Джимми Баффетт - Соленый клочок суши
– Мама! – закричала Монтана со сходного трапа. – Там большая лодка. Которая мне снилась. Она прямо там!
Софи выглянула из иллюминатора.
– Mon Dieul – воскликнула она.
Кофейная кружка выскользнула у нее из рук и разбилась. Дежа вю.
– Это шхуна тети Клеопатры! – услышал я крик Софи. Она перепрыгнула через осколки и помчалась вверх по лестнице на палубу.
Я совершенно растерялся и не знал, что делать. Неожиданно мое внимание привлекла старая фотография на переборке. Там среди остальных снимков висела выцветшая карточка – узнаваемый штурвал судна, которое спасло меня и изменило мой мир: его я не спутаю ни с каким другим. За штурвалом стояла молодая Клеопатра Хайборн и держала на руках маленькую девочку в синей матроске. Девочка была вылитой Монтаной, но я уже знал, что это не она, а Софи.
В мои мысли ворвался голос капитана. Она кричала, чтобы я поднялся к ним на палубу. Я подчинился. Меня встретила Монтана. Ящерица еще болталась на мочке ее уха.
– Почему вы плачете? – спросила Монтана.
Я ничего не ответил. Она схватила меня за руку и потащила к Софи, которая смотрела на шхуну в бинокль.
«Лукреция» на всех парусах легко резала волны, все ближе и ближе. Клеопатра Хайборн не только послала подружку моему коню, но и заставила меня поверить, что, в отличие от статуи Карлоса Гарделя в Буэнос-Айресе, я буду танцевать не один.
Я вынул из кармана раковину Листера и опустил ее в маленькую ручку Монтаны. Она посмотрела на ракушку, а потом заглянула в мои влажные глаза.
– Монтана, это тебе, – сказал я и нежно сомкнул ее пальчики.
44. Корабли, что еще предстоит построить
По-французски – Диамант. По-английски – Даймонд. Софи Диамант была единственной внучкой Тедди Даймонда, сводного брата Клеопатры Хайборн. В тот день на острове Удачи в мою жизнь вплыла ее внучатая племянница.
Думаю, Софи и ее дочь больше потрясло то, что Клеопатра дожила до ста двух лет, чем печальное известие о ее смерти, сообщить которое я счел своим долгом. На борту «Лукреции» их сначала встретили с радостью, а потом – узнав, кто они такие, – со слезами. Мы подняли все паруса и взяли курс на Кайо-Локо. Монтана даром времени не теряла и быстро подружилась с Соломоном, который взял ее с собой на верхушку краспиц.
– Тетя Клеопатра меня этому научила, – сказала Софи. Я взял ее руку, положил на леер, и мы полезли вслед за Соломоном и Монтаной в «воронье гнездо» так, как всех нас учила Клеопатра.
Нескольких матросов мы оставили на «Голубой мечте», а сами отправились на Кайо-Локо. Софи очень хотела увидеть маяк. Дорога была дальней, и чтобы им не было скучно, я отвел Софи и Монтану на бушприт, чтобы там рассказать им историю души маяка под шум волн.
Понятное дело, наше незапланированное возвращение на Кайо-Локо с живыми родственниками Клеопатры вызвало у команды маяка шок и бурную радость, причем – именно в таком порядке. Софи и Монтану встретили как морских богинь, приплывших, чтобы прекрасная история закончилась как полагается. Те в свою очередь сразу же влюбились в Кайо-Локо и несколько часов разглядывали ценные вещи из Хайборн-Хилла, которые Клеопатра перевезла в свой маленький домик. В маяке они вели себя как в храме.
Потом мы покатались на Мистере Твене и Океании по берегу. Конечной остановкой стал мыс Орлика. Там Монтана вынула из рюкзачка раковину и положила ее поддерево.
– Думаю, я буду приносить сюда по новой раковине каждый раз, когда буду навещать тетю Клеопатру, – сказала она.
Присутствующие взрослые могли ничего не говорить. Монтана видела остров таким, как мечтала Клеопатра.
На следующий день мы вернулись на остров Удачи, где нас встретил косяк тарпона. Казалось, рыбины просто ждали, когда их поймают. Мы согласились оказать им такую услугу и прежде, чем погрузить ялик на палубу «Лукреции», я взял Софи и Монтану на рыбалку. Каждая подцепила на крючок и отпустила по своему первому тарпону.
«Барилете» отправился на борт шхуны без меня. Я принял приглашение капитана Софи и записался в команду «Голубой мечты». Когда солнце начало заходить, мы направились на Ки-Уэст.
В тот же день, когда мы бросили якорь позади Елочного острова, я отвел Софи и Монтану на кладбище Ки-Уэст – и, стоя у могил их родственников, страшно волновался. Я показал семейные участки и надгробие Тедди, а потом ждал, когда Монтана наиграется с древесными ящерицами. Наконец она нарушила тишину, сказав:
– Теперь мне бы хотелось посмотреть на ваш дом.
