Джудит Леннокс - Зимний дом
Робин понимала, что Фрэнсис не придет, но продолжала ждать. За прошедшие годы они страстно ссорились, злились и мирились друг с другом. А теперь она сидела и следила за тем, как медленно гаснет то, что когда-то было жарким пламенем. Кто мог подумать, что все закончится именно так?
Ее чай остыл. Подгоняемая официанткой («Мисс, после восьми часов вечера у нас чай не пьют»), Робин заказала сандвич и крутила его в пальцах. Она все еще выглядывала в окно, но ждать перестала. Очередь рассосалась, последние зрители вошли в зал. По тротуару прогуливались пары с непринужденностью, которую они с Фрэнсисом давно утратили. Робин поняла, что он встречается с кем-то еще. Поняла только сейчас, сию минуту, в этом душном маленьком кафе, обитом алым плюшем, и у нее сжалось сердце. До нее доходили кое-какие слухи: ей нашептывали всевозможные гадости о том, как Фрэнсис проводит время. То, что когда-то казалось забавным, стало скучным; то, что когда-то очаровывало, начало вызывать отвращение.
Она не знала, с кем у Фрэнсиса был роман. Не с Селеной, не с Дайаной, не с Чарис, хотя все они когда-то спали с ним. Нет, это кто-то куда опаснее, думала она. Кто-то, кого Фрэнсис желал так же сильно, как сама Робин все еще желала его. Кто-то, сбивавший с толку Фрэнсиса, который сам мог сбить с толку кого угодно. Сбивавший его с толку как морально, так и физически: когда Фрэнсис возвращался к ней, он был выжжен дотла.
Робин знала, что они должны расстаться. Не следовало отвечать на его записки, а когда Фрэнсис приходил к ней на квартиру, нужно было прогнать его. То, что когда-то было между ними, выдохлось; в продолжении таких отношений было нечто уродливое и разрушительное. Но она не могла положить этому конец. Иногда выражение глаз Фрэнсиса говорило, что он отчаянно нуждается в ней. Когда Робин наконец встала и вышла из кафе, ей показалось, что жаркое солнце слегка поблекло. Она, которая всегда гордилась своей смелостью, теперь презирала себя за трусость. Прежде она хвасталась тем, что лишена чувства собственности; но теперь, когда стало ясно, что она окончательно теряет Фрэнсиса, Робин продолжала предъявлять права на часть его души. Сколько можно унижаться? «Оковы я ношу с собой, и их не разорвать»…
Когда Элен вернулась от Рэндоллов, в переулке у дома священника стоял автомобиль. При виде девушки водитель вышел из машины и поднял шляпу. Это был мужчина лет тридцати пяти, с короткими русыми волосами, небольшими усиками и голубыми глазами. В руке он держал сигарету.
— Добрый день, мадам.
— Добрый день, — вежливо ответила Элен, открывая калитку.
Он стоял, прислонившись к автомобилю, и смотрел на нее так, что Элен стало не по себе. Она пошла по дорожке, но тут за спиной послышалось:
— Потрясающее место. — Однако мужчина смотрел не на дом, а на Элен. — Мадам, у вас есть холодильник?
Смущенная Элен обернулась:
— Нет. У нас есть кладовка и ледник.
Он выдохнул дым и покачал головой:
— Извините, но это просто стыд и срам. Такая красивая молодая дама вынуждена обходиться без хорошего современного холодильника… Вы только гляньте.
Он достал из машины какую-то книгу и начал листать страницы.
— Понимаете, мадам, я продаю холодильники. Это моя самая компактная модель. — Он ткнул пальцем в изображение высокого и продолговатого белого ящика. — Но для такого дома, как ваш, требуется кое-что побольше. Например, «Сьюприм» или «Принцесса». Что скажете?
Она посмотрела на фотографию огромного холодильника с полками, набитыми замороженными курами, желе и джемами. Рядом с холодильником стояла молодая женщина в короткой юбке, с осиной талией и ослепительной улыбкой.
— Это очень мило, — робко сказала Элен, — но…
— Только подумайте, как обрадуется ваш муж, если в такой жаркий день, как сегодня, вы дадите ему выпить чего-нибудь холодненького.
Элен почувствовала, что покраснела.
— Я не замужем.
— Не замужем? — недоверчиво воскликнул мужчина.
— Понимаете, я живу с отцом. Он — настоятель церкви Михаила Архангела.
— Тогда прошу прощения. — Коммивояжер покачал головой и поднял поля шляпы, прикрывавшие лицо. — Странно… Такая красивая девушка и вдруг…
«А он недурен», — подумала Элен. Мужчина напомнил ей картинку на обложке романа «Ее верное сердце», недавно взятого в публичной библиотеке Эли. Короткие темные волосы, голубые глаза, широкие плечи…
Коммивояжер бросил окурок на землю, затоптал его и презрительно посмотрел на коттеджи, церковь и дом священника, из которых и состоял Торп-Фен.
