Ежи Косински - Пинбол
Вот почему Домострой не стал искать поддержки в дебрях музыкальной индустрии, а предпочел обратиться за помощью к такой же вольной птице, как и он сам, то есть к человеку, чье положение в мире музыки не зависело от каких бы то ни было корпоративных обязательств.
Сидни Нэш в свои неполные тридцать уже почти десять лет успешно освещал запутанный мир музыкальной индустрии Америки. Его книга "Музыка по их слуху: звукозаписывающий бизнес Америки" принесла ему Пулитцеровскую премию, а основной труд — "Лунная соната: музыка, личность и прибыль в американском обществе" был признан образцом журналистского расследования. Благодаря присущей ему дотошности и бесчисленным связям Нэш великолепно ориентировался в современном музыкальном бизнесе.
Когда-то они приятельствовали, более того, молодой критик избрал Домостроя предметом поклонения. С тех пор прошло какое-то количество лет, однако Домострой надеялся, что Нэш, этот типичный житель Нью-Йорка, постоянно поглощенный сиюминутными делами и заботами, все же способен откликнуться на зов прошлого. А еще Нэш лучше большинства из людей должен был понимать причины затянувшегося отсутствия своего старого приятеля в обществе, ориентированном на успех и процветание.
Нэш предложил встретиться вечером в "Фаз Бокс", модном клубе в Гринвидж-Виллидж, где он собирался познакомиться поближе с новой панк-группой. Когда Домострой пришел туда, четыре юнца с ярко раскрашенными шевелюрами бились в экстазе на крошечной сцене. Увидев его, Нэш, в одиночестве сидящий за столиком, помахал рукой. Несмотря на изрядные доходы и растущую популярность, Нэш носил очки в роговой оправе, мешковатый твидовый костюм и синтетическую немнущуюся рубашку- словом, по-прежнему выглядел этаким беспутным аспирантом.
Он встал и восторженно приветствовал Домостроя, будто студент-отличник, встретивший через много лет своего старого профессора. Помня вкусы Домостроя, он заказал для него "Куба Либре" и пиво для себя. Еще он скрутил косяк, который прятал под столом между затяжками.
После обычных вопросов о здоровье и житье-бытье Домострой перешел к делу.
— Сделай мне одолжение, — сказал он. — Я принимаю участие в проекте, связанном с пластиночным бизнесом. Женщина, с которой я работаю, хочет, чтобы я вынюхал все возможное о Годдаре. По правде говоря, я понятия не имею, как решить эту задачу.
Нэш снисходительно улыбнулся.
— Что же она хочет знать? — спросил он.
— Как можно больше, — смущенно сказал Домострой. — Хотя бы что-то, помимо общеизвестного.
— Все, что общеизвестно, — простер руку Нэш, — это его музыка. Разве твоя подружка не знает, что, когда дело касается Годдара, «больше» — это ничего? Разве она не слышала, что это человек, которого нет?
— Разумеется, знает. Просто она решила, что с моими знакомствами… ты понимаешь… с людьми, вроде тебя… — Он замолчал.
— Ясно, — сказал Нэш. — Что ж, я могу изложить тебе факты, — добавил он со вздохом. — С того дня, как по нью-йоркскому радио впервые прозвучала его песня, Годдар продал больше записей, чем какая-либо другая поп-звезда. За шесть лет он выпустил шесть альбомов, каждый из которых многие месяцы возглавлял чарты. Четыре из них, превысив миллион проданных экземпляров, стали платиновыми. Вдобавок у него по крайней мере двенадцать хитов на синглах, включая шесть золотых, что принесло по миллиону долларов за каждый. — Он глотнул пива. — Что я могу добавить? Этот парень хочет быть тайной.
— Ты никогда его не видел? — на всякий случай спросил Домострой.
— Конечно нет, — улыбнулся Нэш. — Его местонахождение — это тайна за семью печатями. Крупнейший зрелищный конгломерат страны, Америкэн Мьюзик Лимитед, создал "Ноктюрн Рекордз" не только для производства и распространения записей Годдара, но и для того, чтобы сохранять его тайну — не говоря уже о вложениях акционеров в его музыку. — Он помедлил. — Учти, мы здесь говорим не о каком-то дешевом трюке. Это огромные деньги. В этой стране продажа записей приносит доход, равный совокупному доходу от кино, телевидения и всего профессионального спорта, а Годдар — самое продаваемое имя в этом бизнесе! Самое! Ну, ты ведь и так знал все это?
— Знал, — ответил Домострой. — Читал твою статью в "Таймс".
— Тем лучше. Тогда тебе известно и то, что в роке ничего не делается без прибыли. Вот почему до тех пор, пока записи Годдара продаются, никто не сможет даже близко подойти к тайне «Ноктюрна» и пригласить Годдара на обед. То есть пригласить-то могут, — тут же уточнил он, — но я сомневаюсь, что он пожелает явиться!
Он помахал официантке и снова заказал себе пиво, а Домострою — "Куба Либре".
— Что ты думаешь о его музыке? — поинтересовался Домострой.
