Декстер Мастерс - Несчастный случай
Услышав голос Луиса, Фосс пришел в восторг, условился через полчаса позавтракать с ним и тотчас же спросил, видел ли Луис статью Бора и Уилера в «Физическом обозрении». Луис статьи не видел. «Это новая веха, — сказал Фосс. — Только вчера напечатано. Подожди, я тебе принесу. Великолепная вещь!» Кроме того, он обещал привести с собой приятеля: отличный малый, Дэвид Тил его зовут. Они с Луисом созданы друг для друга.
И вот немного спустя трое молодых ученых и Либби уселись за крохотный столик в углу битком набитой комнаты: в передней ее части помещалась аптека, позади — закусочная, а в целом это было обычное место встреч для друзей и знакомых. Громкие голоса, звон посуды, дребезжанье музыкального автомата — все сливалось в оглушительный гул; между столиками почти не оставалось прохода; посетители и официантки сталкивались друг с другом, пробираясь взад и вперед. Либби была разочарована. Она ждала, что они позавтракают в тихой комнате с высоким потолком и красиво ниспадающими занавесями на окнах, выходящих на теннисные корты и на тенистые аллеи, где занимаются студенты и студентки, парами склоняясь над книгой. Она заказала салат из цыпленка за пятьдесят центов, самое дорогое блюдо, какое можно было обнаружить в слепом, отпечатанном на стеклографе меню, и приготовилась наблюдать за братом и его друзьями, пока они разговаривают, а о чем — это, наверно, будет не слишком интересно.
Фосс быстро наскучил Либби, как и она ему. Он поздоровался с нею, вежливо и почтительно пожав ей руку, как будто перед ним была тридцатилетняя женщина, и тотчас о ней забыл. Он понятия не имел, о чем с нею разговаривать, — и, не желая ломать голову над этой задачей, предпочел вовсе за нее не браться; Либби почувствовала то же самое, — ей и в голову не пришло заговорить с этим человеком или прислушаться к его словам. Вот Дэвид Тил — другое дело.
Прежде всего, он был хромой. Он ходил, опираясь на толстую узловатую трость, и казалось, что хромота как-то зависит от этой трости; он был ниже среднего роста и довольно хрупкого сложения, но мешковатый костюм скрывал изящество его фигуры. Хромота, трость, слабое тело в широкой свободной одежде — все это в первую же минуту произвело впечатление на Либби, все это было ново для нее, а потому интересно, но все это отступило на задний план, как только она, здороваясь, пожала ему руку и улыбнулась в ответ на его улыбку. В улыбке его была не простая вежливость, но сама сердечность, теплым, сердечным был и взгляд и, как показалось девочке, даже наклон головы — прекрасно вылепленной головы, которую он слегка склонил перед Либби, взяв ее за руку и опираясь другой рукой на трость.
— Вы одеты в университетские цвета, — сказал он ей, — как это мило!
Потом он говорил что-то Луису, а Либби тем временем думала, что в его словах заключено не одно только значение, перебрала их все, и все они были ей приятны. Он, видно, очень старый, даже старше Луи. Зато она одного роста с ним, ничуть не ниже, а это как-то сглаживает разницу лет. Либби ждала, что Тил сразу же отстранится от нее, как того требует присущая взрослым кастовая замкнутость, которую они нарушают лишь для того, чтобы поздороваться с младшими или мимоходом с ними пошутить, — но этого не случилось. Пока они шли к столу и пока завтракали, Дэвид Тил не забывал о присутствии Либби, то и дело заговаривал с нею и даже иногда, говоря с остальными, обращался и к ней тоже. Она видела, что он немного нервничает, когда заговаривает с ней, но это бывало со всеми взрослыми мужчинами, кроме ее отца (а иногда и с ним тоже), и она не обратила на это внимания. Посреди завтрака она подумала, что неплохо бы выйти замуж за этого Тила. Обычно ее размышления на тему о браке ограничивались немногим: за этого хорошо бы выйти замуж, а за того — нет, а за этого — не знаю, мне все равно. Но теперь Либби не ограничилась этими привычными расчетами. И тихонько ковыряя вилкой цыпленка, поглядывая искоса на соседей по столу и отвечая, когда с ней заговаривали, Либби прикидывала про себя, как это будет звучать — «мистер и миссис Тил», и подсчитывала, сколько букв совпадает в их именах. Интересно, чем он больше всего любит заниматься? А дети у них тоже будут хромые?
— Меня злит до смерти, что мы столько времени не могли понять, чем же это мы занимаемся, — говорил Фосс. — Я помню статьи Ферми, они были напечатаны четыре года и пять лет назад, я тогда был еще в Риме.
