Лесли Уоллер - Семья
— «Я предпочла бы напиться», — закончил Палмер.
— Это во втором куплете. В первом надо — «Я предпочел бы га-га».[119]
— Я пригласил тебя танцевать не для того, чтобы получить урок лирики Ларри Харта.
— По-настоящему ты меня вовсе не приглашал. Это мне пришлось отбить тебя у своего приятеля-журналиста.
— Да. Что же касается друзей… Кто был этот спортивного вида экземпляр, что пригласил тебя на первый танец?
— Джимми Кинкейд.
— Конгрессмен Кинкейд?
Она кивнула.
— С такой фигурой, ранней сединой и даром льстить, каким он обладает, он мог бы быть будущим мэром, или губернатором, или сенатором.
— Это его первое избрание…
— Все начинается с первого…
— И ты, — Палмер уже был не в состоянии контролировать себя, — планируешь в будущем стать «миссис Мэр», или «миссис Губернатор», или «миссис Сенатор»?
— «Я буду любить тебя до последнего дня своей жизни, — оркестр повторил песню, и она снова стала подпевать: — Я хотела бы снова влюбиться».
Улыбка застыла на лице Палмера. Казалось, он был не в состоянии стряхнуть ее.
— Мне кажется, ты пытаешься сказать мне что-то.
Она кивнула.
— Я пытаюсь сказать тебе, что я отошла от тебя. А после этого бесконечно долгого молчания я вполне уверена, что и ты отошел от меня.
— Конечно.
Она мурлыкала какое-то время мелодию, потом спросила:
— Ну, разве это не мило?
— Чудесно…
— Я имею в виду… имею в виду… — Она замолкла.
Он наблюдал, как блики света падают на ее лицо, и кружил, кружил Вирджинию. В какой-то момент ложбинки под ее высокими скулами показались ему почти темными, она была грустна и печальна, но потом свет изменился — и все заискрилось, он видел, что она счастлива.
— Ты помолвлена? — услышал Палмер свой собственный голос.
— Нет.
— Тогда что же?
— Тогда, пожалуйста, заткнись. Мы танцуем.
— «Поверьте мне, сэр, — пропел Палмер, — я бы предпочел классический бой между ним и ею».
— «Мне не нравится покой, и я хотела бы снова влюбиться», — закончила Вирджиния.
— Это так?
Она долго и пристально смотрела на него, пока оркестр переходил к мелодии Гершвина. Свет в зале убавился, и ее глаза стали темнее.
— Вудс, разве что-нибудь дает тебе право задавать мне все эти вопросы?
Он покачал головой.
— Прости.
— Рада это слышать. — Она слегка улыбнулась, без всякого намека на иронию. — Как подумаю, как долго я пыталась выбросить из головы мистера Палмера, не хочется подпускать его к себе даже на дюйм. Даже с этими твоими вопрошающими глазами. Ведь ты был чертовски хорошим офицером разведки, не так ли?
— Но я никого так не допрашивал, как тебя.
— Мне кажется, я больше не хочу танцевать, Вудс.
— Хочешь снова присоединиться к конгрессмену Кинкейду?
Ее глаза снова блеснули.
— Ты ревнуешь?
— Я… — Он перестал танцевать. Они стояли неподвижно посреди зала. — Просто до меня дошло, — сказал Палмер, — что я был оскорбительно груб с тобой. Разве не так? И это после того, как ты спасла меня от этого ублюдка Эла.
— Ты не был груб. Просто, кажется, мы с тобой не ту ноту выбрали.
— Не мы. А я.
Он взял ее за руку и увел с танцевальной площадки. Они постояли в стороне. Палмер заметил, что к ним направляется мужчина, на котором была одна из этих забавных официальных белых рубашек со стоячим воротничком, банкир-инвестор — и повернул Вирджинию Клэри к себе, чтобы создалось впечатление, что он не заметил этого красавца.
— Я чувствую, что говорю и делаю не то, что надо. Я и с Элом повел себя неправильно, — сказал он ей. — Эти дни я сам не в себе.
— Неприятности в банке?
— Да нет, другое. — Он коснулся пальцем виска. — Здесь. Вопросы. Без ответов.
Она долго и пристально смотрела на него, пытаясь прочитать его мысли. Палмер знал, что в былые дни она была способна достаточно часто понимать его, что поражало его. Конечно, они были очень близки тогда, он помнил это, а сейчас…
Человек в рубашке со стоячим воротничком ввязался в разговор с кем-то еще.
— Какого рода вопросы? — спросила Вирджиния.
— Гарри Элдер говорит, что я пытаюсь провести занятия по философии вместо заседания правления.
— Для Гарри любой вопрос, на который не может быть дан ответ в виде значка доллара и ряда цифр, автоматически становится предметом философии.
