Дмитрий Григорьев - Господин Ветер

Все как и два года тому назад: сонный пипл, запах восточных благовоний в пространстве абсолютно пустой комнаты. Мойте руки перед едой. Мойте ноги, входя в комнату Саида: на полу — классный, ручной работы, ковер, ведь Заира, жена Саида, потомственный ковровых и гобеленных дел мастер, и ковер, застилающий комнату — как бы фамильная реликвия. Мебели же нет, потому что Саид любит пустоту, и геометрия комнаты предельно проста: прямоугольники — стены, прямоугольник — окно, занавешенное снаружи зеленю деревьев, растущих вплотную к дому, и столь же узорный прямоугольник — ковер. Плюс на ковре — большой прямоугольный металлический поднос с пепельницей, чайниками и пиалами. Как бы достархан.

Зато в соседней комнате — встроенные в стену шкафы плюс довольно мощный компьютер с кучей всяких прибамбасов от саундбластера до модема, ибо Саид не просто какой-нибудь хиппи-бродяга, а дипломированный системщик, то есть системный программист и в различных крутых Алмаатинских конторах налаживает сети. Другую половину комнаты занимали ящики, цветные мотки, рамы, на которых натянуто бесчисленное множество нитей — струн неслышных инструментов, играющих музыку красок.

— Привет, народ.

— Крис! — Галка с визгом бросилась к нему на шею, они закружились по комнате, и сухой ворс ковра, словно подстриженная трава, защекотал пятки.

Сидящий в углу спиной к стене Серж поднял раскрытую ладонь.

— Желанным гостям — хай!

Вскоре Крис сидел возле достархана с пиалами и тремя пузатыми, белыми в желтых разводах керамическими чайниками. «Средний стиль чаепития: по китайской традиции даже древний чайник должен блестеть, как новенький, по японской — наоборот, и на новом чайнике должен быть налет времени — трещинки, потертости и прочие признаки старины. Здесь же — сохраняется след прошлого чая, возможно черного, хотя сейчас — зеленый… И тот, кто пил его до меня оставляет мне свое послание», — все это хотел сказать Кристофер, но вопрос Сержа сбил его с мысли:

— Как дорога ?

— Ничего, не без приключений. Найтовал на трассе. Осень скоро. Ветер, пыль.

— А мы тебя ждали. Я уехал на неделю раньше тебя, — сказал Серж. — Не брали, что ли?

— Брали. Просто я тормозил в Бийске. Ты же знаешь Дылду. Посидим, покурим… — передразнил бийского приятеля Кристофер и повернулся к хозяину. — Саид, а можно в душ.

— Горячей воды нет. Уже давно.

— Я холодной. Чуть погодя.

Он опустился головой на ковер. Запах сандала пропитал и его.

— Твой ковер удивительно пахнет. И мушек нет.

— Каких мушек? — спросил Серж.

— О, досточтимый, это долгая история. — Крис улыбнувшись, посмотрел на Галку. — Ты можешь заткнуть уши.

— Это про то как один человек, напившись, заблевал ковер другого человека, — сказала Галка, — известного, между прочим, переводчика.

— Тогда ты и рассказывай.

— Ну вот, а переводчик положил ковер отмокать в ванну. И, естественно, на время забыл о нем. А потом, через неделю, мыться то надо, вытащил из ванной и кинул куда-то на пол. Может месяц прошел. Ну пипл, естественно, запах учуял, чего говорят, у тебя воняет. Нашли ковер, он уже сгнил совсем. По частям вынесли. И тут появились мушки. Целое облако. Огромное. Ну, Крис к нему пришел, смотрит, тот с пылесосом стоит.

— Думаю, совсем крыша у чувака поехала, — добавил Крис, — никогда не видел чтобы Виктор сам убирался.

— А он оказывается мушек в пылесос засасывал. Я, говорит, засасываю, так они с другой стороны вылетают. — Галка рассмеялась.

— Ты красиво смеешься. Я давно хотел тебе сказать.

— Как умею.

— Нет, бывает люди смеются неприятно. Гы-гы-гы. Или: кхе-кхе-кхе. Смех — что такое? Судорожные сокращения грудной клетки. А ты классно смеешься. Как музыка.

— Ну спасибо.

— Нет, реально.

— Крис, миленький, скажи, почему ты такой зануда?

— Все, я пошел под холодную воду. Вода хранит тайну, трава смиренна, — продекламировал Крис уже из коридора.

Глава третья

Птица Абу Харун

Мир — мгновенье, и я в нем — мгновенье одно,

Сколько вздохов мне сделать за миг суждено?

Будь же весел, живой! Это бренное зданье

Никому во владенье навек не дано.

