Жан Эшноз - Чероки
— Мадам Дега нет дома, месье, — сказал он, стягивая на коленях полы халата. — Собственно, я и решил проконсультироваться с вами именно по ее поводу. Будьте любезны, назовите мне ваши расценки.
— Зависит от дела, — сказал Риперт.
— По правде сказать, она редко бывает дома, — объявил Дега, — ее нечасто удается тут встретить. Я подозреваю, что она спит с одним типом. С одним из соответствующих типов — как видите, я не формалист. Обычно я все же видел ее здесь два-три раза в неделю. Но вот уже целых две недели как она исчезла. Я не знал, что делать, и вот мой друг Смирнофф дал мне координаты вашего агентства. Вам знакома эта фамилия — Смирнофф?
— Не исключено, — ответил Риперт.
Дега можно было дать и шестьдесят лет, и семьдесят пять. Он был худощавым и скорее малорослым, но держался прямо. Его губы под короткими серыми усиками то и дело подергивала бессмысленная улыбочка, а взгляд горел каким-то дурацким воодушевлением.
— Вы позволите мне изложить факты? — спросил он.
— Не стоит, — сказал Риперт, — мне эти проблемы хорошо известны. Лучше я буду задавать вам вопросы.
Он их задал, Реймон Дега ответил на них, затем опять спросил, во что ему все это обойдется. «Как пойдет дело, — сказал Риперт, — а фотографии жены у вас случайно не найдется?» Потом он вышел и остановил такси. Дело было совсем простенькое, Дега знал все что нужно и прекраснейшим образом мог бы сам заняться поисками своей супруги. Риперт захлопнул дверцу такси и назвал шоферу адрес бара на улице Северного полюса, в районе площади Жюля Жоффрена.
Бар оказался темным, захудалым, абсолютно пустым — отсутствовал даже бармен, — и только один посетитель сидел на высоком колченогом табурете, грузно облокотясь на стойку; это был мужчина богатырского сложения, в обвислой шляпчонке, которая прилипла к его темени, как дохлая рыба, в ярко-синем свитере и зеленых флюоресцирующих носках. Риперт не посмел разглядывать этого великана в упор, но ему волей-неволей пришлось усесться рядом с ним, поскольку тот занимал почти все пространство у стойки. Выдержав долгую паузу, Риперт робко кашлянул и осторожно перегнулся через стойку, всматриваясь в полуотворенную дверь на другом ее конце и стараясь не встречаться глазами со своим соседом.
— Есть тут кто-нибудь? — окликнул он вполголоса, — или никого нет?
— А вам чего? — спросил великан утробным басом, развернувшись к нему всем корпусом.
— Мне бы хозяина, — несмело произнес Риперт. — Хозяина разве нету?
Великан неуклюже снялся со своего табурета. «Вас что, муж прислал?» — мрачно просипел он. Под его ногами дрожал пол. «Думаете, я вам позволю тут командовать? — зарычал он, схватив Риперта за отвороты пиджака. — Думаешь, как захочешь, так и будет, что ли?» — взревел он еще громче, грубо столкнув его с сиденья. «Нет, нет!» — испуганно пискнул Риперт, заслонив лицо рукой, но великан уже ткнул громадным кулаком ему в живот, и Риперт на миг задохнулся, потом все-таки попытался крикнуть, но тут противник разбил ему челюсть, и крик Риперта застрял у него в горле вместе с соленым привкусом крови, а сам он рухнул на заплеванный пол бара.
Как и всем нам, Риперту приходилось видеть в кино людей, которые дерутся, получают сокрушительные удары, падают, но тотчас встают, чтобы нанести другие сокрушительные удары другим людям, которые падают в свой черед и тоже поднимаются на ноги, и так без конца. Риперт считал все это чистым надувательством: любого из таких ударов, даже самого легкого, хватило бы, чтобы отправить на тот свет кого угодно. Однако и ему удалось встать на ноги, повернуться, найти глазами дверь бара и неуверенно двинуться к ней, с уклоном вперед на сорок пять градусов. Однако не успел он переступить порог, как великан догнал его и мощным пинком послал на противоположный тротуар улицы Северного полюса, где он врезался лбом в бровку бордюра и мгновенно вырубился.
В сознание его привел другой толчок, когда машина полицейской скорой помощи слишком резко тормознула у дверей госпиталя Биша. Риперт приподнялся на носилках, с испуганной гримасой ощупал руки, ноги и грудь, сел и потребовал, чтобы его выпустили. Но трое мужчин в голубых халатах, нагнувшись к нему, сурово посоветовали держать свои требования при себе. Два часа спустя, пройдя полное рентгеновское обследование, Риперт с перевязанной головой распахнул дверь кабинета Бенедетти, где Шав и Бок докладывали шефу результаты своих изысканий, соответственно, в Архивах и в Музеуме. Увидев Риперта и его бинты, они испуганно заохали; он поведал им о своем приключении и описал своего обидчика — эдакий шкаф в обвислой шляпчонке на макушке и в светящихся носках.
