Вильям Козлов - Жало Скорпиона
Кристина вздрогнула, услышав нетерпеливое лязганье дверной цепочки, на которую она всегда теперь запирала дверь изнутри. В неширокую щель она увидела недовольную физиономию Михаила Хруща. Этот здоровенный бугай мог бы запросто вырвать цепочку из паза, что уже и грозил сделать.
— Говорил, не закрывайся на цепочку! — бурчал он, входя в прихожую. — Сорву к черту, если еще раз накинешь ее…
— Я не знала, что ты сегодня придешь, — тусклым голосом произнесла Кристина.
— Но уж знать-то, что для нас не существует запоров, ты бы должна, красотка! — ухмыльнулся Хрущ, пожирая ее плотоядным взглядом. Ключи от квартиры у него были. Протянув длинную лапу, он слегка помял ее упругую грудь нерожавшей женщины.
— Я не люблю этого, — дернулась в сторону Кристина.
— Для меня этого слова, красотка, не существует. Люблю — не люблю! Это только в кино. Я свое всегда получаю, разве не так?
Как ей хотелось ударить маленьким кулачком в эту широкую наглую рожу или хотя бы плюнуть, но она отлично знала, что не успеет ничего сделать, как отлетит на другой конец коридора. У него позавидуешь какая реакция, мастер спорта по боксу в полутяжелом весе. Не раз этим хвастался. Говорил, что кулаком может убить человека. А раньше говорили — кулаком быка с ног свалит…
Целый месяц живет в полной безысходности и страхе Кристина Евгеньевна. Даже с ближайшей подругой не поделилась, что с ней произошло месяц назад…
— Сначала поедим, а потом… — он снова поглядел на нее маслеными глазами.
— Потом не будет, — отрывисто произнесла она, пытаясь скрыть отвращение к этому типу. — У меня эти… дела начались.
Он, помрачнев, выругался:
— А я весь день о тебе, сучке, думал.
— Не называй меня так, — проходя мимо него в кухню, сказала она. — Меня так никто не называет.
— Мне насрать на твоих «никто»! — буркнул он, идя сзади и прихватывая пальцами женщину за выпуклый зад. — Может, сходишь в ванну и трахнемся?
— И тебе не противно? — не оглядываясь, сказала она.
— Хорошего, конечно, мало, — согласился Хрущ. — Ладно, похаваем, потом побазланим… Есть дело.
Кристина достала из высокого импортного холодильника две банки пива, сыр, колбасу, включила электрический кипятильник. Миша Хрущ по-хозяйски уселся на белую табуретку у окна с капроновой занавеской, ноги его в огромных кроссовках вытянулись на покрытом линолеумом полу.
— Ну что твой шеф — икру мечет? — отколупнув ногтем язычок на пивной банке, спросил неумный гость. — Небось в свою контору мусоров нагнал с десяток?
— Я не считала.
— А надо было бы, — сказал он.
— Послушай, Миша, — другим, жалобным голосом заговорила Кристина. — Ты же обещал, что вы оставите меня в покое, как только я сделаю то о чем вы просили… А ты заявляешься ко мне, когда вздумается. И у других, наверное, есть ключи от моих замков?
— Твои запоры, Кристиночка, это — туфта. Любой опытный квартирный вор проникнет к тебе… А что касается дела… Мы же его не закончили? Вот когда твой шеф выложит нам «зелененьки», мы… — он жирно хохотнул. — Уволим тебя в запас! Хотя мне будет жаль расставаться с такой сексапильной бабой!
— Ты мне отвратителен! — помимо воли вырвалось у нее. И в то же мгновение от удара по лицу ее белокурая голова откинулась назад, а на щеке заалело пятно.
— Я же говорил тебе, е… сучка, что со мной так базланить нельзя! — рявкнул Хрущ. Угловато лицо его с губастым ртом стало еще отвратительнее. — Не играй с огнем, девочка! Я таких, как ты, двумя пальцами душил за три минуты. Или хочешь, чтобы я привел с собой еще парочку приятелей? На «хор» поставили? Устроим групповой секс? Охотников на такую кралю немало у нас найдется! Мы тебя разыграли в карты — досталась мне. Кое-кто стал возникать, мне пришлось им ряшки подправить. Так что все по закону, милашка! Радуйся, что я у тебя один, а то могли бы в очередь дрючить, а потом на свалку. У нас ойе-ей какие крутые мужики. А попалась бы в клыки к камерной вони? Или кавказским зверям?
Кристина уже корила себя за несдержанность. Побывав в лапах этих жестоких подонков, она и впрямь должна была Бога благодарить, что имеет дело с одним Хрущом. Он не бьет ее, не издевается в постели, а то, что груб и от него разит табаком и спиртным, что же делать? И хотя страшной жизнью жила она целый месяц, все же это жизнь. Бандиты могут ее в любой момент убить — в этом она не сомневалась. Вон по телевидению каждый день передают об убийствах и похищениях людей. Верила и в то, что сильный и свирепый боксер Хрущ, пока он с ней, не позволит своим приятелям и прикоснуться к ней. Может, он и не самый главный в этой шайке, но и не рядовой боевик, как они сами себя называют.
