Владимир Войнович - Дваплюсодин в одном флаконе (сборник)
Вы напрасно причисляете меня к своим ненавистникам. Никогда чувство, сколько-нибудь похожее на ненависть к Вам, у меня не возникало. Просто Вы очень отличаетесь от мифа, наделившего Вас достоинствами, не совместимыми в пределах одной человеческой личности. Я сам принял скромное участие в создании мифа, но, видя его распадение, не злорадствовал и не злобствовал, а огорчался. А потом решил посмеяться над мифом и над собой не меньше, чем над Вами. А так что же… Вы фигура историческая, уникальная, такой роли в истории ни одному писателю сыграть еще не удавалось и, даст Бог, в ближайшем будущем не удастся. Писатель Вы крупный, но уж не настолько, чтобы Вам не подобрать никакой пары для сравнения. Сравнение с Василием Гроссманом Вас не должно оскорблять, он писатель очень хороший, но тоже не Лев Толстой. Человек Вы страстный и пристрастный, обуянный непомерной гордыней, которая помешала Вам трезво оценить свой дар. Берясь за «Красное колесо», Вы возомнили когда-то, что можете написать великую (или даже величайшую) книгу о жизни людей, не проявляя к ним, живущим вокруг Вас, реального интереса. Получилась, говоря словами одного забытого ныне поэта, «вещь не столько великая, сколько великоватая». А что до истины, то ею никто не владеет, но человек, уверенный, что овладел истиной, находится дальше от нее, чем тот, кто в себе сомневается».
Вот и все.
В конце напомню еще раз призыв Солженицына «не говорить того, что не думаешь, но уж: ни шепотом, ни голосом, ни поднятием руки, ни опусканием шара, ни поддельной улыбкой, ни присутствием, ни вставанием, ни аплодисментами». Вот и не будем говорить того, что не думаем, ни так, ни сяк. Но что думаем, скажем.
Хотя и сейчас кое-кому это очень не понравится.
P.S. Я долго работал над этой книгой. Писал ее, переписывал, откладывал на неопределенное время и опять за нее принимался. Сам себя проверял, не перегибаю ли палку, не поддаюсь ли заведомо несправедливому чувству. А поставив точку, вдруг усомнился, не ломлюсь ли в открытую дверь. Оказалось, что, как только стал ломиться, дверь тут же захлопнулась. Два журнала, один очень известный и второй, известный не очень, за мою книгу сперва ухватились, а потом отступили. В очень известном побоялись, что книга произведет раскол в стане читателей, в малоизвестном, рискуя остаться в пределах малой известности, испугались сами не не зная чего. Хотя имели шанс увеличить тираж. Их реакция и неуклюжие извинения убедили меня в том, что избранная мною тема еще не устарела. Имя Солженицына все еще одним людям внушает почтительный трепет, другим мистический страх. Правду о нем раньше нельзя было говорить по одной причине, а теперь по другой, но мало отличимой от первой. И с похожими последствиями. Противники Солженицына когда-то за защиту его исключили меня из Союза писателей и запрещали мои книги в Советском Союзе. Сторонники Солженицына за пародию на него запрещали мою книгу на Западе, а в России меня проклинали. Не противники и не сторонники, а осторожные печатать меня раньше боялись и теперь опасаются. Это все укрепляет меня в убеждении, что жить не по лжи трудно.
Но надо.
Но что толку?
Москва
2002
Примечания
1
Теперь, как известно, положение изменилось к лучшему. С разрешения властей состоялось несколько выставок так называемых неофициальных художников. И хотя некоторые произведения (например, пальто художника Одноралова) показались неподготовленному зрителю, может быть, несколько необычными, держава наша перенесла этот удар и по-прежнему крепко стоит на ногах. (Прим. 1976 года.)
2
Это был поэт Григорий Поженян.
3
Очеркист Илья Константиновский. (Прим. 2010 года.)
4
Это была прозаик и очеркист Н. И. Ильина. Я «изменил» пол Натальи Иосифовны из опасения, что ее участие в этом деле на моей стороне может иметь для нее неприятные последствия. (Прим. 2010 года.)
5
Сокращенное название Государственного комитета по делам издательств, полиграфии и книжной торговли Совета министров СССР.