Бок и Бенедетти скривились и начали задумчиво почесывать против шерсти кто затылок, кто щеку, стараясь припомнить, кто из их знакомых мог бы соответствовать такому описанию. Тем временем Жорж, стоя у книжного шкафа и склонив набок голову, расшифровывал названия на корешках книг.
— Нет, убей бог, не знаю такого типа, — сказал наконец Бок. — Разве что Брукмейер? Брукмейер вроде подходит…
— Брукмейер сейчас в Клерво[13], — ответил Бенедетти. — Я-то как раз подумал насчет Олафа.
— А что, верно! — обрадовался Бок. — Олаф и есть!
— Какой там еще Олаф! — выкрикнул Риперт. — Мне ли не знать Олафа! Да я бы его сразу разглядел. И он никогда в жизни так со мной не обошелся бы. А если б и посмел, я бы ему морду в кровь разбил, этому Олафу.
— Ну ладно, ладно, не волнуйся, Риперт, — успокаивающе сказал Бенедетти. — Все в порядке, это, конечно, не он.
— Тоже мне, придумали — Олаф, черт его забери! — бушевал Риперт.
— Да-да, ты прав, Риперт, — продожал шеф. — Забудем это, хорошо? Мы с тобой согласны, это не Олаф.
— А как она выглядела, его шляпчонка? — спросил вдруг Жорж Шав.
Все взглянули на него: Риперт злобно, Бок подозрительно, Бенедетти задумчиво.
— Шляпчонка у того типа, — повторил Жорж, — на что она была похожа?
— Ну такая обвислая, — неохотно ответил Риперт. — Маленькая и обвислая.
— Это понятно, — сказал Жорж, — но на какой предмет она была похожа? Что напоминала?
— Да не знаю я, — проворчал Риперт. — Может, медузу, может, дохлую рыбу. Почем мне знать!
— Он с тобой разговаривал, этот тип? Сказал хоть что-нибудь?
— Да практически ничего, — подумав, ответил Риперт. — А если и сказал, то я не успел понять.
— Тогда это Кроконьян, — объявил Жорж.
— Что-что? — переспросил Бенедетти.
— Кроконьян, — повторил Жорж. — Я с ним знаком.
Шеф устремил на Жоржа внимательный, вопрошающий, почти горестный взгляд. Риперт и Бок на заднем плане обменялись презрительными гримасами.
— Ну-с, и как же, по-вашему, можно приступиться к этой… особи, к этому… индивиду? — медленно вопросил Бенедетти, разглядывая свои ногти. — С какой стороны к нему подойти?
— Это я беру на себя, — сказал Жорж.
— Прекрасно, — ответил шеф. — Может, займетесь этим делом завтра же? Наверно, вам лучше сходить к нему вместе с Рипертом.
Но тот с трагическим видом указал на свою повязку.
— Прошу отпуск на два дня по болезни, — произнес он голосом умирающего.
— Это неподходящий момент, Риперт, — строго сказал Бенедетти.
— Можно сходить туда прямо сейчас, — предложил Жорж. — Сразу и отделаемся.
Через десять минут шеф пригласил Жоржа занять место рядом с ним, на переднем сиденье своего «Мерседеса». Бок и Риперт, завистливо перешептываясь, сели сзади, и они отправились через весь город на улицу Северного полюса. Бенедетти припарковал машину у входа в бар, откуда на дорогу падал жиденький свет. «Ну, вперед», — сказал он.
Они осторожной вереницей проникли в бар, где снова не оказалось никого, кроме давешнего силача, который подремывал у стойки, склонив голову на локоть, заменявший ему подушку. Риперт вошел последним, безуспешно стараясь укрыться за слишком низеньким Боком. Со страху он нервным движением задел на ходу шаткий столик и еле успел его подхватить, но не поймал стоявшую на нем пепельницу, и та разбилась вдребезги на плиточном полу. Все замерли, великан выпрямился и узнал перепуганную физиономию Риперта.
— Опять явился! — грозно и вместе с тем почти любовно пробурчал он, вставая, устрашающими движениями разминая мускулы и надвигаясь на Риперта. Тот выставил перед собой столик, как щит, и спрятался за Бока. «Эй, эй, полегче!» — сказал Бок. Великан смахнул его с дороги, как смахивают пыль, и воздел свой чудовищный кулак, целясь в голову Риперта; тот съежился и вскинул скрещенные руки в ожидании близкой смерти. Но тут Жорж щелкнул языком и сказал:
— Хватит, Кроконьян. Остановитесь.
При виде Жоржа лицо великана застыло, плечи обвисли, как лопнувшие воздушные шары, зато глаза выпучились так, словно эти части тела были связаны сообщающимися сосудами. Он медленно отступил, не спуская взгляда с Жоржа, шумно дыша и с каждым шагом становясь все меньше и меньше, как будто решил достичь нормальных, человеческих размеров; наконец он ткнулся спиной в немотствующий музыкальный автомат и замер.
