Айрис Мердок - Дитя слова
ЧЕТВЕРГ
Мне казалось, что я спал. Только пробуждение мое не было пробуждением от сна. Конечно же, я понял, что произошло. Я понял это, еще когда смотрел на чайник. Только мне показалось это тогда несущественным, милым и забавным. Я посмотрел на мои часы. Стрелки показывали двенадцать. Но что это значит — двенадцать? Я осмотрелся. Хотелось глубоко и равномерно дышать, испытывая удовольствие от самого процесса дыхания. Постепенно мир принял привычные очертания. Я был в комнате Кристофера, лежал на спине, под головой у меня была подушка. Кристофер в одних трусах лежал на груде подушек, служивших ему постелью. Джимбо Дэвис растянулся на полу вниз лицом, забросив руку за голову. Лора лежала под прямым углом к Кристоферу, голова ее покоилась на его голом животе. Платье у нее было до пояса расстегнуто, и она вытащила одну руку из рукава, обнажив пухлое плечо и чуть не лопающийся лифчик. Глаза ее были закрыты, она улыбалась. Я снова посмотрел на часы и увидел, что на них — час. День сейчас или ночь?
В дверь позвонили. Я сосредоточенно слушал. Кто-то звонил и звонил. Я попытался встать. Это оказалось нелегко. Я поднялся на колени, потом на ноги и перешагнул через Джимбо. Чувствовал я себя в порядке, даже хорошо, только не совсем в ладах с пространством. Пиджак мой исчез, рубашка была распахнута и не заправлена в брюки. А голова работала. Снова раздался звонок. Я открыл дверь. Передо мной был Фредди Импайетт.
К этому времени я уже полностью обрел контроль над собой. Я стоял перед Фредди и засовывал рубашку в брюки. Фредди был красный, без шляпы. Напряженным, срывающимся голосом он спросил:
— Лора здесь?
Я подумал: лучше ей, пожалуй, здесь не быть. И я сказал:
— Нет. Мне очень жаль.
— Я уже заходил, много раз звонил, но никто не открыл мне. А я видел, что горит свет. Я не знаю, где она.
— Мне очень жаль.
— Я уверен, что она здесь. Я зайду. — Он поставил ногу на порог.
— Извините, Фредди, не сейчас. Мальчики у меня в загуле, так что я не могу вас пустить. Да к тому же сейчас уже ночь. Ведь сейчас ночь, а не день, верно? Я хочу сказать, сейчас не час дня, правда ведь? — Я стал выталкивать ногу Фредди за порог. Моя нога оказалась сильнее.
— Извините, — сказал я. Мне удалось наконец захлопнуть дверь.
Я огляделся вокруг в поисках телефона, чтобы позвонить «говорящим часам» и выяснить, день сейчас или ночь, но телефон куда-то исчез. Появилась чья-то тень. Это оказался Джимбо. Я ухватился за него.
— Вы в порядке, Хилари?
— Да. А ты?
— Я ничего не принимал — просто уснул, и все. Не сердитесь.
— Это был Фредди — он ищет Лору. Я сказал ему, что ее здесь нет. Мне не хотелось, чтобы он зашел и увидел все это.
Кристофер по-прежнему лежал на спине с открытым ртом. А Лора перевернулась и лежала на боку; голова ее теперь покоилась на подушке, упиравшейся в плечо Кристофера, голую руку Лора закинула ему на грудь. Оба спали глубоким спокойным сном.
— Нам, пожалуй, следует разбудить ее, — сказал Джимбо. — Давайте вставайте, пора домой.
Мы посадили Лору, затолкали ее руку в рукав и застегнули ей платье. Она была тяжелая, вялая и теплая. Продолжая улыбаться, она открыла глаза и поднялась на ноги, ухватившись за руку Джимбо.
Я сказал ей:
— Уже поздно, Лора, вам надо идти. Здесь был Фредди, искал вас. Я сказал, что вас нет, но вы ведь были. Отвези ее домой на такси, ладно, Джимбо?
Я ушел к себе в спальню. В комнате по-прежнему горел свет. Я лег на постель. Я слышал, как Джимбо разговаривает с Лорой, помогает ей надеть пальто, выпроваживает за дверь. Значит, все-таки сейчас ночь, потому что на дворе темно. Я вовсе не хотел спать — просто чувствовал себя вяловато; откинулся на подушку и стал размышлять. Не очень-то разумно я вел себя с Фредди. Лора, скорее всего, скажет ему правду, в которой в общем-то не было ничего позорного, а я вещь вполне невинную превратил в нечто весьма сомнительное. И не успокоил Фредди насчет жены. И все же правильно было не впускать его в ту комнату. До чего же трудная создалась ситуация, и как нехорошо со стороны мальчишек, что они дали нам наркотики. Мне оставалось лишь надеяться, что Фредди все поймет.
