Книжный на левом берегу Сены - Мейер Керри

Теперь давайте немного обсудим моих героев и их поступки, поскольку именно их личности — что понятно и объяснимо — в первую очередь интересуют читателей, равно как и горести и превратности их реальных судеб. Что из описанного реально? С ходу готова признать, что прочитала не все имевшиеся в моем распоряжении письма, дневники и биографии главных персонажей, отчасти потому, что иначе не написала бы свою книгу (да, объем сведений об этих конкретных «белых воронах» ошеломляюще огромен). И потом, поскольку роман написан с позиций самой Сильвии, мне представлялось важным уловить и передать ее собственное отношение к людям, которые окружали ее. Но я все равно решила излагать события от третьего лица, поскольку хотела, чтобы читатели увидели то, чего могла не видеть моя героиня, так что я прочитала все, что могла, — достаточно, чтобы вывести своих персонажей такими, какими вижу их я, и так, чтобы они помогали двигать сюжет, при этом сохранив черты, как я считаю, важные для их реальных характеров.

Теперь обратите внимание, что многое в последнем абзаце подразумевает авторские интерпретации и зыбкость почвы, на которой они построены. Дело в том, что не существует Реального Джеймса Джойса, Истинного Хемингуэя или Подлинной Адриенны Монье. Эти люди давно умерли. Авторам только и остается, что истолковывать их жизни. Как сформулировала в своих блестящих лекциях на «Би-би-си» британская писательница и литературный критик Хилари Мантел, читатели исторической беллетристики «покупают не реплики и даже не добросовестные фотографические изображения», а скорее «картину с мазками и следами кисти художника». Различие сформулировано великолепно. Единственное, я бы добавила, что, читая исторические романы, мы истолковываем авторское восприятие событий — так что вместе писатель и читатели еще больше отдаляются от всякой реальной «правды».

Учитывая все это, позвольте заверить, что я попыталась, честно призвав в помощь все свои скромные способности, представить, как воспринимала свою необыкновенную жизнь в «Шекспире и компании» сама Сильвия. Я изо всех сил старалась не наделать фактических ошибок и в конце привожу библиографический список самых значимых прочитанных мной книг.

Мне удалось также привнести в роман крупицы собственного жизненного опыта, поскольку в ту пору, когда я была начинающим, не лишенным честолюбия писателем, я работала в независимом книжном магазине в Бруклине, и в определенном смысле он представлял собой такую же теплицу для талантов, какой служила лавка Сильвии. Там тоже образовался свой круг завсегдатаев из числа знаменитых писателей вроде Мэри Моррис и Пола Остера[153], а все мы, работавшие в лавке, были подмастерьями писательского цеха на разных стадиях наших карьер.

За годы до этого я работала в отделе хранения нашей университетской библиотеки. Так что мой прошлый опыт явно предрасположил меня к истории Сильвии и изнутри показал, как протекает повседневная жизнь в лавке вроде «Шекспира и компании», а также убедил в том, что книги, которые мы вручаем читателю, могут менять жизни. Ничто не доставляло мне большего удовольствия, чем просьбы постоянных клиентов порекомендовать, что им еще почитать.

Прочие бумаги Сильвии хранятся в библиотеке Принстонского университета. И представьте, в 2020 году, когда я заканчивала рукопись романа, Принстон запустил фантастический сайт под названием Shakespeare and Company Project, где в отсканированном виде выложены читательские карточки лавки и накладные, и все они сведены в общую базу с функцией поиска. Так вы можете сами посмотреть, скажем, какие книги Джеймс Джойс в 1926 году брал в библиотеке Сильвии. Там имеется еще ряд замечательных, дарованных нам XXI веком опций, которые, думаю, и самой Сильвии пришлись бы по душе. Если вы, читая эти заключительные строки, не захотите расставаться с книжным миром 1920-х годов, рекомендую вам посетить сайт проекта.

