Сергей Мильшин - Атаман
— По коням, казаки!
Легкое столпотворение у ворот, где стояла единственная урна — больше десятка рук пытались одновременно попасть в нее окурком, дружное хлопанье дверцами, и машины одна за другой, дружно развернувшись, тронулись с места.
Сразу за поворотом колонна разделилась на несколько потоков. Цыгане жили по всей станице, кому где удавалось купить дом. «Волга» Атамана направилась к центральной улице Мира и по ней, объезжая рытвины постсоветского периода, двинулась к самому выезду из станицы у Лабы. Здесь, на берегу, крайним в ряду маломерных станичных домиков, выпирая в разные стороны краснокирпичными боками, возвышался двухэтажный дом главного цыгана. Станичники называли его «бароном», хотя никаким бароном он не был, ни ростом, ни какими другими заслугами не выделялся, природа наделила его разве что наглостью и умением влезать без мыла в разные интимные места. К этой его способности со временем добавилась твердая жесткость и даже жестокость по отношению к своим же. Все это вместе и помогло ему со временем подняться над местными ромалами.
— Слушайте, мужики, — Атаман повернулся к механикам и, немного поколебавшись, выдал, — я тут думку одну думаю… а как бы нам изловчиться и вот эту развалившуюся конюшню напротив колонны в божий вид привести. Не до блеска, конечно, на это денег вряд ли соберем, а так, чтобы не стыдно смотреть на нее каждый день было. А, как думаете?
Василий Иванович почесал подбородок.
— Мысль-то хорошая, я и сам об этом не раз думал. Вопрос главный, сам понимаешь, в чем — где деньги взять?
— Слушай, а правильная мысль, — Виктор Викторович повеселел и накренился вперед, — для начала можно хотя бы субботник провести. Хлам пособирать, забор подновить.
— А забор-то зачем? — не понял Чапай.
— Как зачем? А чтоб больше туда никто за кирпичом не лазил. А для верности можно собаку, хотя бы нашего Мухтара с колонны запустить. Территория все равно заброшенная. Кто нам запретит?
— Запретить, может, и не запретит, но комплекс же, наверное, колхозу принадлежит. Сначала надо бы, чтобы он нам ее в пользование передал.
Атаман, с интересом слушающий казаков, дождался паузы и встрял:
— А вот об этом я с председателем колхоза поговорю обязательно. Думаю, ему никакого резона держать эти развалины в собственности нет. Морока одна. А тут мы его от этой мороки освободим.
— Приехали, — участковый выставил палец в открытое окно зеленой «Волги», — вот он, рассадник. Говорят, это основная точка, продают круглосуточно и на любой вкус: и тяжелые, и легкие. Тут главный цыган живет, Гуталиев.
— Неужели сам продает, — не поверил Атаман и обернулся к Василию Ивановичу, — конюшня чтоб у тебя на контроле была. Надо сделать.
Тот согласно кивнул.
— Я Роденкова подключу — он на коней больной.
— А чего ему бояться, — удивился участковый, — милиция в районе прикормлена, если и появится у них вдруг дикое желание приподнять его за жабры, он об этом одновременно с группой захвата узнает.
— А ты как же? Тоже прикормлен? — Атаман недобро усмехнулся.
— Ага, нужно ему меня еще кормить. Не тот масштаб. У него мое начальство на содержании.
— Неужто все? — Михаил Гаркуша, дежурный водитель, повернул руль, и машина свернула с асфальта. Мягко прокатившись по мелкой щебенке, казенная «Волга» остановилась у перекошенной деревянной калитки. Следом затормозила «десятка» водителя автоколонны Юры Гойды — флегматичного и неповоротливого, но исполнительного казака.
— Ну, может, и не все, но основные фигуры, через которых проходят решения, точно, — участковый открыл дверцу и выставил ногу из машины.
Казаки огляделись. Высокий бетонный забор окружал усадьбу по периметру. На дорогу смотрели кованые ворота с ажурной решеткой, а вот калитка оказалась старая — из сбитых досок, наверное, еще не успели заменить. Закинув головы, все разглядывали двухэтажный особняк из красного кирпича с башенками по углам.
— Не хило живет, — присвистнул Виктор Викторович.
— А вот, наверное, и супруга его. Встречает, — ухмыльнулся Жук.
Пожилая цыганка в длинной цветастой юбке и платке, приоткрыв калитку, но не выходя за нее, размахнулась ведром и плеснула грязную воду чуть ли не под колеса автомобиля.
— Вот так, значит, гостей встречаете, — Атаман захлопнул дверцу машины и пошел вокруг, — хозяин дома?
Цыганка настороженно осмотрела выбиравшихся из машин казаков и вдруг шмыгнула во двор, захлопнув за собой калитку.
