Александр Щёголев - Жесть
Она засмеялась.
— Могу еще. Скорпионы — одни из самых сексуальных мужчин из всех знаков зодиака. Почему вы не женаты, не понимаю. Жить одному вам совершенно не свойственно.
— Боялся жениться и, тем более, заводить детей… — он опустил голову. — Из-за страха, что сойду с ума. Женщины-то были… случайные.
— Ну вот. Из-за этого у вас еще больший раздрай в душе. Вся энергия, которая могла бы расходоваться на семью и на дом, направлена непонятно на что. Вообще, постоянство — ваша суть. Даже в одежде. Думаю, у вас в шкафу висит несколько одинаковых рубашек…
— Дюжина, — он легко засмеялся. — Все — одного цвета… Зачем придумали тестирование, если есть вы? Спасибо вам… Теперь — к делу.
К делу им перейти не дали.
За окном возник полковник Лебедев. Сияющий, как бриллиантовая подвеска королевы. Постучал в стекло водителя.
— Ну, и что мне с тобой делать? — ласково поинтересовался он. — Под арест или сначала по сопатке?
— Да что хочешь, — с йоговским спокойствием ответил Конов. — Я всецело отдаю себя в твои чистые руки.
— Твое счастье, что я сейчас дико занят.
— Конечно, иди, работай. Ты не бойся, я же сам приехал. Никуда не уеду, да ты меня и не выпустишь. А поговорим мы потом, хорошо? Я сейчас, как видишь, тоже занят, — он показал на свою гостью.
Полковник, прищурившись, посмотрел на Марину… холодок пробежал по ее спине от этого взгляда. Так смотрят в прицел перед тем, как нажать на спуск.
Главврач заметил ее реакцию:
— Не бойтесь, Мариночка, он не причинит вам вреда. Под мою ответственность.
Полковник хмыкнул:
— Ладно, стой здесь. Но отсюда — ни ногой, ни колесом.
Ушел вразвалку.
Помолчали.
— Вы не обидитесь, если я спрошу прямо? — заговорила Марина.
— Экая вы светская… Ну давайте, врежьте мне.
— Настоящий маньяк — это вы?
…Терминатор нашел водителя омоновского автобуса — одного из тех парней, с которым недавно за жизнь говорил.
— Братишка, это твоя машина?
Тот кивнул.
— Пойдем, поможешь мне.
— А что надо-то?
— Я все объясню. Значит, смотри, делаем так…
…Он снял китель, оставшись в тельняшке. Залез на крышу автобуса, распластался на теплом железе. Водила тронул мягко, помня о человеке наверху. Двигались из глубокого тыла, под прикрытием множества машин, стоявших на противоположной от преступника обочине. Залезая колесами в кювет, объехали милицейские машины, несколько грузовиков, затем свернули на шоссе, обогнули погрузчик со стоящим на платформе экскаватором — тот самый, что перегородил трассу, — снова повернули и дальше накатом, уже выключив двигатель, приблизились к рефрижератору с куриными окорочками. Фура была автопоездом, то есть состояла из собственно фуры и прицепа. Подъехали к ней сзади. Десант численностью в одного бойца перепрыгнул с крыши автобуса на крышу прицепа, пробежал до другого края и перебрался на крышу основной секции.
Здесь лежал снайпер, «голубь-три». Взглянув вопросительно, он что-то забормотал в микрофончик возле своего рта. Десантник жестом показал ему: порядок, братишка, все под контролем.
Отсюда было видно, как опер, подчиненный полковнику Лебедеву, привлекает к себе внимание парня, сидящего в гаишной машине, и пытается жестами объяснить, что тому нужно делать. Было видно как Мохнач с ребятами готовят гранатомет.
Боец подполз к краю и осторожно заглянул вниз. Прямо под ним стояли две легковушки, любовно прижавшиеся бортами. Стекол не было в обеих.
Грянул усиленный мегафоном голос полковника Лебедева:
— Эй, мужик! Хватит дурить! Выходи, не тяни время, а то сами придем. И тогда — уж не обижайся…
Ответом ему были выстрелы по колесам грузовика, за которым полковник прятался. Мегафон заперхал и заткнулся. Ствол автомата разок мелькнул в дырке, оставшейся от лобового стекла. Это хорошо, значит, противник был на переднем сиденье.
Не теряя больше ни секунды, боец прыгнул на капот «шестерки» и ласточкой нырнул в салон — только ноги остались наружу. Один миг — и автомат вылетел вон; проскакал, громыхая, по асфальту. Слышны были два коротких вопля в унисон: кричали маньяк и инспектор. Десантник выволок преступника через ту же дырку, через которую проник в салон; два тела скатились с капота, одно мгновенно вскочило, стоя на напружиненных ногах, второе жалко извивалось на асфальте.
