Эрик Сигал - Мужчина, женщина, ребенок
— А что. Если я в конце будущей недели приеду в Вассар и мы будем заниматься вместе? Именно заниматься, Шейла, потому что я отчаянный зубрила. И у меня тоже экзамены.
— О’кей. Я буду очень рада.
— Отлично. — От радости сердце у него бешено застучало.
Через полчаса Роберт проводил ее до Чапел-Стрит, где стояли автобусы. Он был в смятении. Поцеловать или не поцеловать? — вот в чем вопрос. В конце концов он пришел к выводу, что лучше проявить осторожность. Вдруг она еще обидится?
— Ну что ж, — проговорил он, когда Шейла подошла к дверям автобуса, — буду с нетерпением ожидать следующего уикенда. Но я позвоню вам в середине недели. Например, в среду вечером в 8.15. О’кей?
— О’кей, — сказала она. — Пока. — И повернувшись, быстро поднялась по ступенькам.
Он смотрел, как она идет в конец автобуса, находит место с той стороны, где он стоит, садится и смотрит на него. Даже сквозь грязное стекло было видно, как она хороша.
Он стоял как вкопанный, провожая взглядом автобус, который отошел от тротуара, двинулся вверх по улице и скрылся в нью-хейвенской ночи.
— Беквит, куда ты пропал?
— Гулял.
— Я тебя повсюду искал. Ты что, смылся с вечеринки?
— Да нет, не совсем.
— Ну и как?
— Что как?
— Как было дело, черт побери?
Роберт в раздумье. Потом улыбнулся и сказал:
— Сформулируем это так, Берни. Твой галстук сыграл свою роль.
7
Когда в следующий уикенд он ее поцеловал, все было решено. Он знал. Что это любовь на всю жизнь. Не спрашивайте, как он это узнал. Он просто был абсолютно уверен, и все.
За несколько минут, предшествовавших тому судьбоносному объятию, когда он провожал ее от столовой Вассара до общежития, он в последний раз отчаянно попытался вытереть свои ладони. Снова и снова тер их о свитер — и все без толку. Поэтому и не взял ее за руку, а вместо этого небрежно обнял ее правой рукой за плечи. За этим великим достижением, которое он мысленно репетировал всю предыдущую неделю, последовало нечто совершенно неожиданное — она обвила рукой его талию.
Что бы это значило? — подумал Роберт.
На взгляд любого случайного наблюдателя, это было всего лишь обычное студенческое свидание. Весь день они просидели в библиотеке друг против друга, читая учебники, потом сходили съесть пиццу «У Франческо» и возвратились в библиотеку, где оба, верные своему слову, действительно занимались изучением — не только наук, но и друг друга.
Выяснились необходимые биографические данные. Шейла была младшей из трех дочерей окружного врача в Фэрфилде, штат Коннектикут. Ее мать (единственный член демократической партии во всем городе), по словам дочери, была обозревателем отдела искусств в «Газетт». Родители Шейлы не только ни разу не разводились, но даже никогда о том не помышляли. Вследствие чего — по всей вероятности — обе сестры Шейлы очень рано вышли замуж.
Отец Роберта почти сорок лет преподавал математику в Пенсильванском университете. За это время он опубликовал два учебника и собрал большую коллекцию анекдотов («Так вот откуда у тебя такое чувство юмора»). Мать Роберта умерла, когда ему едва исполнилось семь лет, и Беквит старший счел за лучшее определить сына в хорошую школу-интернат. К счастью, от Лоренсвила было меньше часа езды до Филадельфии, и поэтому все уикенды отец с сыном проводили вместе. Однако будние дни оставались довольно мрачными, пока на сцене не появился Берни Акерман. Уже тогда он был законченным психом, ходячей спортивной энциклопедией и фанатически верным другом.
— Благодаря Берни я познакомился со своей будущей женой, — сказал Роберт Шейле за тем обедом «У Франческо».
— Да? — на лице ее изобразилось изумление.
— С вами, — пояснил он.
Она засмеялась.
— Я не шучу, — настаивал он.
— Но ведь мы едва знакомы, — возразила она, глядя в сторону.
— Шейла, к своему третьему свиданию Ромео и Джульетта были уже мертвы.
— Вы что, помешались?
— Да. На вас.
Этот разговор происходил за десертом и кофе. В тот вечер вопрос о супружестве больше не поднимался. Роберт решил, что уже все сказал. А Шейла думала, что он ее попросту дразнит.
Но он ей и в самом деле нравился. Поэтому-то она и обняла его за талию.
На ступенях Джослин-Холла как всегда толпились парочки, обмениваясь прощальными поцелуями.
— Жаль, что вам так далеко до Йеля. — сказала Шейла.
