Ольга Лукас - Бульон терзаний
– Да! – подтвердили княжны.
– Так привыкли друг к другу. Они научились терпеть мой непростой характер. В следующем году будем с девочками разучивать новые танцы.
– Да! – снова подтвердили княжны.
– Нас же пустят на склад? – кокетливо спросила Ядвига у Петра Светозаровича.
Тот кивнул и расплылся в улыбке – у кого еще есть такая жена, а?
– Значит, решено. Теперь у нас будут танцы два раза в неделю. Для всех желающих. Бесплатно.
– А мальчиков возьмете? – высунулся откуда-то Таир.
– Придут мальчики – их тоже научим, – заверила Ядвига.
– Я думаю так, – начал рассуждать Таир, – вы будете разучивать танец живота, а я – партию какого-нибудь султана.
– «В нем Загорецкий не умрет!» – усмехнулась Ядвига. – Я сама буду решать, что нам разучивать, а что нет.
Таир тут же скрылся – совсем как его персонаж после уничижительной характеристики, которую дала ему в третьем действии Хлестова.
Тем временем Аня и Кубарев сворачивали работу. Кубарев на всякий случай снял пустые кресла, сиротливо висящий на крючке забытый синий халат и даже Матильду, выбежавшую на сцену с телефоном в руках.
– Фотографии котиков? Каких еще котиков? – кричала она. – Вы понимаете, что у нас – арт-пространство для продвинутых городских жителей? А не для сюсипусечных домохозяек! Никаких котиков! Где то, о чем мы говорили? Ну и при чем тут «Винзавод», если вы договаривались с нами? А вы не можете им отвезти своих котиков? Понятно. А я обещаю вам сильно испортить репутацию, моя дорогая!
В зал вернулся Владимир: он так и не нашел Елену, не нашел и Стакана. Да и Ульяна пропала сразу после поклона. И Снежана. И Дмитрий. Может быть, артисты собрались где-то в укромном уголке, да хотя бы даже на третьем этаже, где Стакан и Петрушка распивали перед спектаклем, – и отмечают премьеру своим кругом? А режиссера забыли!
Уж лучше бы про него забыла Матильда. Но нет!
– Владимир! – налетела она на него. – Как вовремя! Как всегда! Скажите, когда у вас следующий спектакль?
– У кого? У меня лично?
– Нет! Когда вам эти декорации понадобятся? – Матильда махнула рукой в сторону сложенных штабелем фанерных щитов.
– Не знаю. Я обещал их в офис вернуть. А что?
– У нас авария. Нас подвели. Меня подвела одна… я ей устрою черный пиар на зеленой лужайке! Дрянь такая! Предлагала нам фотографии котиков! Нам!!! Котиков! Вдумайтесь в эти слова! Вместо высокохудожественных развалин, о которых мы договаривались сначала!
– Сочувствую, – сказал Владимир.
– Когда я снимал в Пномпене, – доброжелательно вставил Кубарев.
Но Матильда не нуждалась в его поддержке. Она все уже придумала. Выставочный зал на третьем этаже почти отремонтирован, и через пару дней его нужно открывать. А для открытия потребуется хоть какая-то приличная экспозиция. И раз люди не держат своих обещаний, то можно выкрутиться, расставив у стен декорации «Горя от ума». Тем более, что они такие все стильные, черно-белые. А сквозь двери зрители смогут интерактивно ходить туда-сюда.
– Есть зал и нечего выставлять? – подошла поближе и Аня. – Хороших комиксов могу вам предложить.
– Девушка, у нас все-таки определенный уровень. Мы не сотрудничаем со школьной самодеятельностью.
– Вы уже собираетесь с нею сотрудничать. Вот эти декорации и комиксы, о которых я говорю, нарисовали одни и те же люди.
– Собственно, а почему нет? Значит, комиксы? На каких носителях? Только не листочки в клеточку!
– На нормальной бумаге, это же художники. Мы уже стенды сделали, можно выставляться хоть завтра. Готовились к выставке, но ее отменили. И стенды пока по квартирам хранятся.
– Комиксы. Из частных коллекций, – не слушая ее, нараспев произнесла Матильда, – звучит. Комиксы, уцелевшие после запрещенной выставки!
– Да никто ее не запрещал! – сказала Аня. – Просто сорвалось все в последний момент. Из-за денег, как обычно. Организатор решил, что в помещении выгоднее провести два банкета, чем одну выставку.
– А мы скажем, что ее запретили! Это вызывающе! Это – шокирует! На это пойдут!
Аня подумала и согласилась: Матильде, наверное, виднее. В конце концов, она сама, делая репортаж о спектакле, несколько покривила душой: «Могла ли простая секретарша Нина мечтать о том, что однажды она сыграет графиню в бессмертной комедии Грибоедова „Горе от ума“?» Тоже мне, мечта всей жизни.