— Ах ты… звезда, — громко ругнулся Виктор Викторович и, не заботясь о сохранности запора, от души врезал в калитку ногой. Металлический крючок явно не был готов к такому обращению — дверь, хлопнув о забор палисадника, распахнулась. На столбе остался висеть вырванный с корнем крючок.
— Витя, потише ты, не ОМОН же, — Никита Егорович попытался удержать разошедшегося механика за руку, но тот с криком: «Стой, подруга, ты куда?!» — уже вбегал во двор. Казаки поспешили следом.
Под навесом на высоком помосте, застеленном толстым ковром, приподнявшись на локтях, смотрели на вошедших без испуга, скорее удивленно, человек пять цыган. Перед ними пыхтел паром электрический чайник, его окружали несколько полупустых пиал, вазочки с конфетами и халвой. Рядом замерла оторопевшая цыганка. Казаки приблизились к навесу.
В этот момент у цыгана, сидевшего в центре, около чайной чашки заелозил телефон на виброзвонке. Тот протянул руку и, машинально глянув на экран, поднес трубку к уху. Динамик у трубки был довольно громким, и казаки ясно услышали голос на том конце, который по-своему, с вкраплением русских слов, среди которых казаки четко расслышали: «Казаки» и «Смывайтесь», — что-то быстро тараторил.
Цыган, в упор глядя на казаков, медленно проговорил в трубку по-русски: «Уже приехали», — и отключил телефон. Усмехнулся, покачал головой.
Никита Егорович удовлетворенно отметил, что сработали оперативно. Казаки сдержали довольные улыбки — серьезность момента не позволяла расслабиться.
— День добрый, — поздоровался Атаман.
Цыгане осторожно ответили.
— Ну что, мужики, сами понимаете, мы к вам не чай пришли пить. Сами отдадите или искать придется?
Главный цыган, не торопясь, уселся, поджал ноги.
— Ты скажи, что ищите-то, может, я и сам покажу, а то сидим, как дураки, смотрим — ничего не понятно. — Он с усмешкой оглянулся на напряженно молчавших цыган. — Врываются какие-то, как к себе домой. ОМОН что ли? Кто такие, вообще?
— ОМОН по сравнению с нами, так… щенки против волкодавов, — Виктор Викторович зло прищурился. — Они за зарплату работают, а мы за идею. Чтоб станицу от таких, как ты, зачистить. Так что не угадал ты, парень, не ОМОН. Казаки к тебе пожаловали. Хозяева станицы Курской!
Цыган возмущенно цокнул, перевел взгляд на Атамана, безошибочно угадав в нем главного.
— А чем я вам-то навредил? У меня ничего запрещенного нет.
Атаман оценивающе огляделся.
— Да, не маленький домик. Есть где спрятать, не то что порошок, арсенал целый, пару танков с пушкой уместить можно — не сразу найдешь. — Он снова повернулся к цыганам. — Наркотики нас интересуют. Есть у нас сведения, что торгуете этой отравой. Так что, если выдадите добровольно, обещаем не бить, а в целости и сохранности сдать в районное УВД или Наркоконтроль, там посмотрим, куда лучше. — Он обвел внимательным взглядом цыган.
Те дружно изобразили возмущение. «Нет, ну совсем оборзели. Кто вообще? Какие-такие казаки?»
Гуталиев подскочил, как на пружинах, и выбежав из-под навеса, энергично замахал руками:
— Начальник, ты что? Это поклеп. Какие наркотики? Мы честные цыгане, хоть весь дом перерой, ничего не найдешь.
— Ну, рыть мы у тебя ничего не будем, а осмотреться — осмотримся. Сам покажешь или дашь кого?
— Никого не дам, — цыган отвернулся, — сами смотрите. Все равно ничего не найдете. Говорю, мы честные цыгане. Не веришь — дело твое. А я тебе помогать не буду. — И демонстративно отправился на свое место.
— Посмотрим. Мы не гордые. — Никита Егорович обернулся и махнул рукой в сторону дома. — Ищем, казаки, в первую очередь, наркотики, ну и вообще, что есть интересного. Разошлись, смотрим внимательно.
Казаки споро рассредоточились. Участковый остался во дворе, чтобы контролировать действие цыган. Впрочем, они сидели смирно, не дергались, только что-то тараторили по-своему, недобро поглядывая на участкового. Гуталиев, демонстрируя полное спокойствие, даже налил в пиалу чаю и снова развалился на ковре. Отхлебнув, он кивнул на чайник.
— Угощайся, лейтенант. Все равно зря приехали, хоть чайку попей, все польза.
— Спасибо, обойдусь.
— Как хочешь, — Гуталиев потянулся к чашке с халвой. Товарищи главного цыгана пустили чайник по кругу.
