Журнал «Новый мир» - Новый мир. № 10, 2002

Что вы там строите, с кем?

(ГОСПОДИ!) Неужели, кроме сексуальной ориентации имярека, в России снова ничего не изменится?

(ДРУГИЕ) Чтобы протестировать телевизионных продюсеров, я предложил им заявку на сериал, где разместил следующую контрольную фразу: «Всем известно (но не все в этом признаются), что женщина не сильна в любви, женщина сильна в своем хаосе. В любви же, напротив, женщина слаба и послушна». Мужчины оживились и заявку одобрили, женщины вежливо заерзали, с редким единодушием отклонили. Что и требовалось доказать: групповые интересы неотчуждаемы.

Посему: не соглашаться даже по мелочам. Согласиться — значит снова уступить инициативу, печатные площади, телеэфир (до которого еще доберемся), рабочие места, премии, прочие атрибуты социальной власти. Думаю, лидеры квазилиберального передела 90-х до сих пор не осознали, какие социальные силы унизили и разбудили.

Повторюсь, дело не в «Манцове», «Манцов» — псевдоним, брэнд, игра любви и случая. Забудьте Манцова как кошмарный сон. Будут другие, лучше.

(ЖАРКО) Дезертировал в Тулу. Купаюсь, описываю для киножурнала жизненный путь Каурисмяки. Все-таки пляж — самое честное место на Земле. Все на виду — и приятное, и противное. Где-то здесь купались Лев Толстой и Сельянов. Теперь девчонки, старушки, собачки, два пьяных чудака, целый огромный мир. Фантастика!

P. S. И. Роднянской. Публично поклялась, что никаких маргиналий к Манцову больше не последует. И вот — не удержалась… Силюсь понять, почему все-таки «Манцов» (лирический герой) — Другой. Для меня Другой — «свободный от общества» праведник, который мог бы повторить за Григорием Сковородой: «Мир ловил меня, но не поймал».

CD-обозрение Михаила Бутова

БЕЛАЯ ДЫРА

Tony Levin, «Pieces of the Sun», Narada, 2002

Деннис Овербай в «Одиноких сердцах космоса», одной из лучших книг, когда-либо написанных о космологии, представляет Бога как космического рокера, который дает толчок к созданию Вселенной, ударяя по своей гитаре с десятимерными суперструнами. (Задумываешься, Бог импровизирует или играет по нотам?)

Современная музыка пытается заклясть время и сделать его выносимым. Но не убить его, не подменить собой, как делают медиа, в первую очередь — электронно-визуальные медиа. Музыку и медиа свели друг с другом понятная по-человечески звездная болезнь исполнителей и коммерческие интересы менеджеров телевидения и шоу-бизнеса. И свели музыке на погибель. Массовой клипово-телевизионной подаче не исполнилось еще и двадцати лет, однако она успела переработать, извести не станем говорить на что целые музыкальные пласты. Весь нынешний рок-мейнстрим (в диапазоне от сладкоголосого брит-попа и романтического «love-металла» до загруженного героином и очень мрачным восприятием жизни панк-рока, до квазирадикального «стандартного европейского» звучания — такой музыкой любят сопровождать телепередачи про экстремальный спорт), вся, за исключением единичных исполнителей, музыка «черной» линии соул-фанк-рэп сегодня являет собой довольно унылую череду произведенных телевизором симулякров, причем не имеющих вообще никакого собственного существования, что еще было бы как-то занимательно, но полностью подчиненных воле коммерческих продюсеров (представляется, что и скандалы, связанные с личной жизнью поп-звезд, чаще всего тщательно спланированы). Вне всякого сомнения, похожая участь в самое ближайшее время ожидает «мировую музыку» со всем ее этническим пафосом (и, пропагандируя культурные ценности третьего мира, «мировая музыка» без проблем войдет в большой шоу-бизнес, где вращаются титанические деньги, полученные в результате ограбления этого самого третьего мира «золотым миллиардом»), а также расхожую филармоническую музыку. Где-то в начале музыкального видео еще мерещился некий синтез искусств, в котором, возможно, музыкальная составляющая и должна была несколько подсократиться, подвинуться ради целого. Но год от года и видеоряды в музыкальных клипах теряют разнообразие и становятся все более примитивны — новые технические средства не способны затушевать отсутствие интересных концепций или хотя бы желания такие концепции иметь. Между прочим, заставки, видеоотбивки на MTV всегда были на порядок интереснее даже самых лучших клипов. И показательно, что более-менее серьезные исполнители, в восьмидесятые с энтузиазмом окунувшиеся в видеомузыку, — скажем, Питер Гэбриэл, — в девяностые почти совершенно от этого вида деятельности и саморекламы отказались. Можно при желании рассуждать, что такова — в бесконечных повторениях, в массовом тиражировании малоразличимого барахла, в прокрустовой подгонке всякого индивидуального начала под манекенные стандарты — единственная доступная форма существования искусства под страшным гнетом многовекового культурного наследия. Мне не то чтобы совсем чужды были подобные мысли — мне просто трудно представить изнывающего под культурным гнетом производителя видеоклипов.

