Лев Хват - Загадочный материк
Вернувшись в Сидней, экспедиция начала готовиться к новому антарктическому походу. «Восток» и «Мирный» уже описали полукруг в высоких широтах Атлантического и Индийского океанов; оставалось исследовать области Тихого океана за 60-й параллелью и замкнуть кольцо антарктического кругосветного путешествия.
Новые поиски за Полярным кругом
Мичман Куприянов разбудил приятеля, только три часа назад сменившегося с вахты:
— Остров Макуори! Едем на берег!..
Новосильский вскочил, быстро оделся. Ялики понеслись к одинокому острову, открытому за десять лет до того английскими мореплавателями близ 55-й параллели к югу от Австралии.
Бесчисленное стадо огромных животных, погруженных в глубокий сон, заполняло прибрежную полосу. Порой они приоткрывали лоснящиеся черные глаза, чтобы через минуту вновь предаться сладким сновидениям, ничуть не беспокоясь появлением людей. Это были морские слоны, самые крупные из тюленей, мирные, ленивые и апатичные звери, длиной около шести метров, весом до пяти тонн. Матросы кидали в них камни, чтобы пробудить от спячки. Потревоженный гигант неохотно открывал глаза, поднимал морду, на которой торчал грушевидный вырост, раздувавшийся, когда зверь приходил в возбуждение. После нескольких метких попаданий тюлень испускал страшный крик и неохотно направлялся к воде. Если бы он мог говорить, то, вероятно, сказал бы: «Чего вы привязываетесь! Идите своей дорогой, не мешайте нам спать».
Новосильский не мог без содрогания видеть, как промышленники, оказавшиеся на Макуори, истребляют беспомощных животных. Грязный, засаленный, распространяющий тяжелый запах зверобой, подойдя к спящему морскому слону, ударил его по переносице палкой с железным шаром на конце. Зверь заревел, застонал и тщетно пытался уползти. Оседлав его, промышленник надрезал острым ножом волосатую шею и принялся сдирать шкуру с живого морского слона… Мичман отвернулся. Долго ему слышалось, как несчастный тюлень жалобно стонал и вопил…
Каждый морской слон давал более 500 килограммов жира. Бывало, в течение недели промышленники добывали сотни животных.
Ещё за несколько лет до появления русской экспедиции на острове Макуори водилось много котиков, но их очень быстро истребили почти полностью.
Неоднократно наши исследователи встречали морских зверей, получивших позднее наименования: тюлень Уэдделла, морской леопард, тюлень-крабоед, тюлень Росса. Наиболее распространен в Антарктике тюлень Уэдделла длиной до трех метров, мраморно-серого цвета, с белыми пятнами по бокам и почти черной спиной. Собираясь весной в группы по нескольку сот голов, они располагаются лежбищами на ледяных полях. Тюлень-крабоед немного уступает в размерах уэдделлскому; он не питается рыбой, и мясо его вполне съедобно. Морской леопард — крупный, проворный хищник с длинным гибким пятнистым телом и змееподобной головой. В отличие от других тюленей он предпочитает одиночество, на берег выходит очень редко. Питается леопард рыбой, пингвинами и бакланами, а иногда нападает даже на тюленей. Опаснейший его враг — косатка, самое страшное, отвратительное и прожорливое морское животное.
Вдоволь наглядевшись на морских слонов и молодых пингвинов с мохнатым оперением, напоминающим енотовую шубку, офицеры и матросы вернулись на корабль. Через два дня экспедиция покинула Макуори.
Под широтой, на которой в Северном полушарии расположен Петербург, исследователи увидели льды, за 60-й параллелью оказались в зоне многочисленных айсбергов, а вскоре на пути возникла необозримая белая преграда — «твердая оболочка Южного полюса».
Не только во времена русской экспедиции, но и на протяжении многих десятилетий после неё Антарктику называли «Южным полюсом».
Егор Киселев 28 ноября занес в «Памитник»: «Пришли к полюсу, где страшные ледяные горы и большие сплавные поля, и носит их близ полюса, и страшный холод, частые шквалы со снегом…»
Беллинсгаузен и Лазарев упорно пробивались на юг мимо айсбергов, шириной и длиной до 20 километров, возвышавшихся над океаном на 35–40 метров. Командование вело корабли по неизведанным путям, пересекая огромные области, не посещенные ни одним человеком.
13 декабря у 164° з. д. исследователи в четвертый раз пересекли Полярный круг. Сто сорок восемь айсбергов насчитал лейтенант Торсон вокруг «Востока». Сплоченные белые поля простирались к югу, западу и востоку, не оставляя ни малейшей лазейки.