— Зато сейчас страсти разыгрались вовсю, — сказал Луис. — Но кто мог тогда предвидеть…
— Всякий мог предвидеть. Ученые уже тогда развязали энергию и высвободили нейтроны. Надо было только, чтобы кто-нибудь, отказавшись от предвзятости, внимательно присмотрелся к тому, что они сделали. Я никого не осуждаю. В конце концов, я же читаю газеты. Это слишком грандиозная штука, чтоб так легко ее принять. Но что происходит в Германии? Насколько далеко они ушли, помимо того, что просто согласились с установленным фактом? Поверьте мне, это слишком важно, пора над этим задуматься.
— Ты рассуждаешь совсем как Висла, — сказал Луис.
— Он и сам немного похож на Вислу, — вставил Тил. — Если не считать того, что он венгр и не может походить ни на кого, разве только на какого-нибудь другого венгра. Есть такая теория: марсиане, жители древней, умирающей планеты, пожелали узнать, что творится на Земле. И несколько тысяч лет тому назад они направили своих агентов в Венгрию. Вот откуда взялся и странный язык, не похожий ни на один язык в мире, и странные, талантливые люди, вроде нашего Фосса, постоянно появляющиеся среди венгров. И вот объяснение тому, что они выдвигают иногда странные идеи, дерзкие, блестящие и враждебные миру на Земле.
Фосс выслушал все это, улыбаясь, но и не без нетерпения. Ему хотелось узнать от Луиса во всех подробностях, что думают и предпринимают в Нью-Йорке и что там собираются предпринять в ближайшее время. Он, видимо, не сомневался, что Луис в Нью-Йорке входил в ареопаг тамошних физиков и обсуждал с ними пункт за пунктом все насущные вопросы. Над чем работает сейчас имярек? Подумали ли о такой-то возможности? А об этой?
— Вы умеете водить машину? — обратился Дэвид к Либби.
Она взглянула на него. Правда ли, что ему это интересно? Пожалуй, правда.
— Умею. Только мне не позволяют. Сегодня вела не я, а Луи.
— Вот что нужно установить немедленно, — говорил Фосс: — до какой степени тяжелые изотопы будут мешать расщеплению легких изотопов. Кто-нибудь пытается это выяснить?
— Даннинг пытался составить пробу, обогащенную ураном 235. Он пользовался для этого масс-спектрографом, но когда я уезжал, работа была еще не закончена, — ответил Луис.
— Уговорите брата, пусть повезет вас смотреть футбольные состязания, — говорил Дэвид. — В хороший осенний денек приятно будет прокатиться по равнине. А потом, на стадионе…
— Кое-кто здесь думает, что не удастся добыть достаточное количество изотопа, — сказал Фосс. — А я с этим не согласен.
Дэвид и Либби заговорили о ее школьных занятиях. Либби рассказывала о преподавателе физики, мистере Гарримане:
— Он нам говорил, что в молодости ему часто приходилось ездить в двуколке туда, где жила миссис Гарриман, только тогда она еще не была миссис Гарриман. Стоял ужасный холод, и он сперва заворачивался в газету, а уж потом надевал рубашку, чтоб не замерзнуть дорогой. Он нам про это говорил, чтобы объяснить, что такое изоляция.
— Это Висла сказал?! — в волнении воскликнул Фосс. — Постарайся, Луис, вспомни его точные слова. Неужели не вспомнишь?
— Вот что я вам советую, — говорил Дэвид. — В следующий раз на уроке мистера Гарримана попросите, чтоб он вам показал Мэбиусову ленту. А чтобы вы знали, что это такое, на случай, если мистер Гарриман вам не покажет, вот, смотрите. — Он вынул из кармана лист бумаги, оторвал узкую полоску, перегнул ее по оси, словно собираясь скрутить спиралью, потом сложил вместе концы, завернул их и загладил складку. — Вот видите, — продолжал он, — у этой полоски бумаги две поверхности и два края, как у всякого порядочного листа бумаги. Но проведите-ка пальцем по любой стороне и по любому краю и посмотрите, что получится?
Либби начала пальцем обводить бумажную полоску.
— Но послушай, Юджин, — возражал Фоссу Луис, — ты говоришь о том, чтобы получить взрывную реакцию при помощи быстрых нейтронов, а ведь никто еще не знает наверняка, удастся ли нам хотя бы поддерживать тепловую реакцию с медленными нейтронами. Ты слишком забегаешь вперед.
— Вопрос в том, не опередили ли нас немцы. После первого сентября теорию расщепления атомного ядра нельзя обсуждать независимо от политики и войны. Я полагал, раз ты только что из Нью-Йорка, где главным образом и ведется эта работа…
Либби убедилась, что у бумажной полоски теперь только одна сторона и один край, и улыбнулась — фокус ей понравился.
— У вас случайно нет при себе ножниц? — спросил Дэвид. — Ну, все равно. Когда вернетесь домой, разрежьте полоску вдоль, по самой середине, чтобы стало две полоски, и посмотрите, что получится. А потом разрежьте еще раз.
