Игорь Ушаков - Семейная сага
Это было так неожиданно! Втайне я мечтала, конечно, о том, как мы с Арсением поженимся, но все это было для меня далекой и сладкой сказкой, не более. Выбора у меня не было, вернее, выбирать мне было не нужно: жизнь с Арсением
— можно ли мечтать о большем счастии?
Мы поженились. Об Италии речь уже и не шла. Началась моя счастливая жизнь. Я любила моего Сеничку, как кошка. Может, в том и была немного моя ошибка: те, кто беззаветно любят, рискуют получить обидное разочарование в верности супруга.
Так случалось несколько раз и со мной. Арсений был яркой личностью, красивым мужчиной, женщины висли на нем гроздями. Нетрудно и искушению поддаться! Несколько
раз так и случалось, но он после этого буквально приползал на коленях, молил прощения, каялся, клялся, что это больше никогда не повторится… Наступали блаженные дни примирения, Сеня был идеален — внимателен, нежен, предупредителен… Прямо-таки медовый месяц наступал вновь!
А потом, где-нибудь через полгода-год — очередная пассия, очередное падение и очередные его слезы раскаяния в мои колени. Я его каждый раз прощала. И не по этой обычной бабьей расчетливости, что, мол, другого такого не сыщешь. Нет, я просто не мыслила себя без него, да и знала, к тому же, что и он меня любит беспредельно и сам же страдает от своей ветрености.
Потом началась Германская война… Но не она оказалась опасной для нас, а революция и все, что начало твориться по всей стране. Ведь Сеня был "попович", то есть сын священнослужителя, да еще царский офицер к тому же с фамилией — Белый! Офицер Белый — ясно, что белый офицер! А для таких не было ни суда, ни следствия.
Ему его армейские друзья посоветовали на время исчезнуть с глаз власть предержащих. Прятала его я в подполе. Как кто к дому приближается — я его тут же посылаю в подпол, а крышку закрываю половичком, будто и нет ничего. Соседи обо всем знали, но никто властям не выдал нашего секрета. Оставались таки порядочные люди! Арсений страсть как не любит вспоминать это время…
Но вот однажды пришли солдаты, которые были в его подчинении в царской армии, сказали, что они, мол, выбрали
"Николаича" себе в красные командиры, хотят его видеть и просить стать ними, а за него они готовы головы свои положить, но в обиду его не дадут. Я сказала им, приходите завтра в это же время, я Арсения вам сыщу и приведу. Ведь не могла же я его при них из подпола вызволять!
Ну, так вот всё и утряслось. Стал он снова на легальном положении. Как-то обошлось все: ведь против красных он никогда не выступал, солдаты все были за него горой, да и репутация его как офицера была высокая.
И зажили мы трудной, но уже спокойной жизнью. Кончились наши страхи да опасения. Ведь власть страшней врага: враг виден, да с ним и биться можно, а супротив власти не попрешь, как говорится. Помотало нас немало: направили его с его частью в Узбекистан. Трудно было: Катюшка совсем малая была, но было нам вместе хорошо. Потом не без приключений вернулись домой, в Заволжск…
А тут теперь эта напасть — болезнь легких. Не зря чахоткой называют — вон как, родимый, чахнет. Я все, что могу, делаю: сало с рынка, молоко с медом, молоко с маслом. Иной раз так и кажется, что вот-вот и на поправку дело пойдет. Надеюсь, надеюсь… А что же еще и делать-то? Только что и остается, что надеяться да молить Господа о милосердии…
ВРЕМЕНА ГОДА: Юность
Какое еще время года воспето поэтами больше, чем весна? Весна — это начало жизни. Весна — это первые зеленые побеги. Весна — это время первой любви.
Начало жизни… А помните, эту печальную мысль, высказанную, видимо, чересчур уж пессимистически настроенным человеком: первый шаг ребенка — это шаг к могиле…
Впрочем, постойте, г-н Пессимист! Что же по-вашему получается, что лучше этому ребеночку и вовсе не делать первого шага? Лучше так и оставаться "Вечным Ничем"? Да вы спросите любую тварь Божью, хотела бы она не появиться на свет только потому, что когда-то ей суждено сгинуть навеки? Нет, нет и нет! Каждый, появившийся на этом свете, цепляется за эту подаренную судьбою жизнь и ни за что добровольно ее не отдаст! Только люди, с их слишком уж развитой психикой, способны на акт самоуничтожения, да и то лишь в истерическом припадке или под гнетом непомерной душевной депрессии. А уж возьмите даже ничтожную букашку какую, либо птичку малую или рыбешку незаметную — все они рвутся в любых обстоятельствах хоть на миг еще, а продлить тот самый путь, начатый с первого шага, с первого шевеления крыла или плавника…
Так что — да здравствует весна! Да последует за ней и лето и осень и зима… Но ведь сейчас-то это весна! Вот и живите, вот и наслаждайтесь!