Белое низкое небо, стук колес. Эти удары пронизывали позвоночник, и где-то в голове постоянно вертелось одно слово — катетер, катетер, катетер. В небе быстро, словно стрела, пролетело солнце, белое, вытянутое в сторону движения. Неожиданно пришло осознание больницы — небо оказалось потолком длинного больничного коридора. Фарфоровый ангел. Он летел в этом белом небе. Откуда этот фарфоровый ангел? Этот нелепый блестящий пупс, с застывшими глазами , без единого движения плывущий над головой.

Игрушка отраженная в кафеле. Тележка резко развернулась и въехала в помещение палаты.

Щелчок, еще щелчок.

— Электроды, — услышал он жесткий голос ангела.

Крис не видел но знал, что к его вискам тянутся пиявки с резиновой кожей и электрическими внутренностями, знал, что эти пиявки вскоре присосутся к его вискам, к его лбу, чтобы выкачать все, о чем он может думать.

Он попробовал пошевелиться, мотнул головой. И ангел тут же отреагировал на движение.

— Завяжите ему глаза. И зафиксируйте, наконец, голову.

Темная пелена упала на Кристофера. Но перед этим он увидел руки и лицо. Гладко выбритое лицо сорокалетнего мужчины. «Он шутить не умеет, — вдруг подумал Кристофер, — страшны те люди, что не понимают шуток».

С этой мыслью Крис проснулся. Он ощутил на своем плече тепло — Галка спала рядом, уткнувшись в него носом. Остальной народ уже сидел возле подноса с чайниками и чашками. По кругу шел косяк. Кристофер видел струйку дыма, ползущую кверху.

— А в Сибири что, в Сибири негры живут, им полотенца раз в год высылают, вот они на них и вешаются.

Крис попытался вспомнить, где он это уже слышал.

Да, точно, Венечка Ерофеев в исполнении Сени Скорпиона, олдового волосатого сторонника винного опьянения. Крис, будучи еще совсем пионером, видел его у Дэгэ, Сеня жил выше этажом, c какой-то симпатичной герлой, кажется, Региной, и вписывали они с Дэгэ по очереди — ибо у Дэгэ — родители, а у Сени — сосед-мент, но тогда родители Дэгэ специально скипнули, потому что была его свадьба, жених в военной форме с медалями на спине, полуцивильная невеста в чем-то шелковом розовом, и гости, кучка испуганных воистину сайгоновским размахом пьянки одноклассников, плюс те, кто творил этот размах. На стене комнаты были горы, такие же, как здесь, за окном , за пеленой домов и деревьев, и тощий ангел, и картина под названием процессия, и старинный шкаф в углу, с которого кто-то что-то вещал. Эта дикая пародия на цивильную свадьбу (Дэгэ препоручил подготовку своим друзьям, а те, сообразно собственным желаниям купили банку огурцов — как бы на закусь и несколько ящиков водки) продолжалась несколько дней, с криками «Борька!» вместо «Горько!», с бесконечным блюзом-блюзом-рок-н-роллом, со стуками соседей в стену, с хавкой, которую притаскивали гости, и вот, в один из этих дней, когда Ляп проверял качество принесенного торта-наполеона путем сжимания его в кулаке: «Настоящий наполеон должен хрустеть, а этот — не хрустит!», когда за столом, по-прежнему уставленном бутылками водки, стали обсуждать вкусовые качества одеколонов, Сеня вспомнил «Москву-Петушки». Венечка еще был жив, а книга ходила в виде перепечатки, и Сеня цитировал рецепты коктейлей, а затем про Сибирь и негров .

Крис осторожно выполз из-под спальника.

— Доброе утро.

— Смотрите, у Криса прямо нюх на траву.

— Да я не любитель, но…

— Крис, короче. Бум шанкар? — спросил Саид.

— Бум. — Кристофер перехватил протянутый косяк и затянулся.

Трава сразу куда-то потащила, куда — Крис еще не знал, каждая трава работает по своему… Вчера курил, позавчера курил, а сегодня такой сон.

— Бум Шанкар, тут-тум-тум-тудум.

Да здравствует Джа. Суфии прославляют Джа и солнце. Зеленый желтый и красный — это цвета ковра под моим телом, цвета растафари, и отсюда, из центра Азии, до Ямайки всего один шаг, одно движение руки, вставить кассету и нажать плэй. Кристофер встал на четвереньки и подполз к подносу.

— Сон дрянной снился, — Он, взял первую попавшуюся чашку и отхлебнул глоток, словно чай мог смыть изнутри неприятные остатки сновидения. — Больница.

— Плохо там — хорошо здесь, — лениво произнес Гора, продолжая раскачиваться в такт музыке.

— Галка проснется, чаю попьем и на трассу. Суфий нигде не гостит больше трех дней.

Крис посмотрел в ее сторону. Галка уже разлепила глаза, и он подполз к ней.

— Солнце уже высоко. Пора вставать. Пора лететь, Галка, — сказал Крис и легко прикоснулся к ее губам.

— Угу. — Она снова прикрыла глаза.