Через несколько дней я отвез Софи и Монтану в Маратон. Софи попросила меня помочь связаться с отцом Ларри: ей очень хотелось, чтобы Монтана встретилась со своим дедом. Он был отставной летчик военно-морского флота, к тому же вдовец. Жил он в одиночестве на борту древнего катамарана, стоящего на приколе в гавани. Он был в восторге от знакомства с внучкой, о которой до сих пор только слышал.
Я в очередной раз сменил судно, к которому был приписан, Монтана и ее дед встали у штурвала, и мы вчетвером поплыли к краю Гольфстрима мимо маяка Сомбреро. Здесь когда-то развеяли прах Ларри, и Монтана бросила в воду маленький букет гибискуса. Софи и Монтана решили погостить у деда несколько дней. Я же вернулся на Спунбилл-лейн в Хайборн-Хилл.
Когда они вернулись из Маратона, я помогал Лупе стричь изгороди бугенвиллии вдоль подъездной аллеи. Софи и Монтана незаметно прошли по дорожке и подкрались ко мне со спины. Первое, что бросилось мне в глаза, – маленькая золотая цепочка, которую Монтана теперь носила на шее.
– Если вы не возражаете, – сказала Софи, – мы с радостью приняли бы ваше приглашение и остались здесь на некоторое время.
На некоторое время – и навсегда. Софи и Монтана украсили мою жизнь, для описания которой я с трудом подбираю слова.
Однажды, пока я шлифовал песком и покрывал лаком борта «Голубой мечты», ко мне в шлюпке подплыла Софи. Она поднялась на борт, поцеловала меня и повесила на бортовой леер знак «ПРОДАЕТСЯ».
– У меня хорошие новости, – сказала она.
Похоже, что в злонамеренных стараниях не подпускать никаких Хайборнов к семейным сундукам единственными наследниками доходов от судоходного бизнеса Доналд Даймонд Говнетий сделал прямых потомков собственной ветви. Угадайте, кого он не учел? Правильно. В его жизни объявилась моя корсиканская жена.
Да, мы поженились на Гаити, и теперь у меня есть прекрасная приемная дочь, которую я помогаю растить в Хайборн-Хилл и учу рыбачить.
Что там говорить – однажды после обеда для нас большим сюрпризом стало внезапное прибытие самолета Вилли Сингера. Он обозначил свое присутствие в небе над Ки-Уэст, когда я рыбачил с клиентом на отмелях к западу от судоходного канала. «Жемчужина» летела не больше чем в десяти футах над водой по левому борту от моего ялика. Пришлось многое объяснять обалдевшему и контуженному рыболову на носу, явно не привыкшему к тому, чтобы друзья здоровались таким странным способом.
В тот вечер за ужином Вилли рассказал нам, что получил известие о смерти Клеопатры, когда возвращался домой и, по иронии судьбы, находился в Вануату. Он передал новость Уолтэму и Парфе. К его удивлению, оба появились на следующий день в аэропорту Санту со священным деревом, которое попросили отвезти на Кайо-Локо и посадить рядом с могилой Клеопатры. То был дар и вечная связь с народом Дальвадо.
На следующее утро мы все уселись в самолет Вилли, взлетели из гавани Ки-Уэст и через три часа приземлились в Кэбин-Бой-Бэй. Икс-Ней, Дайвер, местные жители и несколько семей с проходящих мимо парусных лодок смотрели воздушное шоу. Дайвер сказал нам, что Соломон отвел «Лукрецию» в Нассау, чтобы взять на борт детишек, учившихся в его корабельной школе. После праздничного обеда на пляже мы отправились на мыс Орлика и посадили священное дерево из Дальвадо рядом с одинокой пальмой, росшей на могиле Клеопатры. Монтана принесла раковину из Ки-Уэст и положила ее рядом со своим первым подношением.
Мы приехали на день, а остались на неделю. Такое часто случается на Багамах, особенно когда погода хорошая. Мы с Монтаной катались на Мистере Твене и Океании дни напролет. Софи нашла, по ее словам, нечто магическое в бедном пейзаже Кайо-Локо и снимала своим новым цифровым фотоаппаратом. Каждый вечер в коттедже мы просматривали слайд-шоу на ее компьютере к несказанному удивлению местных жителей. По-моему, она была счастлива.
Я наконец отвез Вилли на обещанную рыбалку, но теперь его куда больше привлекала душа маяка, чем альбулы. Дайвер взял его под свое крылышко, и Вилли с радостью нес вахту каждую ночь. В конце недели он усадил всех нас на берегу вокруг костра и сыграл нам песню, которую написал для Клеопатры. Называлась она «Соленый клочок суши». Мы попросили его взять гитару на мыс Орлика и сыграть песню ей. Мы верили, что она ее услышит.
Однажды мы подцепили и отпустили альбулу, которая, по его словам, была больше всех тех, что встречались ему за время его странствий в Тихом океане. Потом Вилли позвонил Кокоцу, и они договорились встретиться в Гранд-Турке, где шла операция по подъему затонувших сокровищ. По дороге на встречу со старым другом он должен был забросить нас домой. Перед отлетом я сидел в кресле второго пилота и смотрел, как он вводит координаты мыса Орлика в спутниковую систему навигации. Он окрестил место аббревиатурой СКС – «Соленый Клочок Суши».
