Артур Голден - Мемуары гейши

— О, это полоска маринованной кожи, — сказала я. — Это блюдо исключительно этого чайного дома! Оно изготавливается из слоновьей кожи.

— Слоновьей кожи?

— Да ладно, Министр, я шучу! Это кусочек говядины. Почему вы так внимательно рассматриваете пищу? Боитесь, что вам подсунут собачатину или что-нибудь в этом роде?

— Я ел собачатину, — сказал он мне.

— Это очень интересно. Но сегодня вечером не готовили собачатину. Так что можете не волноваться.

Вскоре мы начали играть в «пьяницу». Нобу ненавидел эту игру, но я подала ему знак, и он не возражал. Глаза Министра быстро остекленели. Возможно, он проигрывал чаще, чем мы. Неожиданно он встал и пошел в угол комнаты.

— Министр, — сказал ему Нобу, — куда вы собрались идти?

Министр хрюкнул, но это был даже хороший для человека, находящегося в его состоянии, ответ. Стало понятно, что его тошнит. Мы с Нобу бросились ему помогать, но он уже зажал рот рукой. Не оставалось ничего другого, кроме как открыть стеклянную дверь в сад, чтобы его вырвало на снег. Вас может шокировать подобная ситуация, но могу вас заверить, что Министр был не первый, кто так делал. Мы, гейши, часто сопровождаем мужчин в туалет, а когда они до него не доходят, нам приходится открывать дверь или окно в сад. Если мы говорим служанке, что мужчина побывал в саду, она прекрасно знает, что это означает, и сразу идет туда убирать.

Мы с Нобу придерживали Министра за руки, но, несмотря на наши усилия, он упал в снег, напоминая громоздкий кусок мяса. Нам с трудом удалось перевернуть его на спину.

Мы в растерянности смотрели друг на друга, а Министр неподвижно лежал на снегу, как упавшая с дерева ветка.

— Да, Нобу-сан, — сказала я. — Я и не надеялась на такие приключения с вашим гостем.

— Думаю, мы добили его. Но, честно говоря, он заслуживает этого. Ужасно надоедливый человек!

— Так вы относитесь к уважаемым гостям? Вам следует вывести его на улицу и прогуляться с ним, чтобы привести его в чувства. На холоде ему станет лучше.

— Он лежит в снегу. Разве этого недостаточно?

— Нобу-сан! — сказала я.

Нобу вздохнул и пошел в сад, чтобы постараться привести Министра в чувства. Пока он этим занимался, я нашла служанку, которая могла бы помочь ему, так как сложно было представить Нобу, заносящего Министра в чайный дом при помощи одной руки.

Когда я вернулась в комнату, Нобу с Министром уже сидели за столом. Можете себе представить, как выглядел Министр и какой от него исходил запах. Я принялась стягивать с него мокрые носки, при этом стараясь как можно дальше отстраниться. Как только я закончила, Министр упал на циновки и на какое-то время впал в бессознательное состояние.

— Как вы думаете, он слышит, о чем мы говорим?

— Думаю, он, даже будучи в сознании, не слышит нас, — сказал Нобу. — Встречала ли ты в своей жизни большего идиота?

— Нобу-сан, пожалуйста, потише, — прошептала я. — Думаете, ему понравился сегодняшний вечер? Я имею в виду, получился ли вечер таким, как вы хотели?

— Совершенно не важно, что я хотел.

— Надеюсь, на следующей неделе мы не совершим такой ошибки.

— Если Министру понравился вечер, значит, и мне он понравился.

— Нобу-сан, пожалуйста… Ведь вам же не понравилось. Вы выглядели таким несчастным, каким я вас никогда не видела. Судя по его состоянию, думаю, у Министра сегодня не лучшая ночь в жизни.

— Ты ничего не можешь утверждать за него.

— Уверена, ему больше понравится, если мы сможем создать более праздничную атмосферу, правда же?

— Пригласи еще несколько гейш в следующий раз, если надеешься помочь этим делу, — сказал Нобу. — Мы встретимся в следующие выходные. Пригласи свою старшую сестру.

— Мамеха, конечно, умна, но Министра так утомительно развлекать. Нужна гейша, которая не умолкает. И я думаю, нам нужен еще один гость, не только другая гейша.

— Я не вижу в этом смысла.

— Если Министр только и делает, что ест, а вас он все больше и больше раздражает, нам вряд ли удастся устроить радостный праздник, — сказала я. — Мне кажется, Нобу-сан, в следующий раз вы должны привести с собой Председателя.

Как вы можете догадаться, я весь вечер потихоньку подводила Нобу к этой мысли. Вернувшись в Джион, больше всего на свете я хотела проводить время с Председателем. Согласитесь, я хотела не так много: сидеть с ним в одной комнате, поддерживать беседу и чувствовать запах его кожи. Я понимала, что моя жизнь все сильнее связывалась с Нобу, и мне хватало ума понять, что мне не под силу изменить направление своей судьбы.

