Журнал «Новый мир» - Новый мир. № 4, 2002
Как будет развиваться дальше эта душещипательная история? Да как вам угодно, потому что именно с этой сцены начинался первый (и пока что — последний) русский гиперроман (http://www.cs.ut.ee/~roman_l/hyperfiction/htroman.html), называющийся просто POMAH6 и вывешенный в Сеть в октябре 1995 года с подачи одного из старожилов и основателей гуманитарного Рунета, лектора отделения русской и славянской филологии Тартуского университета Романа Лейбова. Любое слово этой сцены — а также всех последующих сцен — предлагалось использовать как гиперссылку и повести от него свое собственное продолжение или предшествие истории. РОМАН, таким образом, становился: 1) нелинейным, то есть терял начало, конец и единую последовательность событий, 2) «фасеточным», то есть состоящим из множества небольших автономных фрагментов, 3) многоавторским и 4) по-настоящему интерактивным: присочиненный вами фрагмент тут же включается в общую цепь.
Два первых свойства и позволяют считать POMAH настоящим гиперроманом — произведением гипертекстуальной литературы, а два последних — считать его образцом сетевой литературы — сетературы. Что вопреки расхожему представлению не одно и то же.
От «интерактивной фантастики» его выгодно отличает также изрядная доля юмора, с которой велась эта игра. Все понимали, что это, в сущности, лабораторный филологический опыт, и относились к нему соответственно.
Опыт, надо сказать, вызвал большой интерес и за пределами Интернета. Я помню, как один известный критик, специалист по Горькому и яростный борец за реализм, настойчиво просил меня разузнать поподробнее, что это за РОМАН такой.
POMAH оказался удобным полигоном для накопления эмпирического опыта и обкатки теорий литературного гипертекста7. Но на сегодняшний день проект, как признает и сам его создатель, можно считать завершенным. Погубили его, на мой взгляд, два обстоятельства: во-первых, транскириллица (russkie slova latinskimi bukvami), читать которую противно, а привыкать унизительно (попытки русифицировать РОМАН успехом не увенчались), а во-вторых — все-таки роман (даже гипер-) невозможно писать просто в качестве забавы. Форма оказалась неподъемно тяжелой для развлекающихся после работы компьютерных людей и, когда прошло первое любопытство, раздавила участников.
В настоящее время Роман Лейбов, оставаясь лектором Тартуского университета, является редактором раздела «Net-культура» сетевого «Русского Журнала» (www.russ.ru) и продолжает генерировать высококачественные филологическо-сетевые проекты.
Впрочем, Лейбов признает, что «вживую», в узком академическом кругу, эти игры идут лучше, чем виртуально. Можете попробовать к ним присоединиться, только если чувствуете в себе силы плавно перейти от литературных игр ко вполне нешуточному литературоведению.
Не идиоты и не поэты. Д. Манин и его аРИФМетические игры
— Вы сочинили много сонетов?
— Десять или двенадцать, которые мне нравятся, и две или три тысячи, которые я, по правде говоря, и не перечитывал.
Казанова, «История моей жизни».
Первым настоящим (хотя и маленьким) шагом от игры к «чистому творчеству», не отягощенному научным анализом, можно считать рифменные проекты Дмитрия Манина — «Сонетник» и «Буриме».
«До двадцати лет стихи сочиняют все. После двадцати — только поэты и идиоты», — утверждал итальянский философ Бенедетто Кроче. А как быть тем несчастным, которые, не будучи ни теми, ни другими, однако же, перевалив за двадцатилетний рубеж, не могут избавиться от этой потребности насовсем?
Текут стихи, не воплощаясь, —
По слову в день, по строчке в ночь.
Кто знает, что это такое, поймет, как страшны и беспощадны эти строчки поэтессы Юлии Морозовой.
Появившийся в октябре 1995 года и кириллизованный в апреле 1997-го «Сонетник» (http://kulichki-koi.rambler.ru/centrolit/cgi/sonnet.cgi) как раз и дает возможность «выпускать пар» таким людям. В нем писать одному человеку более чем по одной строчке подряд просто запрещено правилами. Сами завсегдатаи этого места прекрасно понимают, что, с одной стороны, настоящие поэты здесь надолго не задержатся, а с другой — все участники игры, увы, и сообща не напишут настоящего произведения. Но им это и не важно.
«„Сонетник“ для меня — это в первую очередь место общения, где я могу встретить людей, с которыми стоит и хочется общаться. А то, что поводом и предметом этого общения являются стихи, делает его еще более ценным, хотя какие там у нас пишут стихи — это меня интересует только во вторую очередь», — признается страстный сонетоман Юстас-младший (http://kulichki.rambler.ru/centrolit/son_essay.html).
