Норман Льюис - День лисицы. От руки брата его
— Да я тебе и десятой доли не могу рассказать, милый. У меня не жизнь, а каторга. Чистая каторга. Представляешь, ему не лень за мной шпионить по комнатам гостей. Он даже что-то пристроил к телефону, подслушивает мои разговоры. Учинил за мной настоящую слежку — по двадцать пять гиней в неделю выкладывает.
— Не говори сейчас о нем, — сказал Брон. — Не надо.
— Вот еду я, к примеру, за покупками, так спросит про все магазины, куда заходила да сколько времени где пробыла. «Хорошо, говорит, значит, у тебя еще целый час оставался. Чего в этот час делала?» Ну, я скажу — в парикмахерской волосы укладывала, — так спросит, у какого парикмахера, и еще позвонит ему и проверит.
— Что же ты терпишь?
— Да кто его знает. В жизни таких загадок хоть отбавляй. Сама попалась в сети — самой, видно, надо и вылезать. А как ругаемся, ужас. Бывает, такой фонарь мне под глазом посадит — целую неделю не могу на люди показаться.
— Нет, никогда мне не понять женщин.
— Так ведь… ну, как тебе объяснить… поначалу-то он совсем был ничего. А потом вот все хуже, хуже. Он еще и сейчас на свой лад бывает добрый, если только на него ревность не накатывает.
— Но нельзя же тебе так жить.
Она чуть отстранилась от него на постели и протянула руку к тумбочке за своими часами.
— Господи. У нас только десять минут осталось… Я когда в последний раз сказала, что ухожу от него, так он даже вены себе вскрыл на руке. Доктор и уговорил меня остаться, не то, мол, он опять что-нибудь над собой сделает. Вот я и осталась.
Каждая минута была на счету, и Брону вовсе не хотелось тратить их на разговоры об Оуксе, но он никак не мог отвлечь Уэнди. Сегодня она была не такая веселая, как в первый раз, а в иные мгновенья казалась совсем подавленной.
— В общем, теперь уж все вот-вот разрешится — в пятницу он получит развод и считает, что я за него выйду.
— Не надо об этом, — сказал Брон. — У нас осталось всего пять минут.
Он снова попытался ее обнять, но она отстранилась.
— Ах, милый, знал бы ты, чего я натерпелась. У меня была не жизнь, а каторга. По сравнению с другими Оукс — прямо джентльмен. Ну почему я такая несчастная? Скажи, почему?
— Потому что добрал, — ответил Брон. — Ты не умеешь себя защитить. Так всегда в жизни — кто помягче, тому и достается.
— Ты не попадал в исправилку? Или в школу для малолетних преступников?
— Да, вроде этого, — ответил Брон. Он уже отказался от попыток ее отвлечь.
— Если какая-нибудь богатая дамочка зайдет в лавку и стибрит пару чулок, которые ей и не нужны вовсе, ей это сходит с рук. А меня за такое дело восемнадцати лет безо всяких разговоров заперли в Холлоуэй. Чего я только не натерпелась, Брон. Не дай бог.
Больше всего ему нравилось в ней, что она не пыталась ничего скрыть. Любая другая непременно утаила бы по крайней мере половину. В глазах Брона это ее только возвышало. Любой бездомной девчонке, которую в восемнадцать лет засадили в холлоуэйский исправительный дом, на его взгляд, можно было после этого все на свете простить.
— С тобой мне хорошо, — сказала она. — Тебе можно говорить все как есть.
— Так почему бы тебе не остаться со мной?
— Я тебе скажу по правде, — ответила Уэнди, — женщина я слабая. Очень слабая. Мне одной никак нельзя. Верно, потому я и держусь Оукса, какой он ни есть. Так ли, эдак ли, я всегда попадала в беду, всю жизнь, и мне надо, чтобы обо мне кто-нибудь заботился. Не умею я стоять на своих ногах, вот оно что. Если бы ты мог увезти меня отсюда, не знаю… может, я с тобой бы и поехала.
Но Брон думал и об Оуксе тоже. И жалел его. Вот если бы Уэнди сама решила его оставить, тогда другое дело.
— Если ты надумаешь от него уйти, я тебе всегда буду рад, так и знай, — сказал Брон.
Едва Уэнди переступила порог «Привета», Оукс схватил ее за плечи. Только дай ему повод, и пойдет настоящее следствие. Захочет и платье оглядеть, и бельишко.
— Где была?
— Сам знаешь где.
— А с кем?
Она вырвалась от него. Если дойдет до драки, она за себя постоит. В ее руках, по-женски округлых и полных, куда больше силы, чем у него.
— Не твоя забота.
— Я тебя убью, — сказал Оукс.
