Олег Северюхин - Досталась нам эпоха перемен. Записки офицера пограничных войск о жизни и службе на рубеже веков
Контрабандисты начали вооружаться и нередко вступали в перестрелки с пограничниками. Появились первые потери.
Задержанная контрабанда, переданная в таможенный Комитет Магелана, повторно задерживалась на границе. Обнаружилось это случайно. В ходе перестрелки с контрабандистами была задержана крупная партия сигарет «Бонд» и «Магна», поступавших в различные области России в качестве гуманитарной помощи (на ярлыке был даже написан адрес получателя в РСФСР). Один ящик с сигаретами был пробит пулей и у отверстия осталась кровь переносчика. В другой ящик попала отрикошетившая пуля.
Контрабанду передали в республиканский таможенный комитет. Через две недели снова перестрелка (без жертв) и задержана примерно такая же партия сигарет. При осмотре снова было обнаружено кровавое пятно и след отрикошетившей пули.
Запускать контрабанду по третьему кругу? На заставах денег нет. Курильщики одинаково страдают от отсутствия табака, а мы выполнением пока действующего законодательства возвращаем контрабандистам отобранную контрабанду. (Чей окурок? Ничей, берите, товарищ сержант). Хватит. Все задержанные табачные изделия стали раздаваться в равных пропорциях солдатам и офицерам. Большая часть оставалась на той комендатуре, где произошло задержание.
Этим мы повысили заинтересованность личного состава в результатах охраны государственной границы и как-то отвадили охоту ходить с крупными партиями контрабанды, которую уже никто не вернет. Во времена Российской империи пограничники имели материальную заинтересованность от задержания контрабанды (четверть стоимости от задержанного), но о ней забыли в 1917 году и не помнят до сего времени.
Перед моим приездом был случай, когда солдат задержал российского гражданина с миллионом рублей в «атташе-кейсе» (это были огромные деньги в ценах 1990 года). Нарушитель отдавал солдату «кейс», чтобы он его спрятал и никому не говорил о наличии этих денег. Но солдат был человеком сознательным. Сдал задержанного и деньги. Получил премию в сто рублей. Вдумайтесь в цифру поощрения — целых СТО рублей за задержанный МИЛЛИОН (это тысяча тысяч рублей). Буквально через несколько месяцев эти сто рублей превратились в один «кайф», то есть в стоимость одного посещения платного туалета в славном городе Москве. В следующий раз этот солдат и его товарищи откажутся от премии в сто рублей и будут довольствоваться тем, что попало им в руки.
Во время передачи должности меня пригласили на мероприятие, которое редко кому удавалось увидеть и во время которого многие мужчