Дженнифер Доннелли - Чайная роза
— Почему бы тебе не спросить его самого? Он сидит в углу с Джоном Рокфеллером. И наверняка поносит мой план.
— Потому что этот надутый индюк мне не ответит. Давай, Уилл. Мне дали срок только до девяти.
Уилл осушил свой стакан и жестом заказал следующий.
— Это правда, — сказал он. — Белмонт создал собственную команду инженеров. Они составили маршрут, кардинально отличающийся от моего, и два дня назад передали свой план мэру. И сказали, что он более экономный.
Нелли поставила стакан и схватилась за блокнот.
— Это так?
— На бумаге. А в действительности будет стоить городу больше. Намного больше.
— Почему?
— Маршрут Белмонта местами пролегает через болота, а местами — через глинистые сланцы. И пересекает множество подземных потоков. Да, он прямее моего — именно на этом он и играет, — но из-за естественных препятствий для его прокладки потребуется больше времени, людей и материалов.
— И что ты собираешься делать?
— Сказать мэру, чтобы он вынул голову из собственной задницы и принял мой план.
— Ты знаешь, что я так написать не могу. Хотя очень хотелось бы. Сформулируй фразу по-другому, чтобы ее можно было процитировать.
Уилл подумал и сказал:
— Я абсолютно уверен в том, что наш досточтимый мэр и его компетентные советники при сравнении двух планов учтут топографию и географию Манхэттена, а также транспортные потоки. Как и в том, что после такого сравнения они увидят вопиющие недостатки, ошибки, недочеты и откровенное искажение фактов, характерные для плана Белмонта. Этот проект не только разорит город, но из-за неправильных инженерных принципов, положенных в его основу, нарушит архитектурную целостность Манхэттена, не говоря о безопасности проживающих в этом районе граждан… Ну что, годится?
— В самую точку, — сказала Нелли, лихорадочно записывая его слова. — Спасибо, Уилл, ты просто душка. — Она закончила строчить, закрыла блокнот и залпом допила остатки виски. Уилл заказал еще. Принимая стакан, журналистка пристально посмотрела на него и спросила: — У тебя все в порядке? Неважно выглядишь.
— У меня? В полном.
— Ты уверен?
Макклейн кивнул, однако взгляд Нелли Блай заставил его поежиться. Эта женщина ему нравилась — даже очень нравилась, — но он никогда не забывал о ее профессии. Передать репортеру правильно составленную деловую информацию — это одно, а поделиться с ним сведениями личного характера — совсем другое. Это слишком опасно. Уилл увидел, что Нелли продолжает смотреть на него и ждать ответа.
— Работа, черт бы ее побрал… — пробормотал он. — Последние дни были не из легких.
— Меня этим не проймешь. Конкуренты тебе не страшны. Что-то не так. Ты не заболел?
Уилл испустил досадливый вздох.
— Говорю же тебе, все в порядке. Я здоров как бык. Просто…
Она понесла стакан ко рту, но остановилась на пол пути.
— Это женщина, верно?
— Нелли, тебе никто не говорил, что ты слишком любопытна?
— Все говорят. Кто она?
— Никто! Нет никакой женщины! Это подземка! Теперь ты довольна?
Нелли подняла бровь, однако тему оставила. Уилл ощутил облегчение, но разозлился на самого себя за то, что дал волю эмоциям. Он думал о Фионе день и ночь, однако так и не смог разобраться в своих чувствах. Пытался рассказать о ней своему старинному другу Уильяму Уитни, но тот не понял, из-за чего сыр-бор.
— Купи девочке какую-нибудь побрякушку и положи в постель, — посоветовал он.
Можно было поговорить с сестрой Лидией, но вряд ли из этого вышло бы что-нибудь путное; она давно пыталась женить его на своей подруге, вдове из Саратоги. Наконец он решил довериться младшему брату Роберту. Они выпивали здесь неделю назад, накануне новой экспедиции Роберта на Аляску, где он искал золото. Тридцатишестилетний Роберт никогда не был женат. Его невеста Элизабет умерла от туберкулеза, когда им обоим было по двадцать четыре. Они очень любили друг дуга. Ее смерть разбила Роберту сердце, и он так и не оправился от потери.
— К чему такие мучения? — спросил Роберт. — Переспи с ней, и дело с концом.
— Ты говоришь в точности как Уильям Уитни. Тут речь о другом, — ответил Уилл.
— Мы говорим о потенциальной жене? Прости, я думал, речь идет о любовнице.
— Речь идет о женщине. Самой красивой, самой умной и самой необычной женщине на свете.
— Она знает о твоих чувствах?
— Может быть. Не знаю. Я ничего ей не говорил.
— А почему? Сколько лет прошло со смерти Анны? Два года? Твой траур кончился. Если хочешь, можешь жениться снова. Что тебя останавливает?
