Лаура Эллиот - Теперь я твоя мама

Патрисия передала СМИ заявление, что Джой не получила серьезных травм и что ей необходим покой. По крайней мере, ее перевели в палату с четырьмя кроватями. Люди суетятся вокруг нее, доктора делают уколы, и она с трудом вспоминает, кто приходит и уходит. Однажды она просыпается и видит, что рядом с кроватью стоит какая-то женщина Своим бледным лицом и дрожащими руками она напоминает призрака. Женщина прикасается ко лбу Джой. Пальцы у нее прохладные и нежные.

– Спи спокойно, дорогая, – шепчет она.

Джой засыпает, и все кажется прекрасным. Потом возвращается боль, и когда она открывает глаза, то понимает, что все это ей приснилось, потому что рядом никого нет и Клэр Фразьер никак не могла бы узнать, где она лежит.

Дорогая Джой!

Я долго плакала, когда получила твое письмо. Это так классно, что ты решила ответить мне. Но авария! Ты могла погибнуть! Тетя сильно расстроилась. Как и все мы. Хорошо, что обошлось только сломанной ногой. Я знаю, это ужасно, но скоро тебе станет лучше. Когда мне было десять лет, я сломала руку, но она быстро зажила и гипс сняли.

Ты просила рассказать о нашей семье. Нас пятеро, еще две кошки и собака. Из животных у нас еще есть близнецы, но я должна называть их братьями. Мой отец работает адвокатом, а мама – в магазине здоровой пищи. Она верит, что неочищенный рис и соя спасут мир, поэтому мне приходится прятаться, чтобы съесть хот-дог. Бабушка пьет джин, но делает вид, что она этого не делает, и постоянно беспокоится о сердце дедушки. Это странно, потому что стимулятор сердца у нее, а не у него. Он милый и часто тайком дает нам шоколадки. И снова приходится прятаться.

Тетя Карла живет одна и пишет книги за других людей. Мы думали, что она выйдет замуж в июне, но ничего не получилось. У нее был хороший жених, но он из тех людей, которые замечают детей только тогда, когда спотыкаются о них. Дядя Роберт живет в Австралии, но сейчас он здесь. Думаю, он скоро уедет назад. Жаль, что они развелись. Тетя Карла говорит, что так легли карты.

У тебя классный музыкальный вкус. Мне тоже нравятся группы Cold Play, Snow Patrol u Kings of Leon. Мой любимый девчачий коллектив – Sugababes. У близнецов тоже есть своя группа. Представь звук, который получится, если скрести тупым ножом по ржавой крыше. Это бальзам для ушей по сравнению с тем, что они выдают.

Мне пора. Пора есть протеины. Фу!

Не кисни!

Глава семьдесят седьмая

Карла

В ресторане, в котором Роберт забронировал столик, освещение было романтично приглушено. В воздухе витал аромат неопределенности. «Шине» на Грин-стрит, где они встретились в первый раз. Карла узнала тревожные признаки, когда его ладонь задержалась на ее руке чуть дольше, чем следовало. Это заставило ее вспомнить прошлое… Иногда опасно возвращаться к тому, что безвозвратно ушло.

– Пропустим стаканчик на ночь? – спросил он, когда машина остановилась перед ее домом.

– Почему бы и нет?

Ей было все равно. Она слишком устала от постоянного ожидания, от неоправданных надежд.

Карла налила два бокала бренди и села возле него. Он взял ее руку и погладил безымянный палец, на котором не было кольца.

– Он дурак, что отпустил тебя.

– Он не хотел делить меня с дочерью.

– Заносчивый дурак.

– Шарон захочет делить тебя с ней?

– У нее нет выбора. Надеюсь, что смогу привезти Исобель в Мельбурн на летних каникулах. Я хотел бы, чтобы ты тоже приехала.

– Почему-то мне кажется, что это может стать последней каплей в чаше терпения Шарон.

– Вся эта история оказалась сложнее, чем я думал, – признался Роберт, которому удалось оттянуть отъезд еще на неделю, когда выяснилось, что с тонзилэктомией его сына удалось справиться. – Я бы остался дольше, если бы не Шарон и дети. Я хочу быть там, когда Дэмиан придет в себя после операции. Но это значит, что я обижу тебя и Исобель. Почему она не хочет принять правду и согласиться встретиться с нами? Почему?

– Ты слышал, что говорила Патрисия. Наша дочь напугана. Как только она встретится с нами, назад дороги для нее уже не будет.

У Патриот были грустные глаза, но при желании она могла прожечь взглядом насквозь. Это они обнаружили сегодня утром.

