Кайли Фицпатрик - Гобелен
— Да, я знаю. Я имела в виду нечто другое. Я хотела сказать, что книга представляет исторический интерес для… экспертов.
— Каких экспертов?
— Британская библиотека в Лондоне имеет коллекцию древних манускриптов. Они смогу оценить возраст и… ценность.
Когда Мадлен произнесла слово «ценность», выражение лица Мэри изменилось. Сестры переглянулись, и Мадлен поняла, что они не так простодушны, когда речь идет о возможной цене манускрипта. Быть может, они просто играли с ней, дожидаясь, пока Мадлен закончит перевод? Правды ей было уже не узнать. Когда Мэри сразу же согласилась, чтобы их посетил «кто-нибудь из библиотеки в Лондоне», Мадлен подумала, что ее капитуляция была обдумана заранее. Ей захотелось посмеяться над своей доверчивостью. Лидия наверняка объяснила им, насколько редким и ценным является их артефакт. Однако Мадлен облегченно вздохнула и не стала поправлять Мэри, указывая на то, что речь идет о Британской библиотеке. Она автоматически сделала глоток чая и тут же поставила чашу на стол, стараясь не скривиться. Ей ужасно хотелось сбежать отсюда, но надо было решить еще кое-что.
— Вам что-нибудь известно о шкатулке из гагата и вышитой шали?
На ее вопрос ответила Маргарет, довольная тем, что у нее появилась возможность что-то сказать.
— Шкатулка принадлежала Элизабет Бродье. Раньше наша фамилия звучала «Бродье», дорогая. Правда, странно?
Мадлен слабо улыбнулась и кивнула.
— Она была знакома с королем Генрихом Девятым.
— Восьмым! — проворчала Мэри.
— В шкатулке она держала свои вышивки. Красивая, правда? Мы продали еще две такие же, ты знаешь кому.
Маргарет подмигнула Мадлен.
Она хотела сказать еще что-то, но Мэри прервала ее.
— Шаль — одна из последних вещей компании Бродер, потом она прекратила свое существование. Индустриализация — ну, ты понимаешь, — с важным видом продолжала Мэри, словно хотела, чтобы Мадлен знала, что ей известно о таких вещах. — Твоей матери она очень понравилась. Мы собирались отдать шаль ей.
Неожиданно лицо Маргарет озарилось радостью.
— Но теперь ее должна взять ты!
Она с благоговением сняла шаль со шкатулки и протянула ее Мадлен, которая не осмелилась взглянуть на Мэри, чтобы убедиться, что та одобряет поступок сестры.
Мадлен едва не превысила разрешенную скорость, когда выезжала из Семптинга, — так ей хотелось побыстрее покинуть дом сестер Бродер. Она ничего не сказала толком про надпись на надгробии Лидии, но обещала прислать текст по почте. Мадлен бросила взгляд на кроваво-красную вышитую шаль, лежащую на сиденье рядом. В свете, льющемся в окно машины, золотые нити казались медовыми.
Хотя теперь Мадлен уже неплохо знала дорогу между Кентербери и Семптингом, она с удовольствием посматривала по сторонам. Сельский пейзаж продолжал ее восхищать. До сих пор летняя погода оставалась безупречной — никакого мелкого серого дождика, которым славились эти места. Впрочем, частые дожди приводили к тому, что все оставалось зеленым, значит, они шли не зря.
Проезжая через небольшую деревушку, Мадлен притормозила и закурила.
Она вдруг поняла, что с удовольствием вернется домой, несмотря на очарование сельских районов Англии. На нее вновь накатила волна сожалений — далеко не в первый раз после посещения Йартона вместе с Николасом. Чем скорее она окажется в Кане, тем легче ей будет забыть о своей ошибке. Она скажет Николасу, чтобы он попросил своего знакомого из Британской библиотеки посетить сестер Бродер. Если он захочет с ней связаться, Николас может дать ему адрес ее электронной почты. И тогда ее это больше не будет касаться. У нее остается только одно дело — посмотреть «Книгу Страшного суда».
В центральной библиотеке Кентербери действительно имелась копия «Книги Страшного суда» — так сказали Мадлен по телефону. Средневековая опись была опубликована в нескольких томах. Ее спросили, какое графство ее интересует. Когда Мадлен сказала, что речь идет о Вестминстере в Лондоне, ее собеседник некоторое время молчал. Очевидно, такого графства не существовало. Быть может, будет лучше, доброжелательно предложил библиотекарь, если она придет и потратит день или два на поиски, поскольку составление официальной описи стоит дорого — у большинства людей это обычно вызывает удивление.
