Джереми Кларксон - Рожденный разрушать
Однажды после обильного и совершенно бесплатного обеда мы решили поплыть на остров Пор-Кро. Мы слышали, что там есть заповедник, и по молодости лет думали встретить там множество дам, на которых можно поглазеть. А для того, чтобы и они нас заметили, я придумал план. «Смотрите, парни, — сказал я друзьям. — Мы не станем уныло причаливать к пристани, как все. Нет. Я просто подрулю прямо к пирсу на 30 узлах, а в последний момент развернусь и резко остановлюсь у понтона. У меня ведь есть права на вождение маломерных судов. Положитесь на меня».
И все шло хорошо, пока я не врубил задний ход и судно не потеряло управление. Лишь тогда я осознал, что задние моторы были под наклоном и винты оказались над водой. Поэтому у нас вообще не было тормозов, то есть мы не смогли остановиться у пристани. Мы просто прошли сквозь нее.
В пирсе зияла дыра футов девять шириной, и я не представлял себе, как все эти туристы попадут на обратный паром в Тулон. Сами мы немедля покинули место преступления. Но тут же снова попали в переделку.
Сейчас мне 45, и я знаю, что на юге Франции, если воздух стал прозрачным, значит, приближается мистраль. Но тогда я понял это, лишь когда налетел сам ветер.
Это был шквал. Столь сильный, что многим виндсерферам пришлось туго. Мы спасли четверых и попросили спасательный вертолет убраться, поскольку вращение его винта мешало нам прикуривать. Но тут один из наших моторов перегрелся. А затем веревка, которую мы бросили какому-то бедняге с огромной раной на голове, лопнула и обмоталась вокруг единственного работавшего винта.
Мы попытались ее обрезать, но при скорости ветра 70 миль в час море было слишком бурным. Тогда мы открыли несколько банок пива и решили добраться до порта на перегретом двигателе. И все было прекрасно, пока я не вошел в маленькую бухту к востоку от Канн, полную деревянных рыболовецких судов и парней в беретах с «голуазом» в зубах, занятых починкой сетей. Вы пробовали когда-нибудь остановить девятитонное судно, гонимое бурей, если у вас в тормозном отсеке всего один убогий двигатель? К вящему неудовольствию местных рыбаков, чьи лодки мы разнесли в щепки, сделать это оказалось невозможно.
К счастью, в разгар бурного спора между рыбаками и спасенными нами виндсерферами одному из нашей команды удалось отцепить веревку от исправного винта, и мы снова избежали расправы.
Боже, ну и пьянку мы закатили той ночью! А утром обнаружили на борту девушку. Ничего такого, но она отказалась покинуть яхту. А у нас было жесткое правило — не влюбляться. Никаких «она клевая, может оставим?». Утром девушки должны были сходить на берег.
Мы предлагали ей денег, предлагали вызвать такси, но она просто сидела и отказывалась уходить. Тогда мы пристроили ее к работе, попросив перегнуться через бортик на корме и втянуть конец, когда мы отплывали из порта. К сожалению (для нее), как только она попыталась это сделать, судно рванулось вперед, и, боюсь, она выпала за борт.
Она, конечно, была в ярости, но не более чем владелец ночного клуба в Жуан-ле-Пене, который выставил нам счет на £140 за пять маленьких бутылок пива. В 1982 году так обходились с теми, кто шумел в баре. В наказание мы прицепили к яхте его причал и утащили его вместе со всеми шезлонгами прямо в Средиземное море.
Да, это был прекрасный отпуск. Безмятежные ясные дни и бесконечные дикие ночи. Смесь бессмысленных разрушений, невероятных расходов и ленивых дней, проведенных в нашем плавучем дворце под шум волн, бьющихся о борт корабля.
Пристаешь к берегу — и не нужно четверть часа искать свободный кусок пляжа. Никакого песка в сэндвичах, а проснувшись, не натыкаешься на непристойное зрелище в виде немецкого пениса.
Собственный холодильник, собственное кондиционированное укрытие от солнца, кровати с простынями, а когда солнце скроется, не нужно плестись к раскаленному автомобилю, чтобы ползти домой, делая 4 мили в час. Просто уходишь в вечерний рейс. А позже тем же вечером намекаешь самой красивой девушке в баре, что у тебя на приколе яхта и если она не прочь…
Пять самых счастливых моментов в моей жизни? Один из них был на пляже Памплоне около Сен-Тропе, когда ведущий Радио Монте-Карло прервал песню Стива Уинвуда[407] «Не упуская своего шанса» объявлением о том, что Фолклендская война закончилась. Нашей победой.[408]
И вот, в прошлом году я решил, что больше всего на свете хочу иметь собственное судно. А точнее — Fairline Targa 48. Пока кто-то не сказал мне, что на Targa 52 гораздо удобнее доступ к двигателю. А мой девятилетний сын сообщил, что предпочитает Princess V50.