Палмер кивнул.
— Он очень сожалел, что не смог прийти сюда сегодня. Ты ему всегда нравилась.
Она кивнула в ответ и посмотрела через плечо Палмера.
— Что стряслось с этим парнем?
Палмер обернулся и увидел Бена Фискетти, одинокого и ужасно бледного, отхлебывающего из высокого стакана хайболл,[120] который, судя по цвету, состоял почти из одного виски. Палмер заметил, что уголок рта Бена непрерывно дергался.
— Странно, — сказал он. — Ты хорошо его знаешь?
— Достаточно хорошо.
Палмер помахал молодому человеку. Когда Бен уловил этот жест и разглядел, кто его сделал, у него дернулся и другой уголок рта, и он пролил треть своей выпивки на туфли проходившего мимо сенатора штата. Затем, даже не извинившись, направился прямо к Палмеру.
— Я сожалею, — произнес он.
— О чем? — Палмер повернулся к Вирджинии Клэри. — Могу я представить мисс…
— Мы встречались, — оборвала его Вирджиния.
Палмеру показалось, что в ее голосе прозвучала холодная нотка.
— О да. — Бен переминался с ноги на ногу. Он поднял руку, чтобы почесать щеку, и, казалось, изумился тому, что не обе его руки были заняты стаканом. Пытаясь сориентироваться, он еще раз выплеснул виски из стакана.
— Все в порядке? — спросил Палмер.
— Да, да, конечно… — Бен сделал отчаянный глоток и сократил содержимое стакана с виски на добрый дюйм вместе с кусочком льда. — Как, это… — его голос сник.
— Извините?
— Я сказал, как это… — Бен замолчал и выпил остаток виски. — Как… как вл… сл-слияние? Как идет с-слияние?
Его глаза были круглее, чем помнились Палмеру. Он размышлял: не боится ли его Бен? Он не разговаривал с ним со времени того прерванного обеда несколько недель назад; представление, которое тогда закатил Палмер, могло напугать и более сильного человек, чем Бен.
— Если это не… не будет слишком сам… сам-монадеянно, — начал говорить Бен.
Между блестящими черными бровями Вирджинии Клэри обозначилась складка.
— Мне кажется, — сказала она Палмеру, — я должна уйти.
— Можешь подождать минутку? — спросил он. Потом, не дожидаясь ответа, повернулся к Бену. — Я думаю, все утрясется, — сказал он. — Конечно, я не последняя инстанция. Я предполагаю, что вас беспокоит, будете ли вы служащим ЮБТК или нет.
Глаза Бена тревожно заблестели. Белки увеличились, но он постарался взять себя в руки.
— В-вовсе н-нет, — произнес он, затем торопливо добавил: — Я не имел в виду, ч-то т-таким путем… — Голос его сбивался и угасал, хотя он и пытался шевелить губами. — К-конечно, я хотел бы б-быть служащим ЮБТК.
— Я надеюсь, что мы можем сохранить вас на вице-президентском уровне, — сказал Палмер. И стал наблюдать за реакцией. Удивить его могло очень немногое — зависть, жадность, возбуждение. Но он не был готов увидеть вспышку настоящей паники. — В чем дело, Бен?
— Хор… великолепно. — Бен так сильно стиснул губы, что они побелели. — Великолепно, — повторил он, мучительно преодолевая заикание.
— Вы и я должны обстоятельно переговорить о вашей новой работе. Я имею в виду вопросы новой политики. Хорошее предложение относительно нового начинания — это великолепный вклад в достояние банка.
— Господи, я… — В то мгновение, когда слова должны были сорваться с его губ, Бен замолк. — Ох, — произнес он после длительной паузы, говоря очень медленно и отчетливо. — О, я вполне… понимаю. Я… уверен, что есть… много вещей, которым я… должен… научиться.
Вертикальная складка меж бровей Вирджинии Клэри углубилась. Палмер взглянул на нее и понял, что дольше удерживать ее не сможет.
— Поговорим в другой раз, Бен, — сказал он, сдерживая внезапный импульс слегка похлопать молодого человека по руке.
Они отошли с Вирджинией на расстояние, когда Бен не мог их услышать.
— Почему он так боится тебя? — пробормотала она.
— Ты заметила это? Будь я проклят, если знаю.
— Он выглядел напуганным до смерти. Но, может быть, причина в чем-то другом.
Палмер вздохнул.
— Может, тут причина более глубокого философского свойства. Этот мир посерьезнел, или я просто постарел и уже ничего не понимаю.
Теперь они отошли в угол. За ближайшим столом высокий мужчина с седыми волосами болтал с двумя другими мужчинами. И тут Палмер осознал, что в его распоряжении оставалось лишь несколько секунд до того, как он должен вернуть Джинни в ее компанию.
