Кристофер Мур - Практическое демоноводство
После завтрака Рассол закуривал пенковую трубку – первую за день, – забирался в грузовичок и ехал в центр города открывать магазин.
Первые два часа он пыхтел по всему заведению, точно огромный седобородый локомотив, – заваривал кофе, продавал печенье, лениво трепался со старичьем, каждое утро приходившим с ним поздороваться, и готовил передать магазин под надзор горстки продавцов. В восемь появлялся первый из служащих и садился за кассу, а Рассол принимался заполнять заказы на то, что называл “эпикурейскими предметами первой необходимости”: печенье, импортные сыры и пиво, трубочный табак и сигареты, домашние макароны и соусы, свежую выпечку, гурманские кофейные смеси и калифорнийские вина. Рассол подобно Эпикуру верил, что хорошей жизнь может быть, если она посвящена простым удовольствиям и регулируется справедливостью и умеренностью. Много лет назад, работая вышибалой в борделе, Рассол часто видел, как отчаявшиеся, злые люди становились после нескольких минут удовольствия обходительными и веселыми. Тогда он и поклялся когда-нибудь открыть свой публичный дом, но на продажу выставили ветхий магазин с двумя бензоколонками, и Рассол пошел на компромисс со своей мечтой, купил его и начал доставлять публике удовольствия иного рода. Тем не менее, время от времени его кололо подозрение, не упустил ли он свое подлинное призвание, не став мадам.
Каждый день, покончив с заказами, Рассол выбирал на полке бутылку красного вина, клал ее в корзину вместе с хлебом, сыром и наживкой и отправлялся на пляж. Остаток дня он проводил на берегу в полотняном режиссерском кресле – отхлебывал вино, курил трубку и ждал, пока на длинную удочку-закидушку не попадется добыча.
По большей части Рассол позволял мыслям течь прозрачно, как вода. Ни о чем не беспокоясь, ни о чем в особенности не думая, ни в сознании, ни без: дзэнское состояние “мушин”, не-разума. К дзэну он пришел задним умом, узнав в работах Судзуки и Уоттса то отношение к жизни, которое появилось у него без всякой дисциплины, пока он просто сидел на берегу, смотрел в пустое небо и сам становился таким же пустым. Дзэн был его религией, дзэн приносил ему спокойствие и доброе расположение духа.
Но в это утро Рассол с трудом мог собраться с мыслями. Визит маленького араба в магазин разозлил его. Рассол не говорил по-арабски, однако понял все до последнего слова. Он видел, как воздух режут сверкающие голубые проклятья. Он видел, как глаза араба сияют белой яростью.
Он курил трубку с русалкой, вырезанной так, чтобы указательный палец ласкал ее грудь, и пытался отыскать какой-то смысл в том, что выходило за рамки его реальности. Рассол знал: чтобы вместить жидкость нового опыта, чаша его разума должна быть пуста. Но сейчас он скорее мог купить хлеба за лунные зайчики, чем достичь дзэнского спокойствия. Это его и злило.
– Загадочно, не правда ли? – раздался чей-то голос.
Рассол вздрогнул и обернулся. Футах в трех от него стоял маленький араб. Он что-то пил из пенопластового стаканчика. Красная вязаная шапочка поблескивала от утренней мороси.
– Простите, – сказал Рассол. – Я не видел, как вы подошли.
– Загадочно, не так ли? Из ниоткуда возникает дерзкая таинственная фигура. Должно быть, вас поразило ужасом. И, быть может, парализовало страхом?
Рассол оглядел сморщенного человечка в мятом фланелевом костюме и дурацком колпаке.
– “Парализовало” будет точнее всего. Меня зовут Август Рассол. – И он протянул человечку руку.
– Вы не боитесь, что, коснувшись меня, вспыхнете ярким пламенем?
– А что – есть такая опасность?
– Нет, но сами знаете, как суеверны рыбаки. Возможно, вы полагаете, что немедленно обратитесь в жабу. Но вы хорошо скрываете свой страх, Август Рассол.
Рассол улыбнулся. Манеры человечка сбивали с толку и забавляли, но бояться ему и в голову не пришло.
Араб допил из стаканчика и зачерпнул им из нахлынувшей волны.
– Зовите меня просто Гас, пожалуйста, – сказал Рассол, не убирая руки. – А вы?
Араб снова отпил и пожал протянутую руку. На ощупь кожа его была как пергамент.
– Джан Ген Джан, Царь Джиннов, Повелитель Преисподней. Не трепещите, я не желаю вам зла.
– Я не трепещу, – ответил Рассол. – И, может, не будете так налегать на морскую воду? Давление поднимает, как черт знает что.
– И не падайте на колени – не стоит простираться ниц перед моим величием. Я к вашим услугам.
