Сергей Минаев - Р.А.Б.
– Но…
– За свою карьеру в «Гермесе» я нашла работу для тысяч соискателей. – Она подняла палец вверх. – Вдумайтесь! За пять лет через мой кабинет прошли те, кто потом стали топ-менеджерами…
«А теперь снова грузчиками…»
– …и генеральными директорами ведущих российских предприятий. Тысячи людей! – Она наконец задержала на мне свой взгляд. Ее глаза были столь пустыми и одновременно усталыми, словно все эти тысячи соискателей только что вышли из ее кабинета. – Тысячи разных профессий. А все начиналось с резюме!
– У меня нет тысячи двухсот рублей, – напомнил я.
– Это не проблема. Они будут удержаны из первой зарплаты, полученной на новом месте. Даже во время кризиса мы идем навстречу нашим клиентам. Оплата составления резюме с отсрочкой незначительно увеличит его стоимость – всего на двадцать процентов. Итак, каковы ваши профессиональные навыки? Ваше последнее место работы?
– Я продавец. Продавец, – я наморщил лоб, пытаясь отогнать воспоминания, – игрушек. Я работал в «Республике Детства», позже объединившейся с «Крахт Тойс». Руководитель отдела.
– О! Отличная корпорация! Отличная специальность! – Она впервые улыбнулась. – Причина вашего ухода? Сокращение?
– Сокращение? – Я почесал левый висок. – Да, пожалуй… сокращение штатов…
– Назовите ваш ИНН, – еще шире улыбнулась она.
– 1234567432, – прикрыв глаза, наизусть выдал я.
Она бодро застучала по клавиатуре, загружая социальную базу данных, потом мило посмотрела на меня и пожала плечами, будто извиняясь за долгую паузу. Наконец база загрузилась. Корш несколько секунд пристально смотрела в монитор, согнув шею, потом отпрянула, будто ее щелкнули по носу, и развернулась ко мне с непроницаемым лицом:
– Компания «Гермес» не оказывает услуг по трудоустройству участникам мартовских беспорядков. На основании трехстороннего договора между картелем, новыми профсоюзами и Государственной Думой.
– Новые профсоюзы? – рассмеялся я. – А что, теперь есть и такие?
– Прошу вас покинуть мой кабинет, иначе я вызову охранника, – прошипела Корш.
– Ну, хоть сэкономил, – сказал я себе под нос и вышел прочь.
Во втором агентстве история повторилась с точностью до наличия птицеподобной дамы (только у этой собранные в хвост волосы были рыжими). В третьем, у метро «Маяковская», носившем название «Редут», мое время решили сэкономить. Еще на ресепшн девушка пощекотала ноготками клавиатуру, изящно ввела мой ИНН и, не убирая милой улыбки, вызвала охранника, который объяснил мне существующий порядок вещей. Уже на улице.
Было около четырех часов дня, когда я вспомнил, что неплохо было бы перекусить. В маленьком продуктовом магазинчике на Бронной я купил батон белого хлеба и бутылку негазированной воды. Дойдя до Патриарших, я примостился на пустой лавочке и начал свою нехитрую трапезу. Есть, впрочем, не хотелось. Полбатона я скормил бродячей собаке каштанового цвета с рыжими подпалинами, имевшей вид еще более жалкий, чем у меня. Еще четверть – паре тощих лебедей с невероятно длинными шеями. Лебеди ели деликатно, описывая полукруги прежде чем ухватить очередной кусок. Не дожидаясь, пока хлеб у меня закончится, они так же тихо уплыли на середину пруда. Аристократичные птицы остаются таковыми даже в кризис.
Солнце перестало играть по поверхности пруда. Лавочки постепенно заполнялись подвыпившими субъектами и разномастной молодежью. Остаток хлеба я съел сам, запивая водой и глядя на деревья. На тополях набухли почки, а на газонах прорезалась трава неестественно изумрудного цвета. По усыпанным мелкими камнями дорожкам неспешно бродили влюбленные.
Я вглядывался в лица девушек – ее среди них не было. Мне нужно было двигаться дальше.
Рекрутером четвертого агентства был парень лет двадцати шести, одетый в мятый серый костюм, желтую рубашку и зеленый галстук. Его намазанные гелем волосы торчали в разные стороны, как иглы у дикобраза. Странно, как это его здесь держали. Чей-нибудь родственник? Впрочем, и агентство было самым маленьким из тех, что я посетил. Оно находилось на первом этаже покосившегося трехэтажного здания, в глубине арбатских переулков. Может быть, здесь так ничтожно платили, что сотрудникам дозволялось выглядеть как попало? Неплохая работа.
Чтобы не отнимать у парня время на преамбулу, я с ходу назвал ИНН. Парень улыбнулся:
– Нет, чувак, без вариантов…
– Что так?
– Мы не трудоустраиваем участников весенних… событий, – грустно сказал он.
– И вы тоже, – пожал плечами я.