Короче, просто так, сидючи в кресле и переключая телеканалы, без собственного исследовательского интереса, ничего дельного любитель музыки сегодня уже не получит. Хочешь музыки со смыслом и духом — придется из кресла вставать и разыскивать ее за пределами телевизора. И даже за пределами радио, куда более, по сравнению с телевизором, благородного, но, к сожалению, тоже совершенно подчинившегося навязанным MTV порядкам: FM-радиостанции крутят те же самые песни, на которые снимаются клипы, — и практически только их. Во тьме внешней, на разной степени удаления от линии терминатора, остаются джаз (хотя вряд ли джаз еще когда-нибудь порадует нас чем-то действительно будоражащим и актуальным), масса маргинальной рок-музыки — от разномастных металлистов и думстеров, почти всегда глуповатых, но заслуживающих уважения за прямоту, за то, что товар всегда предъявлен лицом, без дураков, до изысканных интеллектуальных стилистик; остаются блюз, современная композиторская музыка. Особая статья — электронщики, которые очень даже не против видеорядов для своей музыки, однако видео здесь мало походит на обычные клипы, а имеет, как правило, абстрактно-психоделический характер: формы, цвета, бесконечное движение — своего рода компьютерный калейдоскоп.

Кто делает музыку MTV-го пошиба — понятно: продюсеры и звукорежиссеры. Для примера попробую пересказать статью из профессионального журнала «Звукорежиссер» — поскольку издание это в руки читателя «Нового мира» скорее всего не попадет[23]. Речь идет о записи песни для сборного альбома по случаю футбольного чемпионата мира: каждая страна, участвующая в чемпионате, представляла на диске своего артиста и свою песню. От России представительствовала некая певица Ариана, а песню под названием «More than the game» — «Больше чем игра» — сочинил композитор и продюсер Матвей Аничкин. Несмотря на то что имя певицы ничего хорошего вроде бы не предвещало, она сумела в первый же день записи приятно удивить звукорежиссеров, поскольку спела свою партию верно, и после записи не пришлось прибегать к компьютерной коррекции чистоты интонации и точности ритма — случай в нашей стране и в наше время откровенно выдающийся. Гитаристов и басиста тоже записали без проблем, однако здесь к первозданному звуку (тоже сформированному путем подбора звукорежиссерами соответствующих микрофонов, усилителей-комбиков и прочих элементов, моделирующих звучание) уже применялась последующая обработка: то есть звук доводили режиссеры, без участия музыкантов. Затем пришла струнная группа, исполнители с консерваторским образованием, как оказалось, не способные с необходимым студийным качеством играть вовсе: ритм, темп, интонация, просто синхронность — все мимо кассы. Выгнали этих, отыскали других — поприличнее. Из записанного с теми, что поприличнее, материала отобрали несколько фрагментов, которые могли пойти в дело, скопировали несколько раз и расставили в правильном ритме. Так скроили партию струнных. Но затем подмешали к акустическим инструментам синтезированные MIDI-скрипки — для придания звуку большей плотности. Далее наступила очередь подпевок: два голоса — мужской и женский. Мужчина ничего, справился, а запись барышни пришлось переносить в компьютер, чистить и дорабатывать, так что на окончательном сведении голос ее подавался прямо из компьютера. Наконец, ритмические линии исполнили соответствующие синтезаторы-сэмплеры. Таким образом, сведение шло с трех источников: с магнитофонной пленки, куда было записано все, что удалось записать прилично, с компьютерной звуковой станции «Pro Tools», игравшей скорректированные, доведенные партии, и с компьютера, на котором были чисто электронные голоса, не требовавшие живых исполнителей.

Меня отнюдь не пугают подобные триумфы современных технологий (а описанный вариант скорее совсем простенький по сравнению с тем, что и как делают на Западе в действительно серьезных студиях, — ну, все равно что отдел спецэффектов «Мосфильма» против такого же в Голливуде). И я не собираюсь отказывать компьютеру в статусе музыкального инструмента потому лишь, что он не похож на рояль (зато похож на баян). Только вот почему это студийное песенное чудо «More than the game» в свет выходит под именем певицы, а не под именем полностью, от киля до клотика, сотворившего его Матвея Аничкина? Ведь вполне могла неведомая мне Ариана и не иметь столь выдающихся способностей и не выпендриваясь пела бы как все — мимо нот. И что бы изменилось? Да ничего. Ну, на сведении подавался бы ее голос не с «честной» магнитной пленки, а из системы «Pro Tools» — слушателю-то какое дело? Больше того, я почти уверен: недалек день, когда успехи в синтезе звука и в компьютерной визуализации станут настолько велики, что какая-нибудь новая Ариана запоет уже непосредственно из компьютерного сэмплера, а томно прикрывать глазки и крутить выпуклостями в клипах станет соответствующих форм компфетка, не имеющая биологического прототипа2. Но все равно — только именами фантомных певцов и певиц размечает, будет размечать это культурное пространство массовое сознание. Из авторов эстрадных песен в России известны публике единицы — да и то по инерции советских времен. Реальные создатели музыки вне узкого профессионального круга не известны вообще никому.