Я был одержим этой идеей, изучал каталоги яхт в специальных журналах и просто не слушал тех, кто излагал устаревшие стереотипы. В жизни владельца яхты есть два хороших дня — когда купил ее и когда продал. А плавать и грешить лучше на арендованном судне.
Я хотел воссоздать те прекрасные дни 1982 года, разделив это ощущение с семьей. Чтобы убедить их в своей правоте, в прошлом году я арендовал на Корсике 50-футовую Riva с реактивным двигателем.
Мы прекрасно провели отпуск. Каждое утро мы отправлялись на рынок в Бонифачо, покупали там сыр, сардины и корсиканское розовое вино. Затем мы отплывали в какую-нибудь тихую бухточку, а то и на Сардинию, до куда был всего час пути. Одно из наших любимых местечек располагалось среди изъеденных эрозией остроконечных скал, торчавших из моря, как трезубец самого Нептуна.
Вода здесь была нереального зеленого цвета, и можно было плавать в маске и с ластами, как в фильмах о Ларе Крофт.[409] Детям это нравилось. Мне это нравилось. Это нравилось даже моей жене.
Вроде как. Думаю, больше всего ей нравилось, что яхтой управлял нанятый нами шкипер и что по вечерам мы возвращались в дом, который она сняла на всякий случай.
Как выяснилось, она поступила мудро, поскольку однажды мы все-таки заночевали на яхте, и это был ужас.
Все прекрасно, когда тебе 22 и как-то не беспокоит, что к тебе на колени уселась какая-нибудь толстушка из Нанси. Но когда становишься старше, на борту оказывается слишком жарко, слишком тесно и слишком похоже на жизнь в трейлере.
Я вернулся домой с мыслью о том, что хорошая яхта должна быть не меньше 65 футов длиной, с нормальными уборными и спальнями, а не какими-то койками, засунутыми в свободный уголок за микроволновкой. Проблема в том, что такая яхта действительно очень дорого стоит. Под миллион. А для ее парковки нужен собственный причал, который обойдется не дешевле.
Так что вместо этого мы купили маяк. Он стоит на берегу острова Мэн. И у него есть собственная пристань. Но это не излечило меня от тоски по яхте. Наоборот.
Джереми в тылу врага
В приземлении в Багдадском аэропорту нет ничего величественного. Чтобы запутать повстанцев, лежащих в засаде с РПГ и ракетами «земля-воздух», пилот транспортника Hercules не переходил к планирующему полету, пока не оказался прямо над посадочной полосой. А тогда это уже было скорее свободное падение.
Двадцатью тысячами футов ниже четыре вертолета огневой поддержки Apache патрулировали пустыню, держа наготове ракеты Hellfire и крупнокалиберные пулеметы, способные распылить каждого, кто посмеет бросить в нас хотя бы камнем. Тем временем в самом аэропорту белоснежные воздушные шары, полные шпионских телекамер, плыли в пыльном безветренном небе, отслеживая любые признаки активности по периметру.
В рубке транспортника два офицера — рослые, крутые спецназовцы — стоят за спиной у пилота, пытаясь обнаружить в небе инверсионный след приближающейся к нам ракеты. Они все время в напряжении. В январе такой же Hercules Королевских ВВС был сбит противотанковой ракетой; а сейчас уже второй день рамадана — самое время какому-нибудь мусульманскому воину умереть. Но в нашем случае угроза исходит из еще более опасного источника. «Вон там», — говорит один из рослых парней озабоченно, и действительно, с запада прямо на нас мчится американский истребитель.
Чтобы избежать угрожающей встречи, наш пилот установил систему управления полетом в положение «тактическое», проскользнул под истребителем, сильно наклонил самолет, и после взрыва отрицательной гравитации, подбросившего спецназовцев до состояния невесомости, мы начали наше свободное падение под вой моторов — сверхскоростное снижение над Багдадом. В такие минуты очень важен подходящий саундтрек. На вьетнамской войне это были Хендрикс и Doors.[410] Но теперь мне нужно было что-то более современное. Так что перед тем, как отправиться в это путешествие, я завел на своем боевом плеере особый плейлист. Пять лучших песен для боевой посадки в Ираке. И когда Hercules помчался на Багдад, как шкаф с крыши небоскреба, я слушал, как группа U2 домучивает песню Vertigo.
Боже, какая гонка. Особенно когда пилот коалиции, итальянец, выжимает рычаг назад до упора, вызывая зубодробительную дрожь перегрузки. Когда мы сообщили по связи о своем прибытии вертолетам огневой поддержки, я повернулся к Адриану, счастливо улыбаясь, и не поверил своим глазам. Он крепко спал.