— Она хороша. Возможно, лучше ее сейчас нет. Бизнес, как правило, сжирает большой талант — но тут другой случай. Годдар с каждым днем набирает силу. Признаю, что в его работе заметно постороннее влияние, но он вразумителен и всегда попадает в самое яблочко. Он сознает, что вторичен, но, несмотря на заимствования из латиноамериканского и местного фольклора, у него лучший в этом стиле звук, который мы когда-либо имели. Не говори, что он тебе не нравится!
— Не очень-то, — сказал Домострой.
— Проблема отцов и детей, — поддел его Нэш. — А может быть, ревность? Много ли на свете по-настоящему вразумительных произведений искусства?
— А как насчет его текстов? — спросил Домострой, защищаясь от колкостей.
Нэш принялся скручивать следующий косяк.
— Я считаю, что вкус у Годдара безупречный, что в музыке, что в поэзии. Возьми его песню "Из камня". Кто еще из поп-звезд способен спеть стихи Уильяма Батлера Йейтса?
Из камня
Из русел высохших рек
Любовь пробивается вверх.
— А как насчет песни "Мир кончится"? Можешь себе представить кого-нибудь еще, кто сумел бы положить на музыку вот эти замечательные строки Арчибальда Маклиша!
И он с жаром принялся декламировать:
Мир кончится, когда его метафора умрет.
Век станет веком, прочее не в счет.
Когда поэт в гордыне создает
Те символы, что душу очищают,
То мир его не понимает
И зримый образ предпочтет
Погибельный, ведь явленная мысль
Теряет смысл…
— И это сингл с миллионными тиражами! Тут не поспоришь, тебе не кажется?
— Может, и так, — сказал Домострой, — но как насчет песенок типа "Прыщавая дама"? Все эти претенциозные словесные игры на тему фармацевтики: крем «Блондит», лосьон «Нудит», жирная маска, губы как сказка. Или еще эта — "Утопия порноутопии", где он вещает: деторожденье — акт творенья, предохраненье — заблужденье, самоудовлетворенье — обученье размноженью. Тебе не кажется, что это полная чушь?
— Если и так, то претензии следует предъявлять к массовой культуре, которая постоянно рекламирует весь этот хлам, — возразил Нэш. — Годдар же явно высмеивает ее. Более того, это прекрасно понимают его юные фанаты. Тебе все это не по нутру, но, видимо, дело в возрасте. Имей это в виду.
— И не подумаю, — проворчал Домострой. — Инфантильное пустозвонство на телевидении и в музыкальных ящиках не может скрасить мне старость.
— Не будь пристрастен, Домострой. Творчество Годдара — это итог достижений всех его великих предшественников, таких монстров рок-н-ролла, как Элвис Пресли, Джон Леннон, Боб Дилан, Элтон Джон, Брюс Спрингстин, а также тех, кто работал в стиле фанк, соул, регги. Разумеется, в этом списке должны быть упомянуты и Нат Кинг Коул, и Тони Беннет. Ко всему прочему, Годдар использует в своих сочинениях приемы Карлхаинца Штокхаузена и всю эту нынешнюю навороченную электронику: от примитивных "Саунд Сити Йоханна" и «Пье-номэйт» до «Хаммонда», "Муга", «Бачлы», синтезаторов АРП, «Пугни», "Синти" и «Гершвин». У него все идет в дело!
Домострой внимательно слушал. Помолчав, он сказал:
— Все-таки не могу поверить, что в свободном обществе, свихнувшемся на информации, никто не в состоянии установить личность самого популярного музыканта!
— Любой вправе попытаться отыскать истину, и, поверь мне, многие пытались. Помнишь, как все журналы предлагали вознаграждение тому, кто назовет подлинное имя Годдара или предоставит его фотографию с доказательством подлинности? Тогда откликнулись сотни парней, каждый из которых назывался Годдаром, а некоторые даже пели похоже. А когда истинный Годдар не явился на присуждение первой из трех полученных им премий «Грэмми» — на поиски бросились все телеграфные агентства, все диск-жокеи, все ищейки и сыщики Американской ассоциации звукозаписывающей промышленности, а также несостоявшиеся музыкальные критики, авторы песен, сплетники и прочие обитатели "Переулка жестяных кастрюль"[4] — главной тусовки распространителей звукозаписывающих фирм! И что же они обнаружили? Ничего, кроме обычных ложных следов и пустых догадок: одни говорили, что, дескать, он потому скрывается, что калека; якобы лицо его изуродовано в автомобильной катастрофе; он страдает пляской святого Витта; он будто бы получил предупреждение от некоего поклонника или, наоборот, завистника, что если когда-нибудь появится на публике, то вместо цветов и поцелуев получит пулю в лоб; другие заявляли, что трахались с ним, помогали ему писать музыку и тексты; третьи — что он плотно сидит на игле — героиновый наркоман, не желающий лечиться; или вот еще: он якобы чудище с имплантированным в мозг механизмом, вызывающим галлюцинации и позволяющим ему часами заниматься электросексом с такими же уродами! Наконец, утверждают, что тайна, которой он себя окружил, — не более чем хитрый рекламный трюк — лучший из всех. Публика всегда в напряжении, а звезду не достанет ни один придурок; ведь пока никто не знает, кто такой Годдар, никто и выстрелить в него не может. Музыкант, теряющий голову от собственной популярности, будет публично обезглавлен. Вспомни Джона Леннона.
