Наталья Копсова - Норвежская рулетка для русских леди и джентльменов
Как бы увидев за линией горизонта нечто загадочное и влекущее, я незаметно и плавно растворилась в текущей мимо разноязычной толпе гостей и поплыла к заветной цели. Увлеченные столь захватывающей светской беседой благородные дамы не заметили «потери бойца». Волной народного прилива прибитая прямо к накрытому торжественной бордовой скатертью с золотым орнаментом, сплошь уставленному всецветными бутылочками, стаканчиками и бокальчиками с уже налитыми разнообразными напитками, поистине пиршественному столу, я с прежней грациозной аристократичностью опрокинула рюмашечку «Мартеля». Горделивый кельнер в перчатках приветливо спросил, не желаю ли я чего-нибудь еще, и секундой позже, со всевозрастающей аристократичностью и более грациозным движением руки я опрокинула вслед рюмочку «Наполеона». Потом продегустировала что-то еще… и снова чуть-чуть пригубила другого…
Всем довольная, вполне согревшаяся и пошатываясь совсем слегка, отошла от красного стола. На душе сделалось безумно хорошо, а голова заработала на редкость четко и ясно. Всех замечательных людей в зале хотелось пылко расцеловать, но я зорко за собой следила: заранее прикидывала дистанцию и траекторию свободного фланирования по залам и тщательно контролировала телодвижения и координацию в многочисленных, обрамленных как бы сияющим расплавленным золотом зеркалах. Так, бредя и бредя вперед без всякой цели, направо и налево аж на трех языках я отпускала окружающим действительно искренние, идущие из самой глубины сердца комплименты. Люди ласково улыбались мне в ответ. Только один раз какой-то джентльмен с пивом наскочил на меня лоб в лоб; я не успела увернуться и за то была им слегка облита. Вина, собственно, лежала вовсе не на мне, а на джентльмене, который ее сразу же осознал в полной мере и рассыпался в извинениях.
Вдруг стоящий рядом с нами невысокий черноволосый и веселый мужчина с зажигательной белозубой улыбкой, на которого тоже случайно упало несколько капель пива, обратился прямо ко мне:
– А как вам, очаровательная незнакомка, понравился концерт? Дивно и чудесно, не правда ли? На вас с вашей незабываемой подругой обратил внимание сразу же при появлении здесь и спешу заметить, что такие женщины являются самым прекрасным украшением сего вечера.
Я же, сознательно и бессознательно ожидавшая, что он сейчас представится: «Я Буба из Одессы, здрасьте! Хочу открыть вам маленький секрет» – до того он был похож на Бубу-артиста, сразу же переспросила:
– Да, мы-то и есть бриллианты чистейшей воды! А вот вы, бьюсь об заклад, из Одессы?
– Нет, я не из Одессы, я из Новосибирска. Но если прекрасной даме хочется, чтобы я был из Одессы, то я к вашим услугам.
– А вы тут кто и как вас зовут?
– Зовут Валерианом. По специальности я пластический хирург, причем прошу заметить, что довольно известный – профессор на своем поприще. А сейчас числюсь врачом при посольстве.
– Боже мой, вот это да. Наверное, дипломаты и советники все настолько здоровые люди, что им врачи обычных специальностей: терапевты, отоларингологи, на худой конец, простые ревматологи не требуются. Они как чуть что, так, видимо, сразу внешность целиком меняют и идентификацию, чтобы в дальнейшем родной и любящий отец не опознал бы. Совсем как в фильме про Джеймса Бонда в Корее. Бьюсь об заклад еще раз, что вы имеете дело исключительно со Штирлицами, Рихардами Зорге и Абелями нашей военной разведки.
– О, в этом вы абсолютно правы в своей прозорливости. Но не только ценные агентурные разведчики, но и красивые женщины входят в основную группу моих постоянных пациентов. Ведь милые дамы всегда способны лишить любого разведчика его аналитических способностей. Хочу открыть вам небольшой секрет: своими глазами совсем недавно наблюдал, как у обворожительных дам ловко это получается! Некоторые тут совершенно головы потеряли, а такое редко к добру и часто заканчивается весьма печальными результатами.
Тут мое внимание привлек негромкий, но любопытный разговор. Я улыбнулась хирургу самой милой из своих улыбок и с невинным восклицанием: «А вы, случайно, не видели Николая Ивановича? Ах, куда-то он совсем запропастился и найти не могу…» плавно от него отплыла. Как можно ближе подошла к увлеченным собеседникам и чутко прислушалась. То был душевный разговор двух писателей о своих творческих и издательских муках. Одним из них был сам посол России в Норвегии, оказывается, ко всему прочему, он любил сочинять романы. Аккредитованный в Норвегии журналист ТАСС рассказывал послу о протекании собственного творческого процесса: он как раз писал полную биографию великого оперного баса Федора Шаляпина, абсолютным фанатом которого, несомненно, являлся. Так совсем скромненько стояли они в одном из самых отдаленных и затемненных уголков виллы и тихонечко беседовали об удивительнейших вещах.