— Многое, Роберт. Она не… у нас разное происхождение.
— Гмм… — ответил Роберт и сделал большой глоток.
— Она — владелица магазина. Не думаю, что мои сыновья примут ее. И Лидди тоже… Не знаю, как к этому отнесутся ее родные. К тому же я намного старше ее.
— Да, положение не из легких… — Роберт немного помолчал, а потом спросил: — Ты любишь ее?
— Я все время думаю о ней. Никогда не встречал человека, с которым было бы так легко разговаривать…
— Уилл… ты любишь ее?
Сбитый с толку Макклейн захлопал глазами:
— Не знаю.
— Не знаешь? Уилл, ты ведь уже любил, не так ли? Конечно, я имею в виду Анну… и других твоих… Разве нет?
Уилл уставился в стакан.
— Нет. Нет, не любил, — поборов смущение, признался он. — Значит, эта тоска и есть любовь? Это ужасно!
Роберт рассмеялся.
— Да, именно так она и называется, — ответил он и подал знак официанту. — Я закажу тебе еще стакан. Может быть, даже целую бутылку. Похоже, ты в этом нуждаешься. — Он покачал головой. — Неужели ты никогда не чувствовал, что тебе чего-то не хватает?
— Нет. Я не верил в это. Думал, что это выдумка дам, сочиняющих романы. — Он беспомощно пожал плечами. — Пойми меня правильно, Роберт. Я действительно испытывал чувство к Анне. Она была чудесной матерью, верным товарищем и хорошим человеком. Но тут… тут совсем другое.
— О боже, Уилл, это действительно что-то новенькое. Любовь с первого взгляда! — Роберт снова засмеялся. — Выходит, старого пса все же можно научить новым фокусам!
Уилл поморщился:
— Можно было обойтись и без сравнений.
Брат потрепал его по руке:
— Дай девушке самой решить, нравишься ли ты ей. Если она сочтет, что ты достоин ее, то преодолеет все трудности.
— Я? Достоин ее?
— Да. И если она хотя бы вполовину так умна, как ты говоришь, то легко справится с задачей. Ее семья тебя примет. Твоя ее — тоже. Я уже принял, Лидди примет, а если твои дети откажутся, ты можешь лишить их наследства…
Внезапно перед его глазами мелькнула чья-то рука.
— Уилл! Уилл, ты слышишь меня?
— Извини, Нелли.
— Ну, ты совсем плох, — сказала она. — Хочешь — говори, хочешь — нет, но кто-то украл твое сердце. — Женщина наклонилась к нему вплотную. — А у тебя ведь есть сердце, правда?
Пока Уилл смеялся, в дверь вошел Камерон Эмс, молодой городской судья и друг старшего сына Уилла, Уилла-младшего.
— Добрый вечер, мистер Макклейн, сказал он.
— Привет, Камерон, — ответил Уилл.
— Я вижу, у вас гостья. Не знал, что в клуб пускают леди. Ах, это вы, Нелли…
— А вот и ты, Эмс. Что, много мальчишек посадил в последнее время? В нескольких улицах отсюда я видела, как несколько пацанов играли в расшибалочку. Знаешь, что говорят? Кто играет в расшибалочку, рано или поздно расшибет кому-то голову. На такое нельзя смотреть сквозь пальцы. Пока ты тут, вызывай «воронки». А еще лучше — целую армию.
Два джентльмена, стоявшие неподалеку, фыркнули. Уилл слышал их, и Камерон тоже. Его лицо потемнело.
— Это был не репортаж, а истерика. Написанный истеричной журналисткой, которая руководствуется не умом, а сердцем, — парировал он.
— Эмс, мальчишке было десять лет.
— Он совершил преступление.
— Он был голоден.
Взбешенный Эмс повернулся к Уиллу и сказал:
— Мистер Макклейн, если придет Уилл-младший, передайте ему, пожалуйста, что я в столовой.
— Конечно, Камерон.
— Приятного аппетита, сэр. — Он ушел.
— Напрасно ты так, Нелл. Сейчас он пожалуется метрдотелю, и тебя выгонят.
— Не сомневаюсь. Чем его клуб отличается от его судейской комнаты? Оттуда он меня выгонял неоднократно. Наглый щенок! — Она тут же опомнилась. — Извини. Я забыла, что он — друг твоего старшего сына.
Уилл пожал плечами:
— Это не мешает ему быть наглым щенком. — Тут на его плечо легла чья-то рука.
— Привет, папа. Привет, Нелли.
Уилл повернулся и улыбнулся остановившемуся рядом плотному блондину лет двадцати пяти. Это был его старший сын. Макклейн всегда радовался, когда видел своих детей, но теперь его поразило сходство Уилла-младшего с покойной матерью. Чем старше становился мальчик, тем больше он напоминал Анну и ее голландских предков, светловолосых и невозмутимых.