– Джой пришлось ко многому привыкать, но она еще не готова сделать последний шаг, – сказала она. – Такое бывает сплошь и рядом, когда дети, которых в раннем возрасте взяли на воспитание чужие люди, готовятся встретиться с биологическими родителями. Они отчаянно хотят наладить контакт, но страх парализует их. Я знаю, что у Джой другая ситуация…

– Исобель, – оборвал ее Роберт.

Патрисия кивнула.

– Для меня, в первую очередь, важны интересы Исобель. Пожалуйста, наберитесь терпения. Авария еще больше дестабилизировала ее. Мне очень жаль, что ваши надежды снова разбились.

Эта встреча оказалась такой же неудачной, как и все предыдущие. Извинения социального работника только усилили раздражение Роберта.

– Мы ее родители, и у нас есть права. Вы согласитесь, что мы достаточно долго ждали и страдали? – Он помрачнел. – Она вообще о нас подумала? Она понимает, что у нас тоже есть своя жизнь? Вы можете поговорить с ней еще раз и объяснить?

– Что вы хотите, чтобы я сделала, мистер Гарднер? – спросила Патрисия. – Пинками загнала ее на встречу с вами? Думаю, это было бы не самым дальновидным шагом к тому, чтобы начать семейные отношения.

После этого упрека они покинули ее кабинет.

Теперь, сидя рядом с ним на диване, Карла ощущала опасность.

– Я не могу, Роберт, – сказала она, когда он обнял ее за плечи. – Это нечестно по отношению к Шарон и твоим сыновьям…

– Это безумие, но у меня такое ощущение, что мы все еще женаты.

– Учитывая, что на Шарон ты женат намного дольше, чем был женат на мне, можно сказать, что это все твое воображение.

– Если бы, Карла! – Он встал и налил себе еще бренди. – Я возьму такси и поеду к Рейн… если только…

– Нет, Роберт.

Он тяжело опустился на диван.

– Я надеюсь, что этого ублюдка закрыли надолго.

– Ты думаешь, его признают виновным?

– А как же иначе? Дело-то ясное.

– Но он работал на буровой, когда она родилась…

– Боже, Карла, в чем дело? – взорвался Роберт. – Он украл нашу дочь! Дай мне хотя бы одно рациональное объяснение, почему ты веришь, что он невиновен в преступлении, которое уничтожило нас… наши отношения, будущее, которое мы могли бы разделить с нашим ребенком… или с детьми!

– Я виделась с ним, Роберт. Я видела, как он ведет себя с Джой… Исобель. Сюзанна Доулинг в конце делала вид, что беременна. Первые снимки УЗИ настоящие, что значит, что она была беременна, но потом случился выкидыш. Я уверена, что он действительно считал Исобель своим ребенком. Но неважно, что я думаю, Роберт. Присяжные решат, виновен он или нет.

– С каких это пор у тебя возникла такая уверенность?

Он сложил руки на груди и нахмурился. Она представила его на допросе подозреваемого. У него, вероятно, в этом случае такое же выражение лица – отсутствующее, но угрожающее.

– Ты хоть понимаешь, что каждый раз, как всплывает это имя, ты бросаешься его защищать? Я начинаю подозревать, что ты в него влюбилась.

Его слова пронзили ее, словно разряд молнии.

– Это глупо. Только потому, что я верю, что он невиновен… Как ты можешь говорить подобную чушь?

– Когда-то я любил тебя, Карла. Никто не знает тебя лучше меня. Будь осторожна. Ты ходишь по лезвию бритвы.

Глава семьдесят восьмая

Джой

Привет, Джессика!

Спасибо за твое последнее письмо. Моя нога все еще в гипсе. Это сводит меня с ума! Но на следующей неделе гипс снимают, потом начнется физиотерапия. Больница – это так скучно! Если бы я могла сбежать, то убежала бы… но не в «бокстере». Ты знаешь, как назвал меня этот урод? Дурнушкой! Я рада, что его машина превратилась в консервную банку, а олень не пострадал. Но я могла бы и не ломать ногу. А он отделался лишь сломанным носом! До аварии у него было рыло, как у свиньи, так что пластическая операция, думаю, пойдет ему только на пользу.

У меня теперь масса времени, чтобы подумать. Карла Келли и Роберт Гарднер не идут у меня из головы. Это была не их вина. Я так похожа на нее, и это странно. Но моя детская фотография просто ужасная! Я напоминаю форель. Так унизительно понимать, что ее разослали по всем городам и использовали в кампании по моим поискам.

Я проделала долгий путь, но все еще в самом начале дороги. Твои письма помогли мне прийти к этому решению. Я теперь признаю, что мать украла меня, но ни за что не поверю, что отец знал об этом. Если бы ты знала, какие у них были отношения, ты бы поняла, что он ничего не подозревал. Что бы они ни сделали с ним, я никогда не признаю его виновным. Надеюсь, что ты и вся твоя семья согласитесь со мной.