Несовершенства - Мейерсон Эми
Бек встает рядом с ней и делает шаг к памятнику, чтобы положить маленький округлый камень на его верхушку. Белое полотно уже сняли. Под звездой Давида, именем Хелен и датами рождения и смерти написано:
Любимая бабушка, мать и дочь
Одна из пятидесяти детей
Выжившая
Бек отходит от могилы и нащупывает в кармане заостренные кончики листьев орхидеи. Кажется существенно важным, чтобы брошь тоже была здесь и простилась с Хелен.
Следующей камень на надгробие кладет Дебора.
Прикасаясь к изгибу памятника, она закрывает глаза и прощается с матерью. От прохладного гранита по всему телу идут теплые волны. Это энергия Хелен, прагматичная и здравая. Надежная. Не имеющая ничего общего с той агрессией, которую Дебора почувствовала, взяв в руки алмаз «Флорентиец». Виктор был прав: Хелен сделала все возможное, чтобы не позволить Джозефу Шпигелю встать между ними. Дебора жалеет, что вовремя не догадалась добавить к надписи на могильном камне слово «Защитница».
Эшли с детьми кладут рядом свои камни, и на вершине памятника образуется ряд из пяти камушков. Первым начинает плакать Тайлер, и Лидия обнимает брата. Дебора, тоже с мокрыми от слез щеками, обнимает их обоих и тянет руки к Эшли и Бек. Все вместе они стоят у могилы, рыдая о Хелен, об окончании года траура, о надписи, увековечившей прошлое Хелен, о пяти камнях, лежащих на могильном памятнике, о том, что их должно быть шесть.
Джейк убеждает себя, что он слишком занят и у него нет времени лететь на Восток на открытие памятника Хелен. Он просто не в состоянии вырваться из круговерти забот о Хелен-младшей, работы над сценарием, смен в баре. В конце концов, надгробие никуда не денется, и он сможет навестить Хелен в любое время. Джейк объясняет это Эшли и Кристи. Обе выражают свое понимание, но предупреждают, что такое событие бывает один раз в жизни.
К апрелю, когда дело о краже бриллианта еще открыто, но по сути заморожено, Джейк скапливает достаточно денег, чтобы заплатить первый взнос за студию в доме, где живет Кристи. Он вносит в новую квартиру кровать, тумбочку и небольшой стол, не заводя даже телевизора. Такая убогая обстановка может показаться депрессивной, но Джейк не хочет устраивать здесь уют.
Сигнал радионяни не достигает его квартиры, и Кристи пишет ему всякий раз, когда Хелен-младшая просыпается. Он ждет, что Кристи предложит ему ночевать на диване, но гостиная принадлежит Хелен-младшей, и если он обоснуется там, то станет будить ее. Поэтому спать он уходит к себе. Он находится в квартире Кристи целый день, пока она на работе, — редактирует сценарий, когда дочь спит, и выходит гулять с ней в парк и вокруг озера, когда ее нужно отвлечь. Размеренная семейная жизнь. Не такая, какой он хочет, но он смирился.
Когда у них с Кристи совпадают выходные, они возят Хелен-младшую на побережье или в ботанический сад Хантингтона, где девочка удивляется растениям со всего света. В Санта-Монике они сидят под зонтиком, который Джейк вкапывает в песок. Джейк вытирает с лица Хелен-младшей песчинки, пока она не засунула их в рот. Это превращается в игру — она постоянно пытается помешать отцу и смеется, когда он говорит:
— Нет, Хелен, нет.
Кристи поднимает голову, улыбается им и снова возвращается к страницам сценария. Джейку неловко притворяться, будто он не смотрит, как она читает — медленно, внимательно. На страницу уходит больше минуты, хотя это не роман и на листах полно свободного места. Устав беспокоиться о ее реакции, он берет Хелен и бежит с ней к океану. Когда волны плещут девочке на ножки, она смеется. Но восторг тут же сменяется недовольством: соленая вода брызжет в глаза, и Хелен начинает плакать. Она ревет и трет глаза — верный признак усталости. Джейк несет кричащего и корчащегося ребенка назад под зонтик.
— Кристи, надо идти, — говорит Джейк, пытаясь удержать Хелен-младшую, которая извивается у него на руках. От ее рыданий у него разрывается сердце, хотя он и понимает, что плач вызван не болью.
Кристи смотрит на него со странной смесью гордости и страсти. Она кладет последнюю страницу на лежащую рядом стопку.
