Владимир Романовский - В постели с Президентом
— Ага, — согласился Лерой, щупая мизинцем моляр справа. Поморщился от боли. — Мне тоже понравилось. Как-нибудь нужно будет повторить.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ. ОТДЕЛ КАДРОВ
Винс не брал трубку. Роберт не брал трубку. Доверять было больше некому. Лерой решил, что справится, или не справится, сам.
Первое — следовало избавиться от Гейл, чтобы не докучала. По телефону нельзя.
К счастью, БМВ-кабриолет с заведенным мотором стоял на углу. Водитель, прыщавый подросток, раздумывал, на кого бы еще произвести впечатление своим видом за рулем папиной тачки, или что-то в этом роде. Не важно. Лерой схватил его за шиворот и за предплечье и выволок из машины. Подросток запротестовал. Одной пощечины было достаточно, чтобы заставить его замолчать, но Лерой этим не удовлетворился, и подростка впоследствии доставили в больницу с вывихнутой челюстью, сломанной рукой и сотрясением мозга. Семья подростка пришла в негодование и хотела подать в суд.
Машину пришлось оставить за десять кварталов до дома Гвен — она слишком выделялась.
Портье начал пятиться задом, как только увидел Лероя. Лерой прошел к лифту.
Отперев замок, он ударил в дверь ногой, порвав цепочку. Гейл выскочила из спальни в халате Гвен.
— Одевайся и иди отсюда, — сказал Лерой. — Давай, давай. Все в порядке. Если не выйдешь через две минуты, выкину в окно.
— Мне нужно…
— Тебе нужно одеться и убираться. Вот тебе сто долларов. Возьми такси. Твой мерзкий тупой внедорожник стоит на въезде.
— Ты меня пугаешь! — закричала она хрипло.
Лерой глубоко вдохнул через нос.
— Сука, — сказал он. — Надень что-нибудь и исчезни. Сейчас же. Именно сейчас.
— Я не могу…
— Что? Почему? Где твои шмотки? Одевайся. Потом свяжешься с Гвен, она тебе все объяснит. Если все еще переживаешь по поводу серег, забудь. Винс их уже продал. Откладывает детям на колледж.
В конце концов она ушла.
Ему тоже нельзя было долго здесь оставаться. Но нужно было присесть. Ненадолго. Чтобы быть в состоянии действовать. Он присел.
Он проглотил слюну. Захотелось закурить. Проверил карманы — ничего. Еще раз проверил. Что-то. Сжимая зубы, он потрогал это нечто… сжал… отодрал… Замечательно.
Вообще-то совершенно незачем подсовывать записывающее устройство, если весь дом и так ими кишит, сама же и инсталлировала. Лерой подумал. Если бы он следил за кем-то… Да. Эти сволочи все слышали. И все видели. И никто — никто! — не пришел никому на помощь. Ладлоу не дали бы уйти, конечно же. Но они ждали, скоты, пока Ладлоу ликвидирует Лероя, чтоб им самим не стараться. Или пока Ладлоу и Лерой не ликвидируют друг друга — идеальный вариант.
Он поднялся на ноги и протопал в «радиорубку». Дорогая аппаратура кругом. Суперчувствительная. Приступ ярости затуманил Лерою мозги.
Кто-то, возможно, ждет снаружи. Ко всем чертям! Не будем сейчас об этом думать.
Он поехал в Бруклин на такси. Вошел к себе в квартиру. В квартире кто-то был, это чувствовалось. Лерою было все равно. Он был уверен, что знает, кто именно к нему проник. В данный момент никто из людей, которых он знал, не мог быть ему полезен.
Он не пошел ни в кухню ни в ванную. Он проследовал прямо к письменному столу, включил лампу, открыл ящик, и вынул из ящика паспорт.
— Привет, партнер, — сказал Марти у него за спиной.
Лерой даже не обернулся.
— Привет.
Он сунул паспорт себе в карман. Не глядя на Марти, он прошел к любимому шкафу и распахнул его. Некоторое время Марти следил, как Лерой пакует чемодан, и вдруг сообразил, что его просто игнорируют.
— Ты не хочешь ли что-нибудь мне сказать, партнер? — спросил он.
— Мне нечего сказать, — ответил Лерой. — Ты здесь потому что кто-то шибко умный наверху наконец решил от меня избавиться.
После значительной паузы, Марти сказал:
— Правильно.
— Что ж ты медлишь? — спросил Лерой, складывая костюм и кладя его осторожно поверх рубашек.
— Сперва я хочу попросить прощения.
— За что, если не секрет?
— За многое. Но мне бы хотелось, чтобы… в общем, повернись ко мне лицом.
Лерой потянулся к верхней полке и достал оттуда металлический ящик.
— Алё, — сказал Марти.
— Делай, что считаешь нужным, партнер, — откликнулся Лерой.
Голос его звучал совершенно равнодушно. Открыв ящик, он достал из него пачку ассигнаций и сунул ее в карман на крышке чемодана.
