Келли Линк - Все это очень странно
— Тоже мне, предсказательница с деревянной ногой.
— Мама знает, что такое потери, — Рейчел оттолкнула его. — Она говорит, будет больно, но я переживу.
— А твоя жизнь что, была очень трудной? Нос у тебя на месте, ноги тоже. Сама-то ты в потерях много понимаешь?
— Я не все тебе рассказала, — Рейчел выскользнула из машины. — Ты не все знаешь обо мне.
И захлопнула дверь. Кэролл смотрел, как она переходит дорогу и взбирается на холм, в снежную пелену.
Всю следующую неделю Кэролл проболел. Отопление в квартире не работало, от простуды он стал совсем вялым и слабым. Думал пойти в библиотеку, чтобы побыть в тепле, но вместо этого лежал под пледом миссис Рукк, надеясь увидеть во сне Рейчел. Снилось, как на него набрасываются собаки или как он тонет в черном пруду.
Кэролл лежал в темной комнате под тяжелым ало-васильковым пледом и в часы бодрствования вел долгие мысленные разговоры с Рейчел — о любви и воде. Рассказывал ей о разных случаях из детства, иногда она вроде бы даже слушала. Спрашивал ее о ребенке, и она сказала, что если это будет девочка, назовет ее Эллен. В среду Кэролл померил температуру — жар под сорок, — и забрался обратно в постель.
Проснувшись в четверг утром, он увидел на пледе короткие черные волоски. Видимо, начались галлюцинации, решил Кэролл. Он вновь заснул, во сне его пришел навестить мистер Рукк, обернувшийся черным лабрадором. На морде красовался пластмассовый нос комика Гручо Маркса. Они с Кэроллом стояли у круглого озера на третьем этаже библиотеки.
— Мы с тобой очень похожи, Кэролл, — сказал лабрадор.
— Наверно, — сказал Кэролл.
— Нет, правда, — настаивал лабрадор. Он уперся мордой в ногу Кэролла и смотрел ему в лицо. — Мы во всем умеем найти хорошие стороны. Частенько приходится, сам знаешь.
— Рейчел меня больше не любит. Никому я не нужен, — Кэролл почесал мистера Рукка за ухом.
— Разве так ищут хорошие стороны? Почеши чуть правее. Рейчел сейчас нелегко приходится, как и матери. С ней нужно терпение.
— А вы бы что выбрали, — спросил Кэролл, — любовь или воду?
— Кто говорит, что обязательно нужно выбирать? Ты сказал, что выбираешь воду, но есть хорошая вода, а есть плохая. Ты об этом подумал? — спросил лабрадор. — У меня к тебе другой вопрос, гораздо лучше. Ты хорошая собака или плохая?
— Хорошая! Хорошая собака! — закричал Кэролл и проснулся.
Утром он позвонил на ферму, трубку взяла Рейчел.
— Это Кэролл. Я сейчас приеду поговорить с тобой.
Но он никого не застал. Нераспроданные новогодние елки, высокие и нескладные, будто тощие зеленые гуси, вызывали тоску по дому. На дорожке таяли комочки слипшегося снега, похожие на мелкие белые цветы. Сарай был пуст; Кэролл надеялся, что миссис Рукк повела собак на прогулку к пруду.
Он поднялся на крыльцо и постучал. Если откроет кто-то из родителей, он будет настаивать на своем — ему нужно поговорить с их дочерью. Кэролл постучал еще раз, но напрасно. Дом заслонился ставнями от снега и стоял с каким-то вопросительным видом, словно ждал, что скажет Кэролл. И Кэролл прошептал:
— Рейчел? Ты где?
Дом молчал.
— Рейчел, я тебя люблю. Пожалуйста, выйди, поговори со мной. Давай поженимся, давай сбежим отсюда! Украдешь у матери ногу — пока отец сделает новую, мы будем уже в Канаде. Можно поехать на Ниагару в медовый месяц и ногу взять с собой, если хочешь, то есть Эллен! Возьмем Эллен с собой!
Сзади раздалось легкое покашливание, словно кто-то прочищал горло. Кэролл оглянулся и увидел Фиалку, Каштана и шестерых огромных отпрысков — они сидели на дорожке у сарая, рядом с его машиной. Мокрая черная шерсть щетинилась на хребтах, черные бархатные губы угрожающе кривились. В доме кто-то засмеялся. Или это эхо всплесков на пруду?
Один из лабрадоров поднял голову и гавкнул.
— Ну-ну, — сказал Кэролл, — хорошие, хорошие собаки! Тихо, Фиалка, тихо, Каштан! Рейчел, на помощь!
Она пряталась за дверью.
— Мама сказала, чтобы я оставила тебя им на съедение. Если приедешь.
У нее был усталый вид. Старый растянутый свитер, наверное, взятый у матери. Если беременность и была правдой, никаких признаков пока Кэролл не заметил.
— Рейчел, ты всегда слушаешься маму? Ты меня больше не любишь?