— Попросите меня остаться, — парировал Роберт.
— Вы никогда не говорите серьезно.
— Вот тут вы глубоко ошибаетесь, мисс Гудхарт. Я еще никогда не был более серьезным.
То, что произошло затем, стало потом предметом многолетних споров. Кто первый решил поцеловаться?
— Я, — неизменно настаивала Шейла.
— Да брось ты, Шейла. Ты же просто оцепенела.
— А ты…?
— Я был совершенно спокоен. И когда я понял, что ночью ты не на секунду не сомкнешь глаз, решил тебя утешить.
— Роберт, кого ты из себя строишь?! Я отлично помню, как ты стоял, мычал, мямлил, бормотал нечто невнятное насчет экзаменов и каждую секунду поглядывал на часы.
— Врешь, Шейла.
— Вот я и растаяла.
— Ах, вот оно что!
— И сказала себе: если я сию минуту его не поцелую, он может впасть в ступор.
— Ты говоришь, как врач скорой помощи.
— Да, я дочь врача, и могу с первого взгляда безошибочно поставить диагноз. Кроме того, я была уже в тебя влюблена.
— Тогда какого черта ты мне этого не сказала?
— Боялась, что ты еще раз сделаешь мне предложение.
— И что?
— И я его приму.
— Давай, Шейла, выкладывай. Я желаю все знать.
— О чем?
— О парне, с которым ты целовалась.
— Его зовут Роберт.
— Фамилия? Профессия? Как, когда и с каких пор?
Допрос вела Марго Фултон, страстная поклонница изящной словесности, роковая женщина, острячка, поставщица последних новостей и кладезь житейской мудрости. Современная Аспазия[15] Джослин-Холла. А также владелица личного телефона, которым она разрешала пользоваться некоторым небожительницам, обитавшим в общежитии Вассарского колледжа. Шейла принадлежала к числу лиц, удостоенных ею этой чести еще в те давние времена, когда она встречалась со своим школьным другом Кеном. (Впоследствии он получил стипендию Фулбрайта, уехал учиться в Англию и, по словам Марго, «подло бросил тебя, как и следовало ожидать от такого подонка».)
— Послушай, Шейла, я просто изнываю от любопытства. Расскажи все как было. Он делал какие-нибудь попытки?
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, Марго, — упрямо твердила девушка.
— Да брось ты, не стесняйся своей закадычной подруги. — Это звание Марго, как всегда, присвоила себе самолично. — Кстати, — добавила она, — я провела фантастический уикенд.
— Да?
Марго якобы нехотя дала подруге подробный отчет.
— Думаю, что это любовь. То есть, я хочу сказать, настоящая страсть. Его зовут Питер, он играет в поло и считает меня абсолютной секс-бомбой.
— Марго. Надеюсь, ты не…
— Воздерживаюсь от комментариев, Шейла.
По общежитию ходили слухи, будто Марго не девственница. Ходили также слухи, будто данный слух пустила она сама.
— Где ты с ним познакомилась? — спросила Марго, внезапно меняя тему.
— В прошлый уикенд на танцах в Йеле, если ты способна этому поверить.
— На танцах! Я уже сто лет на них не хожу. Хотя с Рексом я именно на танцах и познакомилась. Помнишь Рекса?
— Кажется, помню.
— Это был настоящий вулкан, ты просто не представляешь. Кстати. Какого он роста?
— Кто, Рекс?
— Да нет же, этот твой йелец. Я не успела разглядеть: он сильно наклонялся, чтобы тебя поцеловать?
Не испытывая особого желания сыпать на мельницу сплетен Марго данные о росте, весе и других габаритах Роберта, Шейла сочла за лучшее ответить вопросом на вопрос.
— А он милый, правда?
Но Марго продолжала ее допрашивать.
— Он серьезный человек или так, очередной подонок и сексуальный маньяк?
— Он симпатичный, — ответила сама себе вслух Шейла, а про себя добавила: он и правда очень, очень симпатичный.
— В баскетбол играет?
— Не знаю, я не спрашивала.
— Так о чем же вы говорили?
— Так, обо всем понемногу, — сказала Шейла, не желая поделиться ничем из того, о чем они беседовали.
— Ох, — отозвалась Марго, — это звучит очень пикантно. Но если он баскетболист, тебе повезло. Баскетболисты лучшие любовники на свете. Так, по крайней мере, говорят. Впрочем, Дуглас слегка меня разочаровал.
Шейла не стала расспрашивать, кто такой Дуглас. Она и так знала, что за этим последует.
— Поскольку он привык к победам на баскетбольной площадке у себя в Принстоне, он вообразил, что сможет победить меня с первого раза. Грязный подонок. Ты помнишь Дугласа?
