеевич, вам уже третий раз звонит какой-то Старшинов, – доложила Аня. – Требует соединить, а по какому делу, говорить отказывается. Упертый как не знаю кто…
– Старшинов? Не знаю такого. А кто он? Как представился?
– Да никак. Я и фамилию-то из него еле вытянула.
– Ну ладно, соедини.
Минуту Ненашев слушал «упертого» молча. Потом спросил:
– А почему вы решили, что эта информация может меня заинтересовать?.. Понятно. Ну что ж, давайте встретимся. У меня в офисе, в шестнадцать ноль-ноль. Фамилия, которой вы представились, настоящая? Хорошо, пропуск выпишут на нее.
Ненашев старался говорить спокойно, но сердце колотилось, как бешеное.
Он и самому себе не смог бы объяснить, почему так боится Стасову «брошенку». Или это не страх, а что-то совсем другое? Но тогда почему его до сих пор бросает в жар, когда он слышит имя «Ольга» или видит из окна машины женщину, отдаленно напоминающую любовницу Дегтярева?
Ненашев рывком стянул с шеи кашне.
– Аня! Чухаева ко мне!
Секретарша заглянула в кабинет:
– А вы что, на обед не поедете?
Сама она в отсутствие шефа, судя по всему, решила пробежаться по магазинам – в руке у нее были шарфик и перчатки.
– Нет, не поеду!!! Может, я тем самым нарушаю твои планы? Так можешь быть свободна! Совершенно свободна! Найди Чухаева – и в бухгалтерию за расчетом!
– Аркадий Сергеевич! Что я такого…
Глаза Анечки наполнились слезами.
Ненашев смотрел на нее молча, катая на скулах огромные желваки. Шмыгнув носом, Анечка тихо прикрыла дверь.