– Благодарю вас. Это большая честь, – сказал Рассол.
Несмотря на странное происшествие в магазине, он с трудом мог воспринимать напыщенного человечка всерьез. Араб, судя по всему, – просто Наполеон из дурдома. Он таких видел сотни по всей Америке: живут в замках из картонных коробок и кормятся на свалках. У этого, однако, имелись какие-то верительные грамоты – он умел чертыхаться голубыми вихрями.
– Хорошо, что вы не боитесь, Август Рассол. Подступает ужасное зло. Вам придется собрать в кулак все мужество. Хорошо, что вам удалось сохранить присутствие духа перед великим Джан Ген Джаном. Для более слабых людей его величие оказывается чересчур велико.
– Могу я предложить вам вина? – Рассол протянул арабу бутылку каберне, которую прихватил из магазина.
– Нет, жажда моя утоляется только вот этим. – Человечек поплескал по стаканчику морской водой. – С тех самых пор, как я оказался способен пить только ее.
– Как угодно. – И Рассол отхлебнул из бутылки.
– Осталось очень мало времени Август Рассол, и то, что я должен вам сообщить, может пошатнуть ваш крохотный разум. Призовите на помощь все свои силы.
– Мой крохотный разум готов ко всему, о Повелитель. Но для начала скажите – я действительно видел голубые вихри ваших проклятий сегодня утром?
– Слегка утратил власть над собой, не более. Ничего серьезного. Неужели вы бы предпочли, чтобы я превратил этого неуклюжего олуха в змею, вечно глодающую собственный хвост?
– Нет-нет, выругаться – в самый раз. Хотя, став змеей, Вэнс только выиграл бы. А ругались вы по-арабски, верно?
– Предпочитаю этот язык за его мелодичность.
– А я вот не умею по-арабски. Хотя понял каждое ваше слово. Вы сказали: “И пусть Налоговая служба вычтет стоимость твоих любимых овец, как расходы на развлечения”, правда?
– О, в гневе я могу выражаться цветистее и изобретательнее. – На лице араба сверкнула гордая улыбка. Его зубы были заточены и зазубрены, как у акулы. – Вы – избранный, Август Рассол.
– Почему именно я? – Рассолу удалось подавить недоумение и отбросить абсурдность происходящего.
В самом деле, если вселенная – хаос, то почему бы ему не сидеть на берегу и не разговаривать с арабским карликом, утверждающим, будто он Царь Джиннов, кем бы ни были эти чертовы джинны? Странно: Рассол находил странное успокоение в том, что жизнь продолжает подбрасывать ему доказательства его собственных предположений о природе мира. Он овладел дзэном невежества, и на него снизошло просветление абсурда.
Джан Ген Джан рассмеялся:
– Я избрал вас потому, что вы – рыболов, не поймавший ни одной рыбы. У меня к таким людям слабость еще с тех пор, как меня тысячу лет назад выловили из моря и выпустили из кувшина Соломона. После столетий в кувшине все члены ужасно затекают.
– И появляются морщины, судя по всему, – добавил Рассол.
Но Джан Ген Джан не обратил внимания на его замечание:
– Я нашел вас здесь, Август Рассол, когда вы прислушивались к шуму вселенной, лелея в своем сердце искорку надежды, подобно всем рыбакам. Но вы смирились с грядущим разочарованием. В вас нет любви, нет веры, нет цели. Вы станете моим орудием, а взамен я одарю вас тем, чего вам недостает.
Рассол хотел было оспорить суждение араба, но понял, что все сказанное – правда. Просветление снизошло на него ровно на тридцать секунд, и он снова вернулся на тропу вожделения и кармы. Постнирванная депрессия, подумал он.
6
История джинна
Рассол спросил:
– Простите меня, о Повелитель, но кто такие – эти самые джинны?
Джан Ген Джан сплюнул в прилив и выругался, но Рассол на этот раз языка не понял, и голубые вихри воздух не рассекали.
– Джинн – это я. Джинны – перворожденные. Задолго до первых людей мир принадлежал нам. Неужели вы не читали сказок Шехерезады?
– Я думал, это просто сказки.
– Клянусь лампой в мошонке Аладдина, человек! Всё на свете – сказки. Что еще есть в мире, кроме сказок? Сказки – вот единственная правда. Джинны знали это. У нас была власть над собственными сказками. Мы строили свой мир, как хотели. И в том была наша слава. Иегова создал нас расой творцов, но потом в нем пробудилась ревность. И тогда он отправил против нас Сатану с его воинством. Джиннов сослали в преисподнюю, где мы больше не могли сочинять сказок. А Иегова сотворил существо, не умеющее творить, дабы оно преклонялось перед Творцом.
– Человека? – спросил Рассол.