Спецоперация закончилась…
Терминатор схватил учителя за воротник, поднял над землей и яростно затряс его:
— Сука! Тебе где сказали сидеть?
— Ну, давай, сдавай меня! — прорвалось сквозь рыдания. — Ты такой же, как они все… Давай… Бей меня, вяжи…
— Это ты стал — как они. А тебе это — нельзя.
— Ты тоже хочешь решать за меня?
Терминатор все-таки его ударил. По щеке. Ладонью, похожей на лопату.
— Успокойся, дитя. Все решают за всех… Подними руки. Подними, я сказал! И веди себя тихо! Не дай им повода… Эта девочка — она тебя вынет, поверь мне…
Со всех сторон набегали омоновцы и «Альфа».
— А меня — забудь лучше, — успел сказать Терминатор. — Я тебе кобеля не прощу…
Маньяк послушно поднял руки.
Его скрутили и потащили куда-то…
— …Почему вы решили, что я и есть маньяк? — спокойно поинтересовался Конов.
— В последнее время я только и слышу про ангелов да про демонов, — зло объяснила Марина. — В ваших устах это прозвучало наиболее неестественно. Кроме того, учителем в психушке занимались вы. Именно после вашего лечения он рассказал такие подробности, которые мог знать только человек, наблюдавший за убийствами… или совершавший их.
— Упоминание к месту и не к месту ангелов и демонов засорило мой язык, это правда. Общение с пациентами не проходит бесследно. Что касается знания подробностей убийств, то есть объяснение более благоприятное для меня, чем предложенное вами. Но я не стану вас разочаровывать. Считайте, что я маньяк. Вам же так этого хочется.
Марина сжалась в комок.
— Вовсе мне этого не хочется…
— А не хочется, так не считайте. Неужели нет другой темы, достойной вашего интереса? Например, как вам теперь жить?
— Что? — она поперхнулась.
— Ну, я почти уверен, что тот вопрос, которым вы мучили себя всю предыдущую жизнь — что вокруг вас творится? — уже сменился более конструктивным: как вам жить дальше? Сменился?
— Да…
— И правильно. Так сложилось ваша Судьба… это не просто оборот речи, это надо понимать буквально… и слово Судьба я произношу с прописной буквы… что еще с детства вы уперлись лбом в нечто непознанное. Думаю, психотравма у вас с самого раннего детства, еще до вашего Первого… вспомните, было что-нибудь такое?
— Было, — сказала Марина хрипло. — Случай с котенком. Котенок погиб.
— Не надо рассказывать, суть не в этом. То, что с вами происходило, та цепочка трагедий — это чистой воды метафизика[31], это что-то надчеловеческое. Но вы упорно ищете спасение в позитивистской науке. Глотаете таблетки, читаете психиатрическую литературу. При этом зачем-то изучаете знаки Зодиака… Давайте я кратко сформулирую вашу проблему. С одной стороны — вы думаете, что являетесь причиной тех несчастий, которые случаются с дорогими вам людьми, то есть вы — роковая женщина. В то же самое время вы успокаиваете себя: мол, не так все это ясно, и эти люди, возможно, без вас были обречены. Вы утешаете себя мыслью, что любимые вами мужчины пострадали бы в любом случае — познакомься с вами или нет. Тем самым принимаете на себя новый крест — из всех мужчин выбирать именно таких, отмеченных Роком. Думая таким образом, вы пытаетесь снять с себя вину. Это понятно, но не это — решение вашей проблемы. Не это.
— А что?
— Вы зациклены на своей вине, особо мучаясь тем, что не знаете, существует она в реальности или нет, — собственно, в этом и состоит ваша проблема. Я хочу, чтобы вы посмотрели на ситуацию совершенно с другого ракурса. Давайте переключим ваши мысли с чувства вины на чувство долга. К примеру, ваш муж Вадим… Человек обречен, жить ему осталось всего ничего, причем, он, абсолютный здоровяк, об этом даже не подозревает. И вот Судьба — или что там управляет нашим миром, — посылает ему вас. Ту самую женщину, которая скрасит его последние дни. Не просто любимую, но, между прочим, еще и ЛЮБЯЩУЮ! Есть у вас право отказать этому человеку только на том основании, что вы боитесь за него? Нет у вас такого права! Ровно то же самое со всеми другими вашими «номерами» — Первым, Вторым и так дальше. Судьба выбрала вас, и вы обязаны любить обреченного человека с такой силой, чтобы он ушел из нашего мира счастливым. Обязаны, Марина. Ваш крест — любить, а не хоронить. Пусть достойные вас мужики, которым вы посланы Судьбой, проведут остаток дней в счастье. Обеспечьте им эту малость. Выполняйте свой долг и не морочьте голову ни себе, ни старым медикам-позитивистам.