В Париже и сегодня можно зайти в еще один книжный магазин под названием «Шекспир и компания». Расположенный всего в десяти минутах ходьбы от первоначального, он был открыт в 1951 году Джорджем Уитменом, тоже американским книготорговцем, и сначала носил имя Le Mistral. В 1964 году, к четырехсотой годовщине со дня рождения Уильяма Шекспира, Уитмен сменил название на «Шекспира и компанию», что во многом было данью уважения книжной лавке Сильвии. Сведения о ней представлены на многочисленных табличках и плакатах, которыми увешаны стены и полки. Нынешнее заведение оказывает приют путешествующим писателям — здесь их называют перекати-поле, — и хотя я сама не имела удовольствия состоять в их братии, в нее в разное время входили многие авторы, чьи имена сейчас на слуху, например Дэйв Эггерс и Анаис Нин.

В настоящее время владелицей «Шекспира и компании» является дочь Джорджа Уитмена, которой он дал имя Сильвия. В русле замечательной преемственности и во исполнение давней мечты Сильвии Бич при нынешней инкарнации «Шекспира и компании» есть кафе, и если вы сидите там за чашечкой чая, то вам открывается вид на величественный Нотр-Дам-де-Пари на том берегу Сены — им любовалась и я, пока изучала материалы для этой книги.

Подобно героям своего романа, я тоже испытала счастье быть писателем в Париже и своими глазами наблюдала, как готический собор восстает из руин пожара 2019 года, напоминая мне, что искусство очень часто возрождается из пепла.

Благодарности

Большую часть книги я писала во время пандемии COVID-19 и, лишенная возможности встречаться с друзьями и родными, осознала, насколько они драгоценны для меня. Мне грели душу разнообразные уловки, которые мы придумывали, чтобы повидаться и пообщаться хотя бы через экран. В сущности, 2020 и 2021 годы одарили меня шансом привлечь к участию в книге многих друзей, живущих в разных уголках страны, побывать, хотя бы и виртуально, на множестве событий, где я не смогла бы оказаться, не получи мы такого обоюдоострого инструмента, как Zoom.

Всеми этими встречами и событиями мы обязаны книжным магазинам и библиотекам, подобным «Шекспиру и компании»: они не ударили в грязь лицом и отважно перенесли в интернет свои мероприятия, рекомендации, заказы и заседания книжных клубов, сохранив для читателей контакты с уже полюбившимися писателями и подарив им возможность открывать для себя новых.

Сам этот процесс, когда продажа книг и пользование библиотеками на глазах перестраивались под новые условия, что я наблюдала вокруг себя, пока писала этот роман, в немалой степени вдохновлял меня с замыслом книги.

Примите мои благодарности, владельцы и сотрудники книжных магазинов, библиотекари, волонтеры, издатели, журналисты, поставщики и продавцы, книжные блогеры, а также все-все, кто каждодневно, засучив рукава, делал и продолжает делать все необходимое, чтобы книги находили своих заинтересованных читателей, — в прошедшем году и всегда. Хотя моя книга рассказывает о знаменитой книжной лавке и знаменитых писателях, само по себе ежедневное чтение — занятие уединенное и неторопливое, вдумчивое и постепенное; чтение рождает сопереживание, успокаивает, открывает нам мир с новых сторон, образовывает. Благодаря вашим заботам живое чтение — занятие, меняющее наш мир.

Хочу также выразить благодарность конкретным людям, приложившим руку к созданию этой книги, ибо как ни романтичен образ писателя, который в уединении на мансарде ночами корпит над бумагой, сочиняя свое произведение, на самом деле процесс устроен иначе. Многие мои друзья, читающие и пишущие, вникали в черновые варианты этой книги и высказывали справедливые замечания, проводили со мной мозговые штурмы и в минуты, когда что-то у меня не клеилось, не давали мне пасть духом. Спасибо вам, Лори Хесс, Хитер Уэбб, Аликс Риклофф, Кристина Уэллс, Шерил Паппас, Рени Розин, Элис Хупер, Иви Данмор, Даниэль Фодор, Кип Уилсон, Диана Ренн, Келли Форд и Мэри Гэрен. Сара Уильямсон, подельница в моих изысканиях, Париж навсегда остается с нами. Коллеги Лайонесс, наш непринужденный виртуальный треп — одна из вещей, доставляющих мне больше всего удовольствия от работы. Особую благодарность хочу выразить Кевину Уиллеру — твои озарения, твоя вера в меня и готовность снова, снова, снова (и снова!) обсуждать одни и те же вещи значат для меня больше, чем я могу здесь выразить, и все наши пересмешки служили мне не меньшей подмогой.