Мадлен не хотелось даже думать об этом, она с трудом могла сосредоточиться на чтении газеты — куда уж тут разбираться в записях одиннадцатого века. Кроме того, у нее не осталось времени, да и шанс найти какие-то упоминания о Леофгит представлялся ей весьма сомнительным.
Поэтому до конца своего пребывания в доме Лидии Мадлен занималась тем, что мыла деревянные полы и окна, чтобы дом выглядел безупречно чистым внутри и снаружи. Она даже разобрала несколько оставшихся без внимания шкафов и ящиков.
Узнав, что Мадлен вскоре уедет в Кан, позвонила Джоан и пригласила ее на ужин. Потом перезвонила и добавила, что пригласила еще и Николаса. Очевидно, Джоан решила, что это порадует Мадлен, у которой не хватило мужества сказать правду.
После визита к сестрам Бродер Мадлен оставила Николасу сообщение на автоответчике. Она сказала, что сестры согласились принять у себя его коллегу из Британской библиотеки и показать ему дневник. После поездки в Йартон они больше не общались.
День начал клониться к вечеру, и Мадлен стала нервничать, обнаружив, что все дела по дому сделаны. Когда пришло время собираться, она села на кровать и посмотрела на висящую в шкафу одежду. Стоит ли принарядиться или это уже не имеет значения? В конце концов она решила, что будет чувствовать себя лучше, если позаботится о своей внешности. Однако ей не хотелось надевать платье из «Либерти», поскольку оно напоминало о вечере в марокканском ресторане.
Она встала и зашла в спальню Лидии. В шкафу одиноко висело черное платье — то самое, которое Мадлен нашла, когда разбирала материнские вещи. Она разложила его на кровати и расстегнула молнию.
Платье прекрасно подошло ей. Оно было элегантным и превосходно скроенным. Взглянув на себя в зеркало, Мадлен вдруг ощутила уверенность. Черный шелк зашуршал, когда она несколько раз повернулась, словно одобряя свою новую хозяйку. Крошечные бусины из черного гагата у глубокого выреза заблестели в отраженном свете. Быть может, в платье Лидии этот вечер окажется не таким уж трудным.
Она особенно тщательно накрасилась и причесалась, а когда бросила последний взгляд в зеркало, ей на глаза попалась шаль, подаренная сестрами Бродер. Мадлен накинула ее на плечи. Смесь шерсти и шелка была удивительно мягкой, и, снова взглянув на себя в зеркало, Мадлен поняла, что готова к новой встрече с Николасом.
Когда Мадлен добралась до кирпичного дома в центральной части Кентербери, дверь открыл Дон.
— Мадлен! Ты очаровательна!
Он провел ее в гостиную.
Николас стоял рядом с Джоан, и они о чем-то беседовали, когда вошли Мадлен и Дон.
— Выглядишь прелестно, дорогая, — сказала Джоан, целуя ее.
Николас тоже поцеловал ее, и она отметила, что его глаза одобрительно оглядели ее с ног до головы. Это ничего не значит, сказала себе Мадлен. Волк и ягненок.
Во время ужина Джоан спросила, успела ли Мадлен посетить библиотеку, чтобы выяснить что-нибудь о Бродье. Мадлен показалось, что глаза Джоан заблестели, когда она сказала, что так и не нашла времени зайти в библиотеку.
— Честно говоря, я взяла на себя смелость, — начала Джоан. — Но сначала давайте закончим ужин.
Николас вел себя за ужином весьма учтиво — можно даже сказать, что он был очарователен, но выглядел по-прежнему немного отстраненным, решила Мадлен. Или все дело в том, что она до сих пор ждет его внимания? Николас перехватил ее взгляд, когда Джоан задала вопрос о библиотеке, и приподнял бровь, безмолвно спрашивая, известно ли Джоан и Дону о дневнике. Мадлен слегка покачала головой и принялась за еду. Что ж, теперь он знает, что она скрывала эту тайну не только от него. Вообще она собиралась рассказать им о дневнике сегодня вечером, но присутствие Николаса ее смущало.
Когда они перешли в гостиную и расселись там с чашками кофе и бокалами портвейна, Джоан вышла из комнаты, но вскоре вернулась с двумя книгами в твердых красных переплетах.
— Копия «Книги Страшного суда» Бакингемшира и Уилтшира, — сказала она, усаживаясь на диван рядом с Мадлен. — Моя коллега из Центра изучения генеалогии — эксперт по «Книге Страшного суда». Она показала мне несколько отрывков, в которых говорится о женщинах, занимавшихся торговлей вышивками.
Она открыла том Бэкингемшира на заложенной странице и протянула его Мадлен.
В отрывке, на который указала Джоан, шла речь о женщине по имени Элвид. По распоряжению шерифа она получила землю в благодарность за то, что научила его дочь искусству вышивания.