— Миша, Иванов не выложит вам, как ты говоришь, «зелененькие», — немного успокоившись, мягко произнесла Кристина. — Понимаешь он не такой человек… До вас уже пробовали к нему подкатиться рэкетиры, ничего же не вышло. Еще год назад. Иван Иванович сдал их в милицию. У него там связи с большими начальниками. А как он с вашими разделался? Двоих чуть ли не до смерти избили с помощником, а третий выпрыгнул в окно с третьего этажа и сломал ногу.
— Это ему даром не пройдет, — жестко усмехнулся Хрущ. — Если жив останется… — Миша вытянул руки и сжал огромные кулаки. — И важняк из милиции не поможет. Я из него все жилы вытяну, ремни нарежу со спины, скальп сниму у гада!
— Почему вы на него… наехали? — робко спросила Кристина, употребив услышанное от него же слово «наехали».
— Все нам платят — и живут, не кашляют, а этот деловик заартачился. И спесь с него мы собьем… И поможешь в этом нам ты, моя ласковая!
— Я? — запротестовала она. — Ради Бога, не надо!
Пока она пила кофе со сгущенкой, он высосал обе банки пива, подобрал с тарелок почти всю закуску. Сказал, что ему двадцать шесть лет, а выглядит на все тридцать. Надо отдать ему должное: Кристина ни разу не видела его сильно пьяным, даже когда он на ночь оставался. Пил только хороший марочный коньяк и водку «Абсолют», «Смирновскую». Случалось, приносил с собой целый короб с выпивкой и закуской. Раз даже выложил полукилограммовую банку красной икры. Кристина пила мало — только сухие вина, ликеры и очень хорошее пиво. Он это знал и иногда приносил «Амаретту», не ту, которую делают поляки по лицензии, а настоящую итальянскую — в красивой, как графин, желтой бутылке. Очевидно, Хрущ в деньгах не нуждался, да и не был жадным. Вот грубым — это да! Иногда Кристине казалось, что бандит не только хочет выглядеть в ее глазах жестоким, способным на все, даже на убийство. Он и не скрывал от нее, что на нем «висит» не один труп. При его бандитской профессии — это и неудивительно. И угрозы его в адрес генерального «Аиста» — не пустая болтовня. Но она-то тут при чем? На какую помощь с ее стороны он намекал?..
Как-то, подвыпив у нее и оставшись на ночь, Михаил Ломов разоткровенничался:
— Я был хорошим боксером, участвовал в республиканских соревнованиях, тренер сулил мне большое будущее. А потом что? Ты сейчас слышала у нас о матчах боксеров? И я не слышал. Команда наша распалась. И что же мне оставалось делать. Подыхать с голоду при всей этой дороговизне? Или стоять в метро с табличкой на груди: «Подайте, Христа ради, безработному мастеру спорта?» Ну и нашлись люди, которым я понадобился… в охране у одного богатого самца на «Мерседес», потом его пришили. Взял меня к себе бензиновый «король» в телохранители — и этого коллеги замочили. Если кого-либо захотят убрать, никакой телохранитель не спасет. Это у президента целая армия! И потом, какой телохранитель будет подставлять себя даже за большие деньги под нож или пулю? И я подался не к тем, кто защищается, а к тем, кто нападает. Здесь больше преимуществ. Эта работенка по мне! Нас, кто вне закона, боятся, уважают… Было несколько разборок, так наша «Банда три» верх взяла! — Он хохотнул. — Читала, как нашего брата теперь прославляют писатели? По телевизору показывают, интервью берут, а сроки даже за «сочельники» небольшие дают.
Кристина тогда не поняла, что такое «сочельники», но не стала уточнять, а бывший боксер продолжал:
— В стране теперь правят бал деньги. У кого бабки — у того и власть. Вопрос теперь стоит так: или ты в авторитете, или ты — никто! Пустое место. Я выбрал первое. Знаю крупных воров и бандитов, которые, как говорится, в большие люди выбились: не воруют, не убивают, а заправляют миллиардами, сидят в комитетах и администрациях, ходят в генеральных директорах… А всю грязную работу за них делаем мы — их шестерки. У меня талантов стать боссом нет, деньги делать не умею, а вот отбирать — это пожалуйста! Это мы могем! И твой дядя Ваня Иванов никуда не денется: выложит нам «зелененькие», если не захочет ба-альших неприятностей! Мы ведь не шутки шутим — не звоним в офисы, мол, бомбу подложили. После двух-трех предупреждений мочим из «макара» или взрываем…
