Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 10 2008)
Аннотация к книге начинается такими словами: “Эта книга — уникальный памятник китайской средневековой культуры, появившийся на свет благодаря исследовательским усилиям известного синолога, философа и антрополога Александра Секацкого”. В предисловии автора сказано, что книга “появилась в Китае более пятисот лет назад и тем не менее впервые выходит как книга”. Более того, “этой книги нет и в самом Китае”. Дальше Секацкий объясняет, как же такое могло случиться. Оказывается, он обнаружил эту книгу в музее средневекового быта в городе Сиань и попросил разрешения скопировать манускрипт, на что и получил любезное согласие.
Книга представляет собой сборник задач, которые решали соискатели на экзаменах, определявших, достоин ли претендент звания чиновника. Секацкий объясняет, почему книга не сохранилась: кому придет в голову издавать “шпаргалки”? Тут же, впрочем, он оговаривается, что в последние годы в России шпаргалки еще как издают.
Вот пример одной из задач: “Один из чаньских наставников сказал: „правильный ответ должен быть подобен эху”. Однако никаких разъяснений наставник не дал. ТРЕБУЕТСЯ дать ответ, что имел в виду монах и можно ли подтвердить его правоту?”
Дальше приводятся три варианта решений. “ Решение Лесного брата. Правильный ответ должен быть подобен эху в том случае, если это ответ на правильный вопрос. Но тогда заслуга принадлежит не тому, кто отвечает, а тому, кто спрашивает”. (Здесь и далее курсив автора книги.) “ Решение Пришедшего с севера . Не много мудрости в том, чтобы приписывать мудрость эху. <…> А желающему получить правильный ответ в соответствии с чаньской мудростью лучше всего обратиться к попугаю”. Третий ответ длиннее и сложнее. Наставник Лю утверждает, что если ответ ни в чем эху не подобен, как бы он ни был глубок и содержателен, это ответ на чужой вопрос: “Ответ, не содержащий эхо-эффекта, ошибочен хотя бы потому, что ошибочно считается ответом”. Это остроумно и любопытно.
На слове “эхо-эффект” я споткнулся. Как-то оно совсем не подходит для средневекового китайского текста. Возможно, это допущение переводчика, а возможно, вся эта книга — мистификация Секацкого. Я этого не утверждаю, но как-то подозрительно этот текст современен. Прием, на котором строится каждая главка, состоящая из задачи и серии ответов, — это та самая паралогия, о которой говорит Липовецкий. Задача у Секацкого ставится так, чтобы однозначный ответ был невозможен, и ответы практически всегда противоречат друг другу. То есть налицо та самая паралогическая связь — стремительно разбегающиеся решения некорректной задачи.
Уже потом я обратил внимание, что нигде не указано, с какого языка выполнен перевод, а история обнаружения манускрипта и вовсе типична для всевозможных “рукописей, найденных…”. Где только их не находили и кто только их не приносил и не подбрасывал публикаторам!
Если это действительно так, то аннотация, которая по определению должна служить метатекстом — то есть не может быть в текст включена, в данном случае является элементом игры, и это тоже типичный пример разрушения текста и проникновения в него реальности. Такой пример описан Липовецким: герой фильма сталкивается с режиссером картины, но об этом не догадывается, и сверхъестественные способности героя не срабатывают (режиссер — создатель этой реальности, и на него они воздействовать не могут), но зритель не знает лица режиссера и оказывается в ситуации парадокса.
Наконец замечу: для меня оказалось необыкновенно важно, действительно это перевод с китайского или только мистификация. Если первое — книга для меня более ценна, она существует в ином контексте и воспринимается иначе. Если это мистификация — одной меньше, одной больше, не так и важно, всего лишь еще одно развлекательное чтение.
– 2
Наоя Кобаяси. Введение в нанотехнологию. Перевод с японского А. В. Хачояна. Под редакцией Л. Н. Патрикеева. М., “БИНОМ. Лаборатория знаний”, 2007, 134 стр.
Я начал читать эту книгу с некоторым интересом, хотя узнал из нее немного. В ней рассказываются некоторые обязательные вещи, например подробно описываются различные сканирующие микроскопы. Но здесь речь идет о технических приложениях, и хотя автор пытается объяснить принципы действия микроскопов, выходит у него это несравнимо хуже, чем у Андрюшина. Просто потому, что Андрюшин, не форсируя событий, подводит читателя к работе сканирующих микроскопов, успевая рассказать все, что нужно для понимания их работы, и как бы раскрывает ладонь и показывает: “Смотри!” — и ты смотришь и видишь. У Кобаяси изложение происходит довольно сумбурно, возникает даже ощущение, что автор не слишком глубоко знаком с тем, о чем он пишет. Но по-настоящему меня раздражило не это. В конце концов, и из этой книги можно кое-что почерпнуть, хотя есть и более достойные примеры.
