Сара Уотерс - Ночной дозор
– Да-да, понимаю, – приговаривал он. – Ага, ясно. Ну да, конечно.
Рассказ занял не больше минуты. Дункан положил собранный ночник на ползущую ленту, и тот уехал к тележке в конце верстака.
– Вот и все, – сказал Дункан.
Вперед выступила миссис Александер. Все это время хозяйка переминалась со слегка взволнованным видом мамаши, которая переживает, что ее дитятко спутает слова в школьном спектакле. Но теперь она светилась довольством.
– Ну вот, – сказала миссис Александер. – Процесс весьма несложен. Но заметьте: каждый ночник собирается вручную. Наверное, Дункан, вы сами не знаете, сколько штук собрали за все это время?
– Вообще-то нет.
– Нет... Надеюсь, у вас все хорошо? – Миссис Александер пыталась наладить беседу. – А как поживает ваша коллекция? – Она повернулась к Фрейзеру. – Вероятно, вы знаете, мистер Фрейзер, что Дункан – страстный коллекционер антиквариата?
Фрейзер со смущенной улыбкой признался, что этого не знал.
– Ну как же! – воодушевилась миссис Александер. – Это его истинное хобби! И какие прелестные вещицы он отыскивает! Он просто бич антикваров, так я его называю. Какое ваше последнее приобретение, Дункан?
Отвертеться было невозможно. Дункан поведал о сливочнике, которым давеча хвастал перед Вив; вышло как-то ходульно.
Миссис Александер расширила глаза. Если б не фабричный лязг и грохот, вынуждавший повышать голос, можно было подумать, что она беседует за чаепитием.
– Три и шесть, вы сказали? Надо будет рассказать моей приятельнице мисс Мартин. Старинное серебро – ее страсть, она умрет от зависти. Дункан, вы непременно должны показать мне этот сливочник. Принесете?
– Да, если угодно, – промямлил Дункан.
– Уж пожалуйста... Кстати, как ваш дядюшка? Дункан так заботится о своем дяде, мистер Фрейзер...
Дункан дернулся и в панике шагнул вперед. Миссис Александер неверно истолковала его перекошенное лицо.
– Ну вот, я вас смутила, – рассмеялась она и, потрепав Дункана по плечу, кивнула на верстак. – Ладно, занимайтесь ночниками. Как дела, Лен? Все в порядке, Уинни? Мейбл, вы сказали мистеру Гринингу насчет стула? Умница. – Она коснулась руки Фрейзера. – Прошу вас, мистер Фрейзер, теперь пройдемте в упаковочную.
Фрейзер попросил еще минутку.
– Мне нужно тут кое-что записать. – Дождавшись, когда миссис Александер отойдет, он что-то чиркнул в блокноте. Затем подошел к Дункану и смущенно сказал: – Ну вот, Пирс, надо идти. Держи. Здесь мой адрес. – Он протянул вырванный из блокнота листок. – Звякни как-нибудь на неделе. Ладно?
– Если угодно, – повторил Дункан.
Фрейзер ухмыльнулся.
– Молодец. Тогда и наговоримся вволю. Я хочу все про тебя узнать. – Он как бы нехотя двинулся к выходу. – Все!
Дункан нагнулся, вытаскивая из-под верстака табурет. Когда он поднял голову, Фрейзер, фотограф и миссис Александер уже выходили в дверь, что вела в соседнее здание.
Едва она закрылась, девушки опять принялись хохотать. Уинни гундосо крикнула:
– Чего он тебе сунул, Дункан? Адрес? Даю за него пять монет!
– Плачу шесть! – завопила ее соседка.
Обе вскочили и попытались отнять бумажку. Дункан со смехом отбивался, радуясь, что вся ситуация воспринята шутейно, а не иначе.
– Видал, как он перед тобой стелился? – сказал Лен о Фрейзере. – Пронюхал, что тебя ждет повышение. Откуда ты его знаешь?
Дункан все еще оборонялся от девушек и не ответил. Когда они наконец отстали и занялись чем-то еще, листок с адресом скомкался почти в шарик. Дункан сунул его в карман фартука – на самое донышко, чтоб вдруг не выпал, но весь следующий час украдкой лазал в карман, удостоверяясь, что бумажка на месте. Вообще-то хотелось ее достать и хорошенько рассмотреть, но мешали многочисленные соглядатаи. Наконец терпение кончилось. Когда зашел мистер Чампион, Дункан отпросился в туалет. Там запер дверь кабинки, достал и разгладил бумажку.