Уэнди рассмеялась.
— Давай-давай, а то как бы не опоздал, красавчик. Ты знаешь, о чем я. Так что давай решайся, другого случая у тебя уж не будет.
14
Репортер бринаронского «Наблюдателя» застал Кэти одну. Этот честолюбивый молодой человек, успешно делавший карьеру, знал подход к людям, особенно к женщинам, и умел так ловко и незаметно передернуть их слова, чтоб сказанное пришлось по вкусу большинству читателей его газеты.
— Скажите, сколько прошло времени с тех пор, как исчез мистер Оуэн?
— Исчез? — переспросила Кэти. — А мы вовсе не думаем, что он исчез.
— Ну, с тех пор, как его нет дома.
— Да вот уже девять дней.
— Вы о нем беспокоитесь, миссис Оуэн?
— Ну а как же!
— Мистер Оуэн не болен? У него не бывало потери памяти или каких-нибудь других приступов?
— У него сердце слабое, но если он не забывает про лекарство, то ничего.
— Вы уже что-нибудь предпринимали? Я хочу сказать, вы пытались его отыскать?
— А что ж мы могли?
— Ну а полиция? Вы заявили в полицию?
— Нет еще.
— Почему? Вам не кажется, что это следовало сделать?
— Сама не знаю. Как-то неловко было их беспокоить. Вроде еще рано.
— Вам кажется, что они не любят, когда их беспокоят? Так?
Он сочувственно и понимающе покачал головой. Этот репортер намеревался заработать себе имя, сыграв на неповоротливости полиции.
— Не знаю, что и сказать. Им ведь покоя не дают со всякой пустяковиной.
— Не думаю, чтобы исчезновение мужа могло показаться им пустяковиной. Возможно, я ошибаюсь. — Он что-то записал в блокнот. — Правда, в подобных случаях они не всегда были достаточно расторопны. Слишком заняты, гоняются за нарушителями правил уличного движения. Вот люди и перестают на них надеяться. Как вы справедливо заметили, обращаться к ним — только время терять. Что толку? — Он доверительно улыбнулся и пожал плечами, всем своим видом стараясь утвердить и ее в этой мысли.
— Что толку? — послушно повторила вслед за ним Кэти, и он опять что-то записал в блокнот.
А назавтра в «Наблюдателе» появилось сообщение под заголовком «Исчез из дому», и ниже мелким, но броским шрифтом читателям предлагалось прочесть на следующей странице редакционный комментарий.
ЕСТЕСТВЕННО ЛИ ПРОПАДАТЬ ИЗ ДОМУ?
Известие о том, что исчез еще один местный житель, вызывает вполне понятную тревогу и своевременно напоминает, что только за последние два года в нашей округе пропало семь человек, причем ни в одном случае расследование по сей день ничего не прояснило.
Вчера наш корреспондент беседовал с местными полицейскими властями и не без удивления узнал, что им решительно ничего не известно об исчезновении мистера Оуэна. Представитель полиции имел смелость заверить нашего корреспондента, что восемьдесят процентов подобных исчезновений впоследствии объясняются самыми естественными причинами.
К сожалению, мы не можем разделить благодушия полиции. Даже если согласиться с сообщенной нам весьма неправдоподобной цифрой, мы не в праве не поинтересоваться, что же происходит с теми злополучными двадцатью процентами, исчезновение которых нельзя объяснить естественными причинами. И с какой, в сущности, минуты исчезновение человека следует считать неестественным? Уж наверно, если человек исчез из своего дома на месяцы, а то и на годы, это неестественно?
Когда наш корреспондент заехал на ферму миссис Оуэн, он увидел там обезумевшую от горя женщину, которая не сообщает в полицию об исчезновении мужа, потому что, по ее словам, «это пустая трата времени».
Мы призываем полицию принять самые срочные меры, чтобы вернуть себе доверие граждан, которое она по вполне понятным причинам столь быстро начала терять.
Сержант сыскной полиции Бродбент был заброшен в Кросс-Хэндс бурей, разразившейся после статьи, — вихрем грозных предписаний, гневными звонками в Бринарон из Окружного полицейского управления и из Лондона, личной беседой члена парламента от Бринарона с главным констеблем, намеками на перемещения и понижения в должности. Сержант Бродбент недавно окончил полицейский колледж и потому на место происшествия прибыл в собственной спортивной машине, имея при себе рентгеновскую установку, все необходимое для фотографирования, множество справочников и новенькую походную лабораторию в черном кожаном чемоданчике.
Когда он явился на «Новую мельницу», Брон был в Бринароне.
— Значит, вы считаете, миссис Оуэн, что обращаться в полицию — пустая трата времени? — спросил Бродбент.