— А у вас здесь, видно, еще та дыра? Наверно, ни кино, ни танцев?
— Ни электричества, — добавила Элен, с сожалением глядя на глянцевый каталог.
— Как? У вас нет электричества?! Выходит, я даром трачу время?
Но уезжать он не торопился. Только смотрел на нее и улыбался.
— Наверно.
Элен вновь взялась за ручку калитки.
— Послушайте, вы когда-нибудь были в придорожном мотеле?
Элен помолчала, а затем покачала головой.
— Там очень весело. Можно потанцевать, немного выпить и закусить. Я знаю одно симпатичное местечко неподалеку от Болдока.
Сердце Элен забилось так громко, что его стук услышал бы и глухой.
— Что скажете? Может быть, встретимся завтра вечером?
Элен снова покачала головой:
— Ох… Наверно, я не…
— В таком медвежьем углу негде повеселиться. А вы этого заслуживаете.
Девушка хотела еще раз покачать головой, но вовремя спохватилась. Она уже и так упустила множество возможностей. Элен подумала сначала о Джеффри Лемоне, а потом об Адаме Хейхоу. Она не видела Адама и не получала от него вестей почти год. Внезапно Элен стало ясно, что Адам нарушил свою клятву и никогда не вернется в Торп-Фен. Эта мысль повергла ее в отчаяние.
Если отвергнуть и этот шанс, у нее не будет права обвинять отца в том, что тот сломал ей жизнь. Элен сказала себе, что у нее наконец появилась возможность стать взрослой. Сделать то, что для других девушек не составляет никакого труда. Провести вечер с симпатичным мужчиной, на несколько часов вырваться из тюрьмы, которой временами казался ей Торп-Фен.
— В этом нет ничего страшного, — услышала Элен. — Просто немного повеселимся, и все.
Тут она кивнула и прошептала:
— Ну хорошо.
Мужчина улыбнулся:
— Значит, договорились. Я заеду за вами в шесть, идет?
Элен лихорадочно размышляла, сердце колотилось как бешеное. Наконец она сказала:
— В половине седьмого. (В это время отец будет на вечерне.) И не стучите. Я выйду сама.
— Как штык.
Коммивояжер убрал свой каталог и полез в машину. Но потом повернулся и с улыбкой сказал:
— Кстати, меня зовут Морис Пейдж. А вас, мисс…
— Фергюсон. — Элен вспыхнула и протянула ему руку. — Элен Фергюсон.
На следующее утро Элен съездила в Эли и купила в аптеке пудру и губную помаду, умоляя Небо, чтобы ее не увидел никто из знакомых. Когда прислуга ушла обедать, она выгладила подаренное Майей бордовое платье. Для такой погоды оно было слишком теплым, но другого нарядного платья у Элен просто не было.
Элен сказала отцу, что Майя пригласила ее выпить чаю. Когда в шесть часов отец ушел в храм, ее охватило возбуждение и чувство вины. Она поднялась к себе в спальню, надела платье, напудрилась и накрасила губы. Расчесала волосы и уложила длинную светлую косу узлом на затылке, как у героини с обложки романа «Самостоятельная женщина». Собственное отражение в зеркале потрясло ее. Помада подчеркивала полные губы, зачесанные назад волосы оттеняли ее высокие скулы и вздернутый носик с широкими ноздрями. Испуганной девушке захотелось стереть помаду и снова стать прежней Элен, маленькой папиной дочкой.
Но было уже двадцать пять минут седьмого. Времени оставалось только на то, чтобы схватить сумочку, застегнуть ботинки и выскочить за дверь. Добравшись до калитки, она увидела автомобиль Мориса Пейджа, ехавший по проселку в туче пыли. Когда Пейдж остановился и вышел из машины, у него глаза полезли на лоб.
— Вот это да… Потрясающее платье.
Он открыл Элен пассажирскую дверь. Девушка наклонила голову и залезла в машину. Она поняла, что за это время успела поправиться: когда Элен опустилась на сиденье, платье обтянуло ее грудь и бедра и слегка задралось. Когда Пейдж включил двигатель, она незаметно одернула подол.
Пока они ехали на юг, Морис рассказывал ей о себе:
— У меня была небольшая механическая мастерская, но во время Депрессии все полетело в тартарары и я остался без гроша.
Элен сочувственно вздохнула.
— Пару лет мне приходилось несладко, но потом повезло и я нашел эту работу. Не очень получается — люди перестали покупать электротовары. А затем я купил эту малышку, — он похлопал по приборной доске. — «Остин», седьмая модель. Ей всего четыре года. Двигатель работает как часы.