Владимир напомнил Ане, что в его частной коллекции тоже хранятся два стенда с комиксами, и оставил дочку договариваться с Матильдой о выставке. Вышел за кулисы, прошел в коридор. И внезапно увидел Елену, которая распихивала по сумкам вещи Снежаны. Владимиру она очень обрадовалась: нужно было срочно выплеснуть накопившиеся эмоции!
– Представляешь! – разгибаясь, выпалила Елена. – Эта наша Софьюшка, красавица, сама уехала с каким-то парнем! Муж ее на телефон не отвечает! Что естественно! А шмотки-то жалко! Она мне позвонила из какого-то ресторана, умоляла помочь, обещала выпросить у папаши особо эксклюзивные доски. А у меня сердце доброе. Иногда. Вот я кое-как утрамбовала ее тряпье, теперь отдышусь и Полторацкому в машину закину. Наши-то работнички сцены уже выпивают, наверное. Одна я вкалываю, как обычно. Не знаю, зачем только согласилась.
– Я сам все отнесу, – сказал Владимир, подхватывая сумки. – А я тебя везде искал. Думал, ты уехала.
Незаметно они перешли на «ты». Спектакль закончился. Нет больше режиссера и актеров-любителей. Есть – артист Виленин и зам по реализации Жукова.
Откуда ни возьмись, появился Стакан – один, без свиты, с совершенно безумными глазами.
– Заблудился я тут за вашими кулисами! – пожаловался он. – Лена! Ты куда меня отправила? Здесь нет такого места, в которое ты меня отправила.
Ехали бы вы уже домой, – посоветовала та.
Но тут рядом снова материализовалась Матильда.
– Хорошие новости! Мы можем разорвать контракт с теми и перезаключить с вами! – пропела она. – У вас сейчас рабочее время? Или лучше всё-таки позвонить в понедельник?
– Как разорвете – так сразу и звоните, – разрешила Елена.
– Ой, она настоящая и разговаривает! Девушка, где вы достали такую синюю синьку для волос? – светски поинтересовался Стакан.
– Я не девушка. Я – арт-директор, – представилась Матильда, – не могли бы вы в ближайшем интервью упомянуть наше арт-пространство?
– Слова не девушки, но директора. Тогда отвечайте, где мои печеньки? – капризно спросил Стакан. – У входа помадой по зеркалу написано: «Печеньки за само-пил». А я у вас уже само-пил! Ох и само-пил же я у вас! И даже немного само-закусывал! Гоните в награду печеньки!
– Самопил, – закатив глаза, произнесла Матильда, – это не пьяные выходки! Это ваше фото в Инстаграме в наших интерьерах и со всеми полагающимися хэштегами. Вот Снежана, например…
– Кругом обман, – прикрыв лицо рукой, всхлипнул Стакан. – А теперь оставь меня, дитя.
– Если хотите, я вам принесу печенья… – растерялась Матильда.
– Поздно! – не отрывая рук от лица, сказал Стакан. – Прощай.
Матильда исчезла. По коридору бледно-зеленой тенью скользил Петрушка, благополучно проспавший весь спектакль. Увидел Стакана. Улыбнулся ему и заискивающе спросил:
– А на сцену нам когда?
– На кой тебе эта сцена? – схватив его за плечо, сказал Стакан. – Пойдем, добавим. Пусть я буду вахтерше целый фотоальбом должен, но мы просто так не расстанемся!
Владимир и Елена остались вдвоем, с тюками Дочки ДСП.
– Сейчас я это все отнесу ее папаше в машину! – храбро сказал Владимир. – А потом напрошусь к тебе пассажиром. Потому что ваш Петр Светозарович влил в меня шампанского, а я не хочу, чтобы меня оштрафовали за вождение в пьяном виде.
– Куда поедем, пьяный пассажир? – усмехнулась Елена.
– Куда-нибудь! В шикарный ресторан! Чем мы хуже этой Снежаны? У, гадина, зачем было шить такие тяжелые платья? Нет-нет, я справлюсь…
Глава тридцать седьмая
Трансформация графа
Анин сюжет о мебельном спектакле поставили в эфир, повторили в утреннем выпуске, но премией не наградили. Зато Владимиру тут же начали звонить такие люди, о существовании которых он давно забыл. Домашний и мобильный телефон разрывались. Владимир тут только понял, как хорошо иметь несколько телефонов, и решил: если так будет продолжаться дальше, он одолжит у Елены один из ее аппаратов. Покупать новый нет смысла – ажиотаж скоро закончится, и наступит привычное затишье.
«Дзень! Дзень! Дзень!» – да прекратится это когда-нибудь уже?
– Виленин на проводе! – рявкнул в трубку Владимир.
– Эй, я не вовремя? – спросили на том конце. Звонил старый знакомый, который служил заместителем младшего редактора в студии, стряпавшей развлекательные телепрограммы.
Владимир смягчился – к этому человеку сам он обращался в часы невзгод, спрашивая, нет ли какой работы для бедного артиста. Недавно совсем звонил, как раз перед тем, как взялся за спектакль у мебельщиков. Старый знакомый, кажется, обещал устроить ему работу на елках. Ну вот – зима наступила, пора готовиться к елкам.