— Перестань возиться с чемоданом, — сказал Марти. — Ты никуда не едешь. Везение твое кончилось.
— Везения и не было никогда, — сказал Лерой. — И благодарности тоже не требую. Сделал я то, что должен был сделать. Если это — конечная станция, что ж, пусть. Но сомневаюсь. Ты меня не пристрелишь, Марти. Не сможешь. Ты уже не тот.
— Нет, конечно, нужен ты мне — стрелять в тебя. Выпьешь цианистый калий, как любой нормальный человек. Я принес капсулу.
— Не люблю капсулы, — сказал Лерой.
— Перестань паясничать.
— А если я откажусь, — сказал Лерой, стоя спиной к Марти, — что ты сделаешь?
— Тебе не понравится.
— Но я ведь и так знаю. Где-то здесь мешок с молнией для переноски трупов. Ты положишь меня в багажник и отвезешь в какое-нибудь романтическое место в лесу, да? Я всегда думал, что ты дурак. Но не предполагал, что ты бессердечный дурак.
Неожиданно Лерой качнулся, схватился за бок, и припал на колено.
— Перестань паясничать, — повторил Марти. — Это что, очередной трюк?
Лерой не ответил. Он попытался встать на ноги и вдруг неуклюже завалился на бок.
Марти поднялся и подошел.
— Эй. Лерой? Алё? Черт.
Он подозревал, что это ловушка. Присесть на корточки было боязно. Но он все равно присел.
— Эй, партнер.
Он потрогал плечо Лероя. А затем шею. Странный пульс. На морде синяки. Часть морды покрыта засохшей кровью.
— Даже не верится, — сказал Марти.
Он перевернул Лероя на спину. Лерой открыл глаза.
— Ребра, — сказал он.
Марти разорвал на Лерое рубашку и потрогал ребра.
— А… ы! — сказал Лерой. — Больно.
— Два сломаны, — Марти нахмурился. — Что там случилось у тебя?
— Просто представь себе, что я пожимаю плечами, — ответил Лерой.
— Дай-ка я тебя перетащу в кровать.
— Да, хорошо. Давай. Почему бы тебе просто меня не пристрелить?
— Я не собирался в тебя стрелять, — соврал Марти. — Что ты… Действительно так думал? То есть, я все это время терпеть тебя не мог, конечно, но мы прошли через многое вместе…
— Многое? — сказал Лерой. — Слушай. Можешь сказать свиньям в Лангли, и другим свиньям в Щедрых Сведениях, что я знал, что это произойдет, и единственное, о чем сожалею — так это о том, что не смогу посмотреть, как их выгоняют, и как они живут после этого, и как спиваются.
— Ты бредишь, — сказал Марти, не очень слушая. Он был занят осмотром повреждений.
— В таком состоянии тебе нельзя никуда идти или ехать, — сказал он.
Несколько часов спустя Марти остановил машину у края рощи в Апстейте. У рощи была плохая репутация. Он открыл багажник, вытащил мешок, расстегнул на мешке молнию.
— Нужно выкинуть мешок, — объяснил он.
Еще через час, придорожный мотель в нескольких милях к северу от Таксидо принял двух гостей мужского пола — черного, заплатившего за комнату, и белого, который был очень пьян. Оказалось, что черный гость — просто наносит визит, и сейчас уедет.
— Мой друг нуждается в отдыхе, — сказал он. — Пожалуйста не тревожьте его до послезавтра. Он трое суток не спал.
В номере Марти опустил Лероя на кровать.
— Вот что, партнер. Я приеду тебя проведать дня через три. Чтобы тебя здесь не было. Пистолет из твоего чемодана я вынул. Ни в какие восточнобережные аэропорты не суйся. Вежливость требует, чтобы ты сперва пересек канадскую границу. Ты никогда больше не покажешься нигде на планете под своим собственным именем. Никогда. Если покажешься, я окажусь следующей мишенью, и даю тебе слово, что до того, как меня убьют, я убью тебя. Больше всего на свете я ненавижу откровенную неблагодарность. Ты — мертв, тебя нет. Ясно?
— Нет, — сказал Лерой.
— Что именно следует пояснить?
— Ничего не надо пояснять.
Марти почувствовал, что запястье ему сдавили стальной хваткой. Он так удивился, что забыл среагировать. Крутанувшись на спине, Лерой ухитрился ударить его ногой в голову, не поднимаясь с кровати. У Марти потемнело в глазах. Когда в голове прояснилось, он осознал, что прикован наручниками к трубе в углу, через которую в ванную подается горячая вода. Каким-то иррациональным способом Лерой вернул себе часть сил, пока лежал в багажнике.
Лерой, прихрамывая, прошел к стенному шкафу, рванул дверь и вытащил чемодан.
— Пистолет я свой забрал, — сказал он, — и твой тоже. И машину забираю. Имя мое мне нравится и я его не сменю.