Как мореход на острый риф, мы,Поэты, лезем все на рифмы.
М. П. Чехов, «Вокруг Чехова».«Сонетник» отличается довольно сложной, тщательно разработанной структурой и весьма жесткими правилами. Впрочем, не удивительно: ведь это в первую очередь среда общения, а такую среду нужно строго организовать, чтобы общение не превратилось в гвалт.
Но если вы чувствуете в себе ббольшую пиитическую силу (и соответственно меньшую любовь к дисциплине), начните лучше играть в «Буриме» (http://kulichki-koi.rambler.ru/centrolit/cgi/br.cgi). Правила его со времен Людовика XIV, в общем-то, не изменились: даются две пары случайным образом подобранных рифм, и на них нужно написать стишок. При этом нелепость и случайность рифм иногда высекают искру. А иногда не высекают. Единственное усовершенствование, внесенное «компьютерным веком» в лице Д. Манина, — прежде чем писать на чужие рифмы, нужно в обязательном порядке внести в «банк рифм» свою собственную.
В «Буриме» предоставляется большая, по сравнению с «Сонетником», свобода самовыражения, и ее плоды оказываются порой приемлемыми и для постороннего взгляда. То есть, попросту говоря, получаемые тексты часто бывает приятно почитать и не вовлеченному в игру посетителю. В них среди обычных шуток-прибауток (пусть порою острых и неожиданных) нет-нет да и вспыхнет что-то похожее на поэзию:
За синь себя не выдаваяИ не пуская пыль в глаза,Заголубела бытоваяПростого неба бирюза.
(№ 3546)Но все-таки мне кажется, главная ценность «Буриме» — версификационная. Еще Делакруа говорил, что «художник должен постоянно совершенствовать свою технику, чтобы не думать о ней в момент творчества». Русская литература — последняя из современных больших литератур, где рифмованные стихи не оттеснены верлибром далеко на периферию8. Мы до сих пор способны воспринимать рифмованные стихи не только как считалочку или «стишок на случай», а как поэзию. Игра в буриме позволяет отточить стихотворную технику. Сам Манин однажды «для подначки» внес в банк совершенно чудовищную составную гипердактилическую рифму: «как раб, хлебаю щи, меся / выкарабкивающимися». Но одному из игроков удалось ее «укротить»:
На передовойВ сыром окопе я, как раб, хлебаю щи, месяВ капусту каждого врага, что не женат.И вижу прочих выкарабкивающимися,Чтоб к женам драпать под разрывами гранат.
(№ 2538)Не знаю, как на кого, а на меня подобные штуки производят впечатление запряженного в карету бронтозавра. Со всей сопутствующей этому остротой ощущений.
По этой ли причине или по каким-то другим, но появившееся едва ли не первым в Рунете (в начале 1995 года, кириллизовано постепенно к началу 1998-го) «Буриме» пользуется устойчивой популярностью, и к моменту написания этой статьи (последние дни 2001 года) число текстов (причем не только четверостиший) в архиве перевалило за 32 тысячи.
На себя посмотри! ОктОпусI’d like to be under the seaIn an octopus’ garden in the shade.
The Beatles.Еще большая свобода предоставляется посетителям относительно нового — открылся в апреле 1999 года — сайта «ОктОпус» (http://octopus.imagineis.com/servlet/html). Суть этой игры состоит в написании стихов с обязательным использованием восьми случайно заданных слов. Так же, как и в «Буриме», заданные слова можно «прятать внутрь», то есть вместо слова «кот» написать «с кот ина», но в отличие от него эти слова не обязательно должны стоять на рифмах, а просто быть произвольно разбросаны по всему тексту стихотворения.
Хотя сам создатель сайта Серж Вильвовский полагает, что, в отличие от буриме, где одним из критериев является внешнее изящество, главное в «ОктОпусе» — его литературные достоинства и что написать «Опус» сложнее, потому что «вставить в опус восемь слов — задача не из легких», мне ценность этой игры видится совсем в другом.
Ненавязчивая форма и большая, чем в манинских играх, «мягкость» внешних условий делает «ОктОпус» просто незаменимым в психоаналитических целях. Если у вас как-то смурно на душе и вы не можете понять, в чем дело, попробуйте написать — просто в шутку — осьминожий текст, а потом сами проанализируйте, каким образом расположило заданные слова ваше подсознание и что из них выстроило. Наверняка можно будет сделать некоторые выводы. (Так даже сочиненный мной пример явно показывает нелюбовь к котам.)
