Сара Аллен - Сахарная королева
Она поднялась, оделась и пошла к выходу. Книга лежала на столике у двери. Хлоя хмуро глянула на нее.
Когда она садилась в машину, книга ждала ее на пассажирском сиденье.
Когда она отперла дверь в кафе, книга лежала рядом с кассовым аппаратом на прилавке.
В городе царило необычайное оживление. Джози совершенно позабыла, что уже начались приготовления к трехдневному фестивалю «Лысые и красивые», который проводился ежегодно в ознаменование начала горнолыжного сезона. Живая музыка и пиво привлекали на праздник студентов местного колледжа, а знаменитый конкурс лысин всегда получал самое широкое освещение в средствах массовой информации. Идея проведения фестиваля принадлежала Марко. В детстве Джози бывала с отцом на праздничных мероприятиях, но с тех пор, как она в последний раз присутствовала на фестивале, минуло уже без малого двадцать лет. После смерти Марко городские власти приглашали Маргарет с Джози в качестве почетных гостей, но Маргарет неизменно отклоняла эти приглашения, и в конце концов приглашать их перестали. Все равно они являлись лишь слабым напоминанием о том обаятельном мужчине, который когда-то был королем этих мест.
Из-за предпраздничной суеты на то, чтобы добраться до здания суда и найти место для парковки, у Джози ушло больше времени, чем она рассчитывала. Наконец ей все же удалось найти достаточно просторный пятачок, чтобы припарковать Здоровую Лолу, как она называла свой «кадиллак», но потом, когда она вошла в здание суда, дважды срабатывал металлодетектор. В конце концов охранники все же позволили ей пройти, и она, миновав облицованный розовым мрамором круглый вестибюль, пропахший машинным маслом, которым смазывали лифты, подошла к небольшому кафе, о котором ей рассказывала Делла Ли. Издалека оно походило на газетный киоск из-за полок с газетами, журналами и книгами в мягких обложках, но, приблизившись, она заметила витрину с сэндвичами и два небольших столика.
За прилавком никого не было.
Джози покрутила головой по сторонам, потом с беспокойством взглянула на часы.
Неожиданно из подсобки за прилавком донеслось:
— А ну сгинь! Только тебя мне тут не хватало!
— Прошу прощения? — изумилась Джози.
Из дверей подсобки выглянула девушка с самыми красивыми волосами, какие только Джози доводилось видеть в жизни.
— Ох, простите, — смутилась девушка и вышла из подсобки. — Я не знала, что здесь кто-то есть. Вы что-то хотели?
Щеки ее заливал яркий румянец, карие глаза блестели. Роскошные рыжие волосы густой вьющейся массой ниспадали на спину. Она точно сошла с картины, невесомая, воздушная… и пойманная за чем-то очень сокровенным.
— У вас все в порядке? — машинально спросила Джози.
Девушка вымученно улыбнулась.
— Да, спасибо. Будете что-нибудь брать?
— Поджаренный на гриле сэндвич с томатом и сыром, пожалуйста.
— Минутку.
Девушка отвернулась к грилю.
Джози присела за один из столиков. Она то и дело поглядывала на часы. Ей удалось улизнуть с заседания дамского клуба, в котором состояла ее мать, и у нее, по собственным подсчетам, было около двадцати минут, чтобы вернуться в гостиную миссис Херцог до конца заседания. Джози не была членом клуба и всегда держалась в стороне, вместе с сиделками и компаньонками престарелых приятельниц матери. Даже они не обратили внимания, когда она выскользнула из гостиной. Единственным, от чьего внимания ее побег не укрылся, был Роули Пелхэм, пожилой владелец местной таксомоторной фирмы. Над родом Пелхэмов довлело загадочное заклятие, не позволявшее им нарушать обещания. Если кто-то из членов этого семейства давал слово, ему приходилось его держать. Если Роули обещал заехать за кем-то в десять часов, ровно в десять он стоял перед дверью. Аннабель Дрейк наняла его возить ее на собрания клуба, и он каждый раз ожидал ее на улице, не сводя глаз с дома, как будто собрание женщин в его стенах было загадкой, которую он пытался разгадать. Он улыбнулся Джози, стоя у своей машины с поднятым воротником куртки, чтобы не продуло на холодном ветру. Она знала, что он ее не выдаст. Он почему-то старательно избегал всяких разговоров с ее матерью.
Да, уходить с собрания было рискованно, но нужно же кому-то позаботиться о Делле Ли. Насколько Джози было известно, та ничего не ела вот уже три дня, с тех самых пор, как появилась у них в доме, но упорно не желала брать в рот ничего, кроме сэндвича с томатом и сыром.