– Все. Абсолютно все агентства, чувак.
– По договору с этими… новыми профсоюзами? – рассмеялся я.
– И с ними тоже. Ты не найдешь себе работу в городе через агентства. Ни одна корпорация не возьмет на работу участника Фронта. Закуришь?
– А тебя не уволят? – Я недоверчиво обернулся на дверь.
– Это агентство моего отца. Последний год работаем, наверное. – Парень щелчком выбил из пачки две сигареты и одну протянул мне. – Потом сам буду работу искать. – Он развел руками. – Такие дела, чувак. Они сожрут нас всех. Рекрутинг пока неинтересен картелю, слишком мелкие обороты, слишком много геморроя. Но потом сожрут, обязательно сожрут.
Я кивнул и выпустил струю дыма.
– Арсений, – протянул руку парень. – Ты где стоял?
– На Арбате. Корпорация «Республика Детства».
– С Нестором. Знаю. А мы на Манежной. Там, где все сотовые операторы стояли.
– Знаешь Нестора? – оживился я, услышав сетевой ник-нейм Загорецкого.
– Виделись.
– Где он?
– Понятия не имею! – Арсений глубоко затянулся. – Скорее всего, два года исправительных работ. Или больше. С верхушкой Фронта особо не церемонились, сам понимаешь. А тебя просто уволили?
– Четыре недели в «фильтре». Хулиганство. – Я улыбнулся. – Первый день в городе.
– Хочешь чего-нибудь выпить?
– Кофе.
– У меня аппарат сломался, давай лучше коньяка.
– Слушай, а что с остальными? С теми сотнями тысяч? Их что, всех уволили? – поинтересовался я, пока Арсений разливал коньяк. – И где они теперь?
– Кто где. В «фильтрах», на исправработах, просто на улице. Кого-то не поймали… – Мы чокнулись. – Они очень испугались, понимаешь? Службы безопасности зачищали на улицах пачками. Людей увольняют до сих пор. По информации стукачей, по ложным доносам, по фото с уличных камер.
– И что теперь? – Я подержал коньяк во рту, не торопясь отправлять его в отвыкший желудок. – Если все эти люди на улице, кто вместо них работает? Должен же разразиться жуткий кадровый кризис!
– Ты не поверишь, – засмеялся он, – ничего не произошло! Много рабочих мест сократили, на прочие набрали уроженцев Нечерноземья. И платить стали меньше. Знаешь, сколько сейчас получает… кем ты там был?
– Руководителем отдела продаж.
– Ага. Пятьдесят пять тысяч рублей. Если повезет. А житель Волгограда поедет сюда и на сорок…
– Так он же ничего делать не умеет! – изумился я.
– А вы что, много чего делали, чувак?
– Вообще-то не очень, – согласился я.
– Вот про это я тебе и говорю. А твои вчерашние коллеги теперь грузчиками работают. Если повезет. Никому из участников забастовки не дают социализироваться в прежнем кругу. Ты просто не представляешь, что происходит. Невыплаченные кредиты никто же не отменял. А с зарплатой грузчика платить за взятую полгода назад «Тойоту» не получается. Люди квартиры продают. Самоубийства даже в новостях уже не показывают. Слишком много стало. За что мы боролись, непонятно…
– За себя, Сеня. Нам просто чуть-чуть не хватило! – Я залпом допил содержимое стакана.
– Оружия нам не хватило, – зло ответил он.
– Это правда. – Я поставил стакан на стол и поднялся. – Спасибо за угощение, пойду я.
– И куда ты пойдешь? – спросил он, прищурившись.
– Кофе где-нибудь выпью, – честно ответил я. – А потом – не знаю.
– Жить-то тебе есть где?
Я помотал головой. Арсений вытащил из ящика стола тысячерублевую купюру и протянул мне:
– Вот. Извини, больше не могу!
– Спасибо, не надо! – Я улыбнулся и пошел к двери.
– Погоди, Сань, – Арсений тоже встал. – Погоди пять минут, я сейчас.
Он вышел из кабинета, но очень скоро вернулся, держа в руках свою визитную карточку.
– На обратной стороне телефон моего знакомого. Он работает на Бирже труда. Завтра позвони ему и приезжай. Он поможет. Устроит в какую-нибудь государственную или полугосударственную контору. Можно сделать так, что твой ИНН прокатит незамеченным. Можно попробовать, во всяком случае.
– Спасибо, тебе, чувак! – Я спрятал визитку в карман джинсов. – Ты меня очень выручил.
– Не за что. Если не получится, звони. Я еще подумаю, куда можно сунуться.
Из автомата у метро «Парк культуры» я позвонил парню с биржи. Его звали Миша, и он пообещал что-то придумать, если я заеду к нему на следующий день в десять утра. Ободренный разговором я зашел в грузинский ресторан на корабле, пришвартованном к Фрунзенской набережной, и выпил чашку кофе за сто двадцать рублей. Кажется, началось обратное движение.