— Далее невозможно податься даже на полмили, — сказал Беллинсгаузен.
Необозримый ледяной пояс преградил доступ в область Антарктики, известную теперь под названием моря Росса.
«Восток» и «Мирный» отошли к северо-востоку. Будто забавляясь с кораблями, льды то вплотную обступали их, то снова расходились, открывая дорогу. Во время короткой стоянки лейтенант Игнатьев успел добыть на соседней льдине королевского пингвина; он был раза в полтора выше обыкновенного и выделялся необычайно яркой окраской. Моряков заинтересовала находка, обнаруженная в его желудке, — маленькие кусочки камня; значит, этот пингвин не столь давно побывал на неведомом берегу?
Новые скопища айсбергов встретили экспедицию, пробивавшуюся на восток. Все понимали, что столкновение с пловучей горой повлечет неминуемую гибель корабля. Если в ясную погоду моряки искусно маневрировали, что оставалось им делать в густом тумане, скрывающем порой даже верхушки мачт? Шлюпы неоднократно теряли друг друга из виду, а звуки пушечных выстрелов, которыми они обменивались для ориентировки, поглощал туман. Спустя почти 120 лет американская антарктическая экспедиция назвала эту область «Чертовым кладбищем».
«М-ца декабря 18-го. Был большой туман. Случилось к ночи, что таких мало случалось, — писал Егор Киселев. — И в такие зашли ледяные горы, что не думали выйти, и так думали не спасемся…»
«Восток» едва избежал катастрофы. Океанская зыбь тяжело колыхала шлюп с борта на борт и с носа на корму. Около полудня сильный удар всколыхнул корабль, люди попадали, свалились книги с полок судовой библиотеки… Завадовский стремглав понесся наверх.
— Что стряслось? — вскричал он.
— Напоролись на льдину… Она едва высовывалась из воды, — доложил взволнованный лейтенант Демидов.
Удар пришелся по правой «скуле». Льдина раздробила подъякорные доски и сорвала медную обшивку, почти на метр оголив подводную часть корабля.
Сумрачный Завадовский выслушал объяснения. Вахтенному офицеру пришлось выбирать из двух зол: когда впереди возникли крупные белые глыбы, Демидов отвернул вправо — к льдине, казавшейся менее опасной.
— Счастье, что приключилось сие, когда шлюп опускался носом, — сказал старший офицер. — Ежели бы удар пришелся ниже, в подводную часть, понимаете, что последовало бы?!
— Понимаю, — чуть шевеля губами, ответил лейтенант.
Подошел Новый год. Вторично наши моряки отметили его в Антарктике. С 1819-м они простились у 60-й параллели, имея за кормой Южные Сандвичевы острова, а 1821-й встретили в 800 километрах южнее, за Полярным кругом, который пересекли в пятый раз — около 120° з. д.
На карте путь экспедиции в высоких широтах за 1820 год представляется огромной дугой, огибающей три четверти побережья Антарктиды. Оставалось пройти сравнительно немного, чтобы замкнуть кольцо кругосветного путешествия в южнополярных морях. На завершающем этапе экспедицию ожидали исторические события.
Неудача Джемса Кука за 71-й параллелью привела его к ошибочному выводу об отсутствии суши за Полярным кругом. Английский мореплаватель двинулся на северо-восток, оставив не обследованной огромную область Тихого океана, названную впоследствии морем Беллинсгаузена.
Сюда держали курс «Восток» и «Мирный».
Южный материк существует!
Наступило 10 января. Уже четверо суток экспедиция находилась за Полярным кругом, пересеченным в шестой раз. Осталась позади 68-я параллель. Малым ходом шлюпы двигались на юго-восток между бесчисленными ледяными полями. Огромный альбатрос покружился над кораблем и, взмахнув дымчатыми крыльями, исчез в южном направлении. Появились три голубых буревестника. Красивых птиц сменила пара хищных поморников, которых наши моряки называли «курицами Эгмонтской гавани». Проносились морские ласточки — крачки. То здесь, то там киты пускали высокие фонтаны, временами показывалась темносерая спина морского гиганта.
— Что же значит сие обилие птиц, Иван Антонович? — возбужденно спросил Новосильский. — Вот и вода здесь иного цвета.
Мичман не решался выговорить заветное слово; хотя ему казалось, будто и ветер нашептывает: «Берег, берег!» Чувство близости земли овладело моряками, они выбежали на верхнюю палубу. Слава ожидала того, кто первый заметит землю в этой, от сотворения мира никем ещё не виданной области нашей планеты. Мало думали матросы о денежной награде, обещанной начальством за «обретение» земли, хотя эти нескелько рублей были для любого из них сущим богатством.