Джози снова взглянула на часы и вдруг ощутила сосущее чувство под ложечкой. Она машинально прижала руку к животу, подумав, что это от голода. В воздухе аппетитно запахло разогретым острым сыром и поджаристым хлебом. Джози решила, что отвезет сэндвич Делле Ли, а сама перекусит овсяным печеньем, конфетами и солеными тыквенными семечками из своих запасов, и на какое-то время погрузилась в мечты о том, как это будет.
Металлодетектор на входе задребезжал, и Джози обернулась.
Оказалось, под ложечкой у нее сосало не от голода.
Причиной тому был Адам.
Он вывернул карманы и снова прошел сквозь рамку металлодетектора. Он был в своей почтовой форме, но без сумки. На нем была потертая флисовая толстовка с капюшоном, на голове бандана.
У Джози приоткрылись губы: он направлялся через вестибюль к ней.
Однако он даже не взглянул на нее, а двинулся прямиком к прилавку.
— Хлоя?
Рыжеволосая девушка оторвалась от гриля, бросила взгляд на вошедшего и без единого слова отвернулась обратно.
— Брось, Хло. Поговори со мной. Я только что вернулся с работы и обнаружил его у себя на крыльце.
— Мне все равно, — отозвалась Хлоя.
Адам уперся взглядом в ее спину, в ее прекрасные волосы.
— Он не хотел тебя обидеть.
— Ты что, обо всем знал? — вскинулась Хлоя.
Адам заколебался. Понятно: что бы ни было это «все», он об этом знал.
Хлоя вновь отвернулась.
— Уходи.
— Ничего не хочешь ему передать?
— Я с ним не разговариваю. И через тебя тоже. — Она, полуобернувшись, бросила на него быстрый взгляд. — Если, конечно, ты не хочешь сказать мне, кто она.
— Я не знаю, кто она, — сказал Адам. — Послушай, он попросил меня заехать к вам и привезти ему кое-какие вещи; он ведь понимает, что ты сейчас не захочешь его видеть. Но я подожду, когда ты вернешься домой с работы, хорошо? Я позвоню тебе вечером, перед тем как заехать. Джейк пока поживет у меня. Телефон ты знаешь.
Он помолчал, ожидая от нее какого-нибудь ответа, но она ничего не сказала, и он развернулся и пошел к выходу, бросив мимолетный взгляд на Джози. Сделал еще несколько шагов и вдруг остановился.
— Джози, — произнес он, как будто не сразу узнал ее. — Какая неожиданность.
— Привет, Адам, — пролепетала она.
— Что вы здесь делаете?
— Жду сэндвич. — И поспешно добавила: — Это не для меня.
«Это не для меня». Блестяще.
— А, понятно. Конечно. — Он внимательно посмотрел на нее, и она провела рукой по губам, чтобы проверить, не прилипли ли к ним крошки. — У вас все в порядке?
— Вы постоянно меня об этом спрашиваете.
— Правда? Извините. Просто у вас немного грустный вид.
Она покачала головой.
— У меня все прекрасно.
Он взглянул на Хлою, потом вновь повернулся к Джози.
— Что ж, увидимся.
Она проводила его взглядом.
— Пока.
— Ваш сэндвич.
Хлоя выставила на прилавок белый бумажный пакет.
Она пробила чек, и Джози, поднявшись, приблизилась к прилавку.
— Значит, вы знакомы с Адамом, — спросила она как можно небрежней.
— Он… Мой парень… Мой бывший парень…
Хлоя тряхнула головой, точно досадуя на себя за то, что не может сформулировать, кем ей приходится Адам, и у Джози упало сердце. У этих двоих было общее прошлое. Их связывали какие-то отношения.
— Мой парень и он — лучшие друзья, — произнесла наконец Хлоя. — С вас ровно четыре доллара.
— Вот как. — Джози довольно долго рылась в сумочке, пока все же не набралась храбрости и не спросила: — Значит, вы с Адамом не вместе?
— Нет, — произнесла Хлоя таким тоном, как будто вопрос Джози несказанно ее удивил. — А вы откуда его знаете?
Джози наконец-то вытащила деньги и передала их Хлое.
— Он приносит нам почту.
Хлоя взяла деньги и пристально посмотрела на Джози.
— Мы с вами случайно не знакомы?
— Вряд ли.
Хлоя внезапно улыбнулась.
— А, вспомнила! Вы же Сиррини, Джози Сиррини. Я видела вас на картине, вы там вместе с отцом. Она висит в вестибюле лыжной базы, и я смотрю на нее каждый раз, когда там бываю.
Джози давным-давно не вспоминала об этом портрете. Его заказала мать и настояла на том, чтобы он был повешен в вестибюле, у всех на виду. Несмотря на то что художник запечатлел ее толстым ребенком, Джози приятно было вспоминать о долгих часах, которые она провела на коленях у отца, пока они позировали для портрета.