Но я не могла потерять последние следы надежды

— Я думал о том, чтобы привести Председателя, — ответил Нобу. — Министру он очень нравится. Но я тебе уже говорил, Саюри, он очень занятой человек.

Министр начал ворочаться на циновках, словно кто-то растолкал его, а затем потихоньку поднялся и сел за стол. Нобу с отвращением посмотрел на его одежду и послал меня за служанкой с мокрым полотенцем. После того как служанка почистила пиджак Министра и оставила нас одних, Нобу сказал:

— Да, Министр, мы провели вместе прекрасный вечер. В следующий раз будет еще веселее, потому что вас вырвет не только на меня, но и на Председателя, а может, и на другую гейшу.

Меня очень порадовало упоминание о Председателе, но я не подала виду.

— Мне нравится эта гейша, — сказал Министр, — и я не хочу никакой другой.

— Ее зовут Саюри, лучше называйте ее в следующий раз по имени. А теперь вставайте, Министр. Сейчас мы проводим вас домой.

Я проводила их к выходу, помогла одеться и обуться. Нобу взял Министра под руку, и они вышли на улицу.

Позже, в тот же вечер, я встретилась с Мамехой на вечеринке с огромным количеством американских офицеров. Когда я появилась, совершенно пьяный переводчик был уже не в состоянии выполнять свои профессиональные обязанности. Все офицеры узнали Мамеху и стали подавать ей руками знаки, чтобы она станцевала. Я думала, мы сможем спокойно сидеть и наблюдать за ее танцем, но когда она начала танцевать, несколько офицеров поднялись на сцену и начали кружиться вокруг нее. Это зрелище развеселило меня, и я рассмеялась. Давно я не получала такого удовольствия. Закончилось все игрой, во время которой мы с Мамехой играли на сямисэнах, а офицеры танцевали вокруг стола. Когда мы переставали играть, они занимали свои места за столом. Тот, кто садился за стол последним, выпивал штрафной стакан сакэ.

В самый разгар вечеринки я сказала Мамехе, что мы веселимся с людьми, с которыми не можем переброситься даже словом, так как разговариваем на разных языках. В то же время на предыдущей вечеринке с Нобу и еще одним японцем мы ужасно провели время. Мамеха спросила меня о вечеринке.

— Трех человек явно недостаточно, — сказала она после того, как я рассказала ей суть происшедшего, — особенно, если один из них — Нобу в отвратительном настроении.

— Я предложила ему в следующий раз пригласить Председателя. И нам также нужна другая гейша, как ты думаешь? Какая-нибудь громогласная и смешная.

— Да, — сказала Мамеха, — наверное, я бы согласилась…

Меня поразили ее слова. Никто бы не назвал Мамеху «громогласной и смешной». Я хотела повторить ей свои слова, но она осознала комичность ситуации и сказала:

— Да, я бы согласилась… но если ты хочешь позвать кого-нибудь громогласного и смешного, тебе лучше обратиться к своей старой подруге Тыкве.

После возвращения в Джион я всюду натыкалась на следы Тыквы. Первое время каждый раз входя в окейю, я вспоминала ее стоящей у входа в день закрытия Джиона. Она низко поклонилась мне на прощание, как дочери окейи. Когда мы убирали в окейе, я не переставала думать о ней и представляла ее сидящей во внутреннем дворе и играющей на сямисэне. Пустое пространство выглядело очень тоскливо. Неужели прошло так много времени с тех пор, когда мы дружили девчонками. Думаю, я бы не вспоминала о наших отношениях с такой грустью, если бы Хацумомо не испортила нашу дружбу. Мое удочерение стало для нее последней каплей, поэтому я чувствовала себя в долгу перед Тыквой. Она делала мне только добро. Я должна найти какой-нибудь способ отблагодарить ее.

Как это ни странно, я не подумала о Тыкве, пока Мамеха не предложила ее кандидатуру. Я не сомневалась, что наша встреча будет не очень приятной, но успокаивала себя тем, что Тыкву обрадует возможность оказаться среди людей высшего круга, особенно после солдатских вечеринок. Правда, я преследовала другую цель — возобновить нашу дружбу.

Я практически ничего не знала о Тыкве, кроме того, что она вернулась в Джион, поэтому я пошла поговорить с Анти, несколько лет назад получившей от нее письмо. Выяснилось, в письме Тыква очень просилась в окейю, когда та откроется, говоря, что иначе ей будет сложно найти себе место. Анти не возражала, но Мама отказала, считая Тыкву плохим объектом для инвестирования.