— У меня была сестра-близнец, — сказала Рейчел. — Ее звали Эллен. В семь лет она утонула в пруду — я ее потеряла. Ты что, не понимаешь? Сначала кто-то теряет что-нибудь небольшое, нос, например. Потом ты тоже начнешь что-то терять. Несчастье заразно, как проказа. Если мы поженимся, убедишься на себе.
Откуда-то из-за поредевших новогодних елок послышались шаги — на дорожке со стороны пруда. Собаки навострили уши, но не спускали глаз с Кэролла.
— Скорей уходи, — сказала Рейчел. Она провела его к машине мимо собак.
— Я все равно вернусь.
— Ничего хорошего из этого не выйдет.
Собаки смотрели на отъезжающую машину, сбившись вокруг Рейчел и возбужденно махая хвостами. Кэролл приехал домой в очень плохом настроении, взял с постели лоскутный плед и стал внимательно рассматривать. Он искал волоски черной собачьей шерсти, которые видел утром. Но на пледе, конечно, ничего не оказалось.
На следующий день Кэролл пошел в библиотеку. Полдня он вынимал из коробки сданные накануне книги, расставляя их по полкам, и вдруг, в очередной раз запустив туда руку, наткнулся на странный предмет, не похожий на книгу. Сырой и теплый, покрытый короткой шерстью. Кэролл почувствовал на руке горячее влажное дыхание. Он сжал пальцы, но животное увернулось, а когда Кэролл еще раз попробовал схватить его, раздалось рычание.
Кэролл отпрянул, и из коробки вылезла большая черная собака. Два студента рядом удивленно смотрели, что будет дальше.
— Позовите, пожалуйста, мистера Кассатти, — сказал Кэролл одному из них. — Его кабинет за углом.
Собака подошла ближе. Уши плотно прижаты к голове, шея ходит из стороны в сторону, изгибаясь, как змея.
— Хорошая? — Кэролл протянул руку погладить. — Фиалка?
Короткий выпад, клацанье сомкнувшихся зубов; собака откусила Кэроллу мизинец чуть выше ногтя.
Студент вскрикнул. Кэролл стоял, глядя на правую руку, на медленно капавшую кровь. В ушах застыл короткий деловитый хруст, с которым собачьи зубы отхватили кончик пальца. Пристальный взгляд собаки напоминал Рейчел.
— Отдай палец, — сказал Кэролл.
Собака заворчала и убежала за стеллажи.
— Надо поймать ее, — сказал студент, — чтобы тебе пришили палец. Черт, а если у нее бешенство?
Пришел мистер Кассатти, держа перед собой большой атлас, словно щит.
— В библиотеке собака?
— Вон туда побежала, — показал Кэролл. — Откусила мне палец, — он протянул руку к мистеру Кассатти, но тот уже заглядывал за стеллажи и вертел головой.
— Не вижу никакой собаки.
Два студента хором заговорили, громко подтверждая, что сами только что видели тут черную собаку, а мистер Кассатти повернулся к Кэроллу. Пол в углу у коробки был влажный и липкий, будто кто-то пролил кока-колу. От собаки не осталось и следа.
Мистер Кассатти отвез Кэролла в больницу, где врач сделал ему обезболивающий укол и сказал, что пришить кончик пальца будет очень просто.
— Каким образом, интересно? — спросил мистер Кассатти. — Он говорит, что палец остался в зубах у собаки.
— Какой собаки? — спросил врач.
— Это собака откусила, — объяснил Кэролл.
Врач удивленно поднял брови.
— Собака в библиотеке? Судя по срезу, палец попал в машину для резки бумаги. Слишком ровная рана, собачий укус выглядит иначе. Значит, кусочек пальца вы не принесли?
— Собака его съела, — сказал Кэролл. — Миссис Рукк сказала, эта собака съест меня, но она почему-то не стала. Видимо, я не понравился ей на вкус.
Врач и мистер Кассатти вышли поговорить в коридор. Кэролл дождался, когда они повернут налево, к столику медсестры, и выскользнул из кабинета в другую сторону, к выходу из больницы. Идти было немножко трудно — видимо, обезболивающее ослабляет действие гравитации. При каждом шаге Кэролл подпрыгивал, отталкиваясь от асфальта. Когда передвигаться пешком стало совсем сложно, он сел в такси и назвал адрес фермы Рукков.
Палец нисколько не болел, и Кэролл старался не забыть сказать об этом Рейчел. Руку забинтовали марлевым бинтом, теперь она казалась ему совсем чужой. Под марлей ощущалось приятное тепло. Кожа тонкая и натянутая, как резиновая перчатка. На душе у Кэролла стало гораздо легче: конечно, не сразу, но он научится терять, поднатореет в этом деле — навык придет так же легко, как и все остальное в жизни.
Они с Рейчел поженятся у пруда, весной, под свежей листвой шестичасового дуба. Мистер Рукк наденет свой самый нарядный нос — латунный, с розовой бархатной подкладкой, или другой, в цветочек. Кэролл вдруг вспомнил маленькую могилу у тропинки, ведущей к пруду, — никакой это не пруд, решил он, — нет, они поженятся в церкви. Или в библиотеке.