В книге есть главка “Наука против демона Максвелла”, а в ней подраздел “Нанотехнология может обратить время”. Уже одних только этих названий достаточно, чтобы захлопнуть книгу и никогда ее больше не открывать: таких заголовков хватает на страницах газет, чтобы еще их видеть в научной (пусть и популярной) работе.
Кобаяси пишет: “Знаменитый ученый Дж. (Джеймс Клерк. — В. Г. ) Максвелл когда-то (интересно, когда же это было? уж не в 1867 ли году? — В. Г. ) придумал воображаемое существо, которое могло бы понижать энтропию системы, манипулируя атомами и молекулами. Физики уже давно доказали (вообще-то сам же Максвелл это и сделал. — В. Г. ), что такое существо или устройство („демон Максвелла”) нельзя создать реально, однако нанотехнология, дающая возможность работать с атомами и молекулами, неожиданно возродила старую идею, поскольку она позволяет в некотором смысле „обращать” процессы и уменьшать энтропию обрабатываемой системы. Вспомните, даже смерть человека является лишь одним из проявлений роста энтропии!” Ну и ясное дело — нанотехнологический демон Максвелла нам всем принесет “вечную молодость и бессмертие”.
Демон Максвелла в последние годы кочует из одной книжки по нанотехнологиям в другую, а между тем к нанотехнологиям он имеет весьма косвенное отношение. “Демон Максвелла” — это метафора, которая демонстрирует вечный двигатель “второго рода”. Мы все знаем, что теплое остывает, нагревая холодное. При этом растет энтропия системы. А что было бы, если бы холодное было способно отдавать энергию теплому и нагревать его еще больше? Тогда бы мы получили практически неисчерпаемый источник энергии, например Мировой океан. Его энергии нам бы хватило навсегда. Максвелл предложил такую мыслительную конструкцию: в двух сообщающихся через закрытое заслонкой отверстие сосудах находится газ одинаковой температуры. Демон караулит заслонку. Как только к отверстию подлетает из левого сосуда молекула с высокой энергией, демон открывает заслонку и пропускает “горячую” молекулу в правый сосуд. Если “холодная” частица прилетает к заслонке из правого сосуда, демон пропускает ее в левый. Таким образом энтропия системы понижается, а остывающий левый сосуд нагревает правый. Кобаяси пишет, что если вместо демона поставить наноустройство, оно сможет проделать всю работу за него. Но ведь демон-то не потребляет энергии! И система остается полностью замкнутой, а любое устройство нужно питать, то есть тратить на него энергию извне. Учитывая, сколь ничтожен энергетический выигрыш от одной молекулы, пролетевшей из левого сосуда в правый, и сколько энергии придется потратить на слежение за молекулой, определение ее скорости и направления и, наконец, на открытие заслонки, можно уверенно сказать — игра не стоит свеч. Что, впрочем, буквально следует из Второго начала термодинамики. А что касается снижения энтропии открытой системы — то есть получающей энергию извне, это наблюдается уже давно в процессах самоорганизации, которыми, в частности, занимается синергетика. Так что здесь нанотехнологии ничего существенно нового не принесли.
Жаль, что в погоне за яркими метафорами иногда забывается суть дела.
Философские науки. Научный образовательный просветительский журнал. М., 2008, № 1, 160 стр.
Я не часто заглядываю в этот журнал, но этот номер особый. В нем в разделе “Философия и наука” собраны статьи, посвященные философскому осмыслению нанонауки, нанотехнологий и наномира. Мне это было очень интересно. Но — увы.
Как мне представляется, если сегодня мы пишем о нанотехнологиях, необходимо отчетливо разделять: то, что уже сделано (и хотя сделано много, мы только в начале пути); то, что принципиально достижимо, то есть уже есть технологические проработки и концептуальные решения, но до внедрения еще далеко; и то, что относится к области мечтаний. Не проводя такого разграничения, мы вносим в трудную для осмысления ситуацию дополнительную путаницу и уже сами не знаем, что есть, чего нет, а чего, вполне возможно, никогда и не будет.