Сейчас Дункан взбудоражился еще сильнее, чем от разговора с Фрейзером; тогда его захлестнуло смущение, но теперь появление давнего знакомца, его дружеская манера и то, что он даже озаботился оставить адрес, сказав «Звякни, ладно?», казались чем-то невероятным. В адресе значился район Фулема, что совсем недалеко. Разглядывая строчки, Дункан представил, как бы это выглядело, если б он заглянул туда, скажем, однажды вечером. Вообразил, как доберется. Продумал костюм – он скинет эту пропахшую стеарином и всяким душком одежду, наденет приличные брюки, рубашку-апаш и красивый пиджак. Представил, как будет держаться, когда Фрейзер откроет дверь. «Привет, Фрейзер», – небрежно скажет он, а тот в изумленном восхищении воскликнет: «Пирс! Ну вот, теперь ты выглядишь нормальным человеком, когда свалил с этой жалкой фабрики». – «Ах, фабрика! – отмахнется он. – Я всего лишь оказываю любезность миссис Александер...»
Минут пять-десять Дункан предавался подобным грезам, вновь и вновь проигрывая сцену у дверей, но не в силах представить, как все будет, когда Фрейзер пригласит войти. Он мечтал, хотя вовсе не собирался идти, и какая-то его часть говорила: «По правде, Фрейзер не хочет с тобой встречаться. Адрес он дал из вежливости. Он из тех, кто на минуту дико радуется всяким мелочам, но потом напрочь о них забывает...»
Распахнулась дверь туалета, и раздался голос мистера Чампиона:
– Дункан, с тобой все в порядке?
– Да, мистер Чампион, – ответил он, дернув цепочку.
Дункан вновь посмотрел на бумажку. Теперь он уже не знал, что с ней делать. В конце концов порвал на мелкие кусочки и бросил в водоворот унитаза.
*– Дорогая, ты можешь не ерзать? – сказала Джулия.
Хелен досадливо дернула плечом:
– Все из-за кранов. Один ледяной, другой черт-те как обжигает.
Они вдвоем лежали в ванне. Это стало субботней традицией, и они по очереди занимали гладкий край – на этой неделе был черед Джулии. Она вытянула руки, закрыла глаза и откинула голову, повязанную косынкой; кое-где пряди выбились и, намокнув, липли к щеке и горлу. Насупившись, она заправила их за ухо.
Хелен опять шевельнулась, нашла удобное положение и замерла, наконец-то наслаждаясь приятным плеском теплой воды под мышками, в паху – во всех складках и впадинах тела. Ладони плоско лежали на поверхности, ощущая сопротивление водной оболочки.
– Смотри, как у нас ноги перепутались, – тихо сказала Хелен.
В ванне они всегда разговаривали тихо. Этой же ванной пользовалась семья, жившая в цокольном этаже. Омовения проходили по графику, и риск попасться был невелик, но кафельные стены усиливали звук, и Джулии втемяшилось, что голоса, плеск и трение конечностей о ванну слышны в нижних комнатах.
– Какая у тебя темная кожа, не то что у меня, – опять заговорила Хелен. – Правда, ты смуглая, как гречанка.
– Наверное, так в воде кажется, – ответила Джулия.
– Я-то не темнею, – возразила Хелен. Она потыкала себя в розовато-желтую мякоть живота. – Я похожа на зельц.
Джулия приоткрыла глаза и глянула на ее бедра.
– Ты выглядишь девушкой с картины Энгра,8 – умиротворенно сказала она.
Джулия была горазда на подобные сомнительные комплименты. «Ты похожа на советскую женщину с панно», – давеча сказала она, когда Хелен с двумя раздувшимися авоськами вернулась из похода по магазинам; в воображении сразу возникла мускулистая баба с квадратной челюстью и угрюмым ртом. Теперь же представилась одалиска с раскоряченной задницей. Хелен положила руку на ногу Джулии. Чудно шероховатую от волосков, с тонкой, приятной на ощупь голенью. На косточке лодыжки выделялась взбухшая от тепла жилка. Хелен ее изучила и, придавив пальцем, почувствовала ее пружинистость; затем подумала о бегущей в ней крови и поежилась. С лодыжки рука соскользнула на ступню и стала ее потирать. Джулия заулыбалась:
– Приятно.
Широкие и некрасивые ступни – типичные ступни англичанки, думала Хелен – были единственной непривлекательной частью в теле подруги, и потому она проявляла к ним особую заботу. Хелен медленно потянула их за пальцы, затем переплела с пальцами своей руки; обхватила ладонью и нежно отогнула назад. Джулия засопела от удовольствия. Прядь ее вновь свалилась и прилипла к горлу – темная и плоская блестящая водоросль, локон с головы русалки. Интересно, подумала Хелен, почему в книгах и кино русалок всегда изображают с золотистыми волосами? Настоящая русалка наверняка темненькая, как Джулия. Подлинная русалка странная и тревожащая, в ней ничего от актрисы или гламурной девицы.
– Я рада, Джулия, что у тебя ноги, а не хвост, – сказала Хелен, большим пальцем разминая подруге ступню в подъеме.
– Правда? Я тоже, дорогая.
– Хотя в лифчике из раковин твоя грудь смотрелась бы неплохо. – Хелен улыбнулась, вспомнив анекдот. – Что там лифчик сказал шляпке?