К сожалению, дослушать ту беседу до конца мне не пришлось: большая норвежская компания меломанов, которой некоторое время назад я щедро расточала улыбки и комплименты, меня обнаружила и попросила помочь с переводом некоей брошюры. Их интересовало, как же построено музыкальное обучение детей в России, какие требования предъявляются на экзаменах в консерваторию и какие музыкальные произведения входят в обязательную программу. Такое создавалось впечатление, что все они сжигаемы неукротимым желанием ехать в Россию и учиться там музыке и пению.
Девушка-подросток примерно лет пятнадцати не выдержала и при всех горько зарыдала, когда ее матушка – русская жена именитого норвежского мужа, громогласно объявила стоящему невдалеке композитору о полной творческой бесталанности родной дочери в исполнении фуг Баха, умоляя его взять бестолкового ребенка в свои руки. Я вздрогнула, подумав, что надо бы бедного ребенка поймать в каком-нибудь тихом уголочке да постараться утешить. Несмотря на легкое головокружение и отвлекающие моменты, я все же весьма неплохо справилась с переводом на норвежский и страшно удивилась сама себе. «Уж такое дело надо непременно отметить!» Решение мое было быстрое, но твердое. Обиды, боль, неприятные воспоминания и жизненные проблемы жадными акулами начали всплывать на поверхность, и трезветь дальше мне было совершенно ни к чему. На обходном, чтобы никто больше не остановил с разговорами, пути через холл при входе, через запасную галерею к заветному столу с напитками темнее и ночи и тени отца Гамлета, вместе взятых, передо мной возникла печально задумчивая фигура Николая. Нарочито скрывая себя в полусумраке, он живописно напоминал самого Демона – духа изгнания, находящегося в неизбывной печали по поводу изначально неверного выбора жизненного ориентира.
Я потеряла Колю из виду сразу же после начала концерта и до этого момента ни разу с ним не пересеклась. Совершенно несвойственная такому всегда оживленному человеку мрачная угрюмость была написана на его словно бы закаменевшем лице, которое я сейчас наблюдала как раз в профиль и согнутых, сложенных, как крылья, плечах. Интуитивный страх от какой-то невнятной, нечеткой, но каким-то боком касающейся меня угрозы удушливо сдавил горло. А впрочем, я теперь все плохое принимала на свой счет и опасалась неисчислимых напастей со всех сторон.
Подойдя поближе, встала рядышком и участливо коснулась Колиного плеча. Николай вздрогнул, чуть обернулся, заметным усилием воли согнал с лица самоубийственное выражение и молодецки выпрямился.
– А, прелестная шалунья, ты где пропадала? Несколько раз пытался разыскать милую насмешницу Нику, но не удалось. Кстати, Алена тебя тоже искала.
Боже мой, даже смех у него изменился – стал более глухим, как кашель.
– Тебе нездоровится, Коленька?
– Нет, с этим все хорошо, – с секундным замешательством ответил он. – Пойдем, дорогая Ника, выпьем и пожелаем друг другу удачи. Она нам скоро понадобится.
Снова дипломат и джентльмен, он нежно взял меня за пальцы и решительно повел туда, куда я и сама стремилась.
– Я тебе очень рекомендую попробовать Реоху Ресерву урожая 1994 года. Это хорошее испанское красное вино с совершенно очаровательным вкусовым букетом. Реоха по-испански значит река, а ресерва означает «выдержанное». Тебе понравится! А еще обязательно продегустируй французское Пино де Шарентез.
Атомными ледоколами мы резво врезались в оживленную людскую толчею, и Коля по-рыцарски ухаживал за мной в смысле собственноручно разливал спиртные напитки из тяжелых бутылей; подобной ответственности он не доверил даже людям в белых перчатках. Все вина мне действительно понравились. Держа в руках наши напитки, мы благородно отошли к камину, на который я жаждала облокотиться как можно скорее и тем замаскировать легкое и приятное головокружение.
– Мне, Коленька, все же кажется, что сегодня вечером ты отчего-то невесел. Что-нибудь случилось? Хотя, ты знаешь, в последнее время я стала такая мнительная, может быть, и ошибаюсь.