6
Прозаик Борис Ласкин. (Прим. 2010 года.)
7
Соседка, жена очеркиста А. Дорохова. (Прим. 2010 года.)
8
Так называли писатели газету Литература и жизнь.
9
Драматург Виктор Розов. (Прим. 2010 года.)
10
Прозаик Анатолий Рыбаков. (Прим. 2010 года.)
11
Не помню кто. (Прим. 2010 года.)
12
Не помню кто. (Прим. 2010 года.)
13
Переводчица Елена Калашникова. (Прим. 2010 года.)
14
В это время отношения между СССР и Китаем резко ухудшились, и Мао Цзэдун из друга Советского Союза превратился в его заклятого врага. (Прим. 2010 года.)
15
Именно Иванько был одним из тех, кто вел за границей переговоры о присоединении СССР к упомянутой конвенции.
16
Высказывание Иванько напомнило мне письмо из провинции одного преследуемого властями баптиста. Начальник местной милиции высказал ему великолепное соображение. «Толстой, – сказал он, – тоже был баптистом (!). Но он не противился злу, а вы противитесь».
17
Калашникова. (Прим. 2010 года.)
18
Константиновский. (Прим. 2010 года.)
19
Мне неловко повторять этот эпитет, но я делаю это не из хвастовства, а для характеристики Козловского.
20
В то время. (Прим. 2010 года.)
21
Та же Ильина. (Прим. 2010 года.)
22
Владимир Лакшин.
23
На самом деле Иванько владел английским гораздо лучше. (Прим. 2010 года.)
24
Это сказал В. И. Ильин, но в данном случае я не хотел его назвать. (Прим. 2010 года.)
25
Юрий Кузменко. (Прим. 2010 года.)
26
Одним из двух был ученик моей жены Ирины, десятиклассник Егор Гайдар. (Прим. 2010 года.)
27
Я имел в виду, что обращусь к иностранным корреспондентам, чего тогда советские власти в некоторых случаях боялись. (Прим. 2010 года.)
28
Не нашел места рассказать, как я выдурил ее у управдома.
29
Это был Владимир Вайншток, автор сценария фильма «Мертвый сезон», который повел себя решительно, показал, что Иванько не боится, и намекал, что у него есть поддержка в «высоких» сферах. (Прим. 2010 года.)
30
Что он вскоре и сделал.
31
Без особой натяжки можно сказать, что этот конфликт (в ряду нескольких подобных) обострил мои отношения с руководством Союза писателей и стал вехой на моем пути в гостиницу «Метрополь», где два единомышленника Иванько (а может, и его дружки) от имени КГБ угрожали мне убийством и продемонстрировали один из возможных способов (см. мой отчет об этом увлекательном происшествии в следующей части данного сборника).
32
Так в начале девяностых называлось ФСБ. (Прим. 2010 года.)
33
Само это заседание и затем следующее – секретариата Союза писателей РСФСР – состоялись в такой тайне, что никто из участников и доныне о нем ни разу не проговорился, а некоторые, не зная, что у меня есть протокол с их именами, уверяют меня в безупречности своего поведения во все времена.
34
Это все намеки на некоторые конкретные делишки тогдашних секретарей.
35
Некоторое время спустя И.В. Морозов повесился после какого-то, как я слышал, скандала в издательстве.
36
Виктор Николаевич Ильин (1904 – 1990), в двадцатых – тридцатых годах служил в органах госбезопасности, достиг чина, соответствующего званию генерал-лейтенанта, был арестован, просидел лет, кажется, десять, в описываемое время был секретарем Московского отделения Союза писателей РСФСР по организационным вопросам.
37
Я заметил, что многие люди воспринимают то или иное суждение автора о себе самом как неизменное на все времена. Между тем мое отношение к политике в течение моей жизни менялось много раз – от полного равнодушия к пристальному интересу (но без желания лично вовлечься) и наоборот.
38
Центральный государственный архив литературы и искусства.
39
Не могу перевести иначе, как «склонный к улетучиванию».
40
Когда я находился на дне советского общества, моя несовместимость с ним в глаза не бросалась, но стоило мне чуть-чуть всплыть, она стала очевидной и вопиющей.