— Превосходно.
Тем вечером, когда они уложили Хелен спать, Кристи ведет Джейка в свою комнату.
— Уверена? — спрашивает он.
— Не испорти момент, — предупреждает она.
В последний раз он целовал ее восемь месяцев назад. Она открывает рот, и он скользит языком между ее зубами. Все сразу становится чудесно знакомым.
Хотя Джейк сохраняет свою квартиру двумя этажами ниже, ночи он проводит в кровати Кристи, в их кровати. Если Хелен-младшая и замечает перемену, ничего в ее поведении этого не выдает. Она остается тем же самым счастливым ребенком, чей плач надрывает отцу сердце, хотя он и знает, что дочь просто голосит от усталости или от голода.
В июне, когда все уже начали терять счет месяцам, прошедшим со времени исчезновения бриллианта, Джейк продает свой сценарий. Полученная сумма не меняет их образа жизни, но ее достаточно, чтобы внести залог за квартиру с двумя спальнями в Фрогтауне.
Он приезжает к Кристи с бутылкой шампанского и четырьмя кольцами, которые купил по возвращении из Вены. Так много изменилось с прошлого сентября, когда Миллеры триумфально вернулись из Города мечты. На короткое время перспективы казались такими радужными: куча денег, прекрасные как никогда отношения с родными, — но тогда у Джейка не было ничего из того, что он имеет сейчас.
— Кристи, — окликает он, входя в квартиру, наполненную теплом, — в духовке готовятся баклажаны по рецепту миссис Чжан. Кристи выскакивает в гостиную, держа на руках Хелен-младшую. Девочка недавно начала ползать, и теперь за ней глаз да глаз.
Кристи замечает бутылку шампанского.
— Значит, сценарий приняли?
— Съемки запланированы на осень.
Кристи опускает на пол Хелен-младшую, подбегает к Джейку и обнимает его.
— Радоваться пока рано, — напоминает ей Джейк, чтобы она не питала напрасных надежд. Это ведь Голливуд — проект, который сегодня кажется железобетонным, завтра разбивается вдребезги.
— Молчи, — говорит Кристи, привлекая его к себе.
Коробочки оттопыривают его карманы, мешая им прильнуть друг к другу. Джейк вынимает их, ожидая, что она воскликнет «О, Джейк!» и заплачет, но она смотрит на них так же настороженно, как в прошлый раз, когда он пытался вручить их ей.
— Кристи, — начинает Джейк.
— Не надо. — Она заставляет его посмотреть ей в глаза. — Мы вместе. Ты, я, Хелен. Но я не могу выйти за тебя замуж, пока ты не разговариваешь со своей семьей.
— Я общался с Эшли и ее детьми вчера, — возражает он, хотя и прекрасно понимает, что она имеет в виду. — Я не могу, Кристи. Я боюсь вводить их в нашу жизнь, в жизнь Хелен-младшей. Они обречены быть вечным разочарованием.
— Я не могу указывать тебе, что делать. Но, если мы поженимся, я хочу, чтобы наши семьи объединились. Не желаю начинать с новых потерь. — Джейк понимает, что она говорит о семьях ее матери и Хелен. — И твой сценарий, из-за которого мы сегодня празднуем, — он тоже принадлежит твоим родным. Ты должен позволить им разделить с тобой успех.
Кристи берет бутылку шампанского и исчезает в кухне, оставляя его одного в гостиной с четырьмя ювелирными коробочками. Он снова кладет их в карман, чувствуя их легкую тяжесть, и наблюдает, как дочь пытается встать, опираясь на него. Силенок ей еще не хватает, но это не уменьшает ее усердия. Джейк наклоняется и поднимает Хелен в воздух.
В кухне хлопает пробка от шампанского, и Кристи возвращается с бокалами. Они чокаются, но момент получается не таким торжественным, как ожидал Джейк. Кристи, конечно, права насчет сценария и лежащей в его основе истории. Порой ему хочется поделиться плодами своего творчества с Бек, чтобы она тоже гордилась им. За восемь месяцев, прошедших после того, как он выбежал из хранилища, она ни разу ему не позвонила. Эшли не устает напоминать ему, что он должен быть великодушным. Однако что-то ему мешает. Возможно, строптивость или так и не выветрившийся гнев от потери пятисот пятидесяти тысяч долларов, который все еще время от времени клокочет в груди. И дело даже не в самих деньгах. Он хочет быть великодушным, просто не знает, что для этого надо делать.