Потом я вдруг вспомнил: сначала — что у меня какое-то дело, затем — что за дело. Я ведь должен был пойти вечером к дому Кристел, чтобы наблюдать за Ганнером и подняться к ней сразу после того, как он уйдет. Сегодня вечером. А сейчас почти два часа ночи. Я резко сел в постели и спустил ноги на пол. Кристел ведь ждала меня, с волнением меня ждала. Ганнер был у нее, а защищать ее было некому. Я вскочил и схватился за голову. Надо позвонить, бежать к ней — немедленно. Но минутой позже эта мысль показалась мне абсурдной. Она ведь сейчас наверняка уже спит. Я пойду к ней утром, к завтраку. Я снова сел на кровать, исполненный тревоги и боли. Впечатление, что я живу «в приятном сне», начало рассеиваться, и мое обычное душевное состояние, моя обычная боль постепенно утверждали надо мной свои права. Я подвел Кристел — не позаботился о ней, не оберег ее. Что подумалось ей, какие страхи привиделись, когда я так позорно не явился? Я спал и видел сны, в то время как должен был нести вахту и защищать ее от врага.
До меня донесся тихий звук шагов вернувшегося Джимбо. Он подошел к моей двери и постучал.
— Ты отвез ее домой?
— Да, и он не спал. Он очень обрадовался, когда ее увидел.
— Ну, надеюсь, все обошлось.
Произнося эти слова, я увидел маленький белый квадратик на моем ночном столике. И подумал — что бы это могло быть? Оказалось — визитная карточка. Я взял ее и прочел: «Невилл Османд, консультант-наставник». Я озадаченно уставился на карточку.
— Откуда это здесь появилось? — спросил я Джимбо.
— Он оставил.
— Он?
— Ну да, этот малый приходил вчера вечером, он сказал, что преподавал вам в школе.
И тут я вспомнил, в каком странном, немыслимо странном облике предстал передо мной мистер Османд — чудовищное насекомое, всматривавшееся в мое лицо. А ведь мне казалось, что я видел его во сне.
— Он был здесь, в самом деле был? Но я же видел его во сне. Он не мог здесь быть.
— Вы находились под действием наркотиков. Он пытался разговаривать с вами, даже опустился на колени и смотрел на вас. Я сказал ему, что вы — далеко.
— А я что делал? Говорил с ним?
— Вы много хихикали и мололи какую-то чушь.
— О Господи. Господи…
— Извините, Хилари… Знаете, это ведь не моя была идея…
— А он не оставил адреса, не сказал, что снова зайдет?
— Нет, оставил только вот эту карточку со своей фамилией.
— О Боже. Слушай, уходи-ка ты отсюда, уходи и выключи свет.
Я лежал, уставясь в темноту. Значит, после всех этих лет мистер Османд все-таки сумел отыскать своего премированного ученика, свое создание, свое великое достижение — Хилари Бэрда. Какой же это оказался для него радостный момент.
ЧЕТВЕРГ
Был четверг, утро. Я явился к Кристел, когда не было еще и восьми. Она явно удивилась, увидев меня.
— Что случилось, золотой мой, привет, я не ждала тебя сейчас.
— Почему же ты меня не ждала сейчас? Очевидно, потому, что ожидала увидеть вчера вечером?
— Да, но, когда ты не появился, я решила, что тебя что-то задержало.
— Задержало?
— Мы то и дело поглядывали на улицу, а потом…
— Мы?
— Мы с Ганнером.
— Ты, значит, сказала Ганнеру…
— Да, я сказала ему, что ты будешь прогуливаться по улице, только мы несколько раз выглядывали, но тебя не видели, а потом, боюсь, забыли.
— Забыли?
— Ну да. А потом, когда он ушел…
— В какое же время он ушел?
— Должно быть, около полуночи.
— Ты хочешь сказать, что он был у тебя с семи до полуночи?
— Да. Я кормила его ужином. Я никак не ожидала, что он просидит так долго. У меня ведь был приготовлен для тебя ужин. Но он его съел.
— Вот, значит, как — съел. Что же ты дала ему на ужин?
— Рыбные палочки с горошком и абрикосовый торт. Ему понравилось. Он сказал, что никогда раньше не ел рыбных палочек.
— Господи! А ты не хочешь знать, почему я не явился? Я-то думал, ты будешь вне себя от волнения.
— А что случилось?
— Мальчишки накачали меня наркотиками. Дали мне торта, пропитанного какой-то гадостью.
— А теперь ты в порядке?
— Да, но провел чертовски странный вечер. Пришел в себя только после полуночи. — Я не стал рассказывать Кристел про мистера Османда — слишком это было неприятно. Вечер получился, конечно, престранный. Я вспоминал его не как сои, а скорее как реальность — словно меня действительно куда-то отвезли и показывали всякое-разное, только я не мог четко припомнить, что именно. Передо мной возник мистер Османд в виде таракана. Помнил я и мягкого доброго зверя, вдруг заполнившего собой все пространство. Но ведь было же еще что-то очень важное, что-то вроде математического уравнения или формулы, по что именно?