Конечно, у людей чувственных весна может вызвать некоторые грустные ощущения. Но вовсе не из-за страха какой-то там эфемерной смерти. Это просто состояния ожидания чего-то большого, теплого, что вот-вот наступит…
Но вот на улице становится теплее, солнце светит увереннее и ярче, с крыш по сосулькам стекают слезы, из-под снега по краешкам тротуаров несмело появляются первые, еще не окрепшие, ручейки, на деревьях уже заметно набухают почки… Снег сходит довольно быстро. И вот уже пробивается первая травка, распускаются первые листочки, даже воробьи начинают чирикать как-то иначе, и теплый весенний ветерок шевелит на голове волосы, либо — у кого оных не наблюдается вовсе — просто ласково поглаживает лысины…
Говорят, что где-то есть страны, где не бывает весны вовсе: там просто круглый год весна. А хорошо ли это? А где же чудо бабьего лета? А что же это за осень без свинцового, затянутого тучами неба из которого льет, как из ведра? А что же это за время Крещенских морозов, когда ты можешь ходить в рубахе без рукавов? Не кажется ли жителям сих стран, что время остановилось? А каково жить в остановившемся времени? Не скучно ли?
А вот русская весна, особенно в средней полосе, очаровательна! Дети радостно шлепают по лужам своими галошами, все еще надетыми на валеночки. Да-да, вот так стоят посреди лужи и топают ногой, заливаясь смехом и заливая окружающих прохожих брызгами серовато- коричневатой весенней воды. Другие, постарше, наклонившись стайками над бурными ручейками, пускают спичечки-"кораблики" по весенним потокам, наблюдая, чей же фрегат достигнет первым водосточной решетки. А из водосточных труб вода хлыщет с позднего утра до раннего вечера, пока легкий морозец опять не схватит на крышах не дотаявший снег.
На лицах прохожих невольно расцветают улыбки, люди готовы, как в старину селяне, говорить каждому прохожему "Бог в помощь" и желать добра. Правда, лишь готовы, но не говорят, то ли потому, что не верят в то, что Бог может помочь, то ли уже по городской привычке не лезть к незнакомцу с распахнутой душой.
А потом, когда снег сойдет совсем, оставшись иногда до середины мая только лишь в лесных овражках, начинается пора зеленого буйства природы. Деревья покрываются листвой буквально за считанные деньки. Все звенит, благоухает, ослепляет глаз…
Как хороши, как чарующи эти быстрые весенние перемены! Разве не в этом смысл всей жизни, чтобы моменты нашего пребывания на этой грешной, но вечной Земле отличались бы один от другого: чтобы день сменял утро, а вечер сменял день, а потом наступала бы ночь, а потом пять утро; чтобы за весной следовало лето со своими прелестями, чтобы оно сменялось осенью, которая, умирая, переходила бы в зиму со своими радостями и, конечно же, с ожиданием новой весны… Разве не в этом? Разве не в этом?..
Но все же весна имеет свой особый знак — знак надежды. Если ты юн, то тебе кажется, что ты все смеешь, всего можешь достичь. Если ты стар, то тебе кажется, что впереди еще о-го-го сколько всего интересного предстоит.
И даже если ты очень-очень болен, весной в тебе просыпается радость оттого, что удалось дожить еще до одной весны…
Да, весна — это начало года. И как во всяком начале, в ней же заложен и будущий конец года. Но ушедший навсегда год продолжается новым, впервые появившимся годом… И так
всегда… И конца в этом мире вовсе нет — один день сменяется другим днем, один год сменяется другим годом, одна жизнь сменяется другой жизнью.
Зацвела весна с рассветом!
Но пройдет, пройдет и это…
В этом мире все не вечно.
Только время бесконечно.
Михаил. 1928, 13 марта
Это такое удивительное чувство — постоянная мысль об
одном человеке, постоянное восхищение им, постоянное желание его видеть. Наконец-то мы с Катей видимся почти каждый день, мы проводим довольно много вечеров вместе, гуляем, я рассказываю ей то, что я прочитал, о чем думаю, а еще читаю ей свои новые стихи. Мне хочется писать стихи про нее, про мою любовь к ней, но для этого нужны какие-то особенные слова. Пока я пишу про свои внутренние настроения, описывая только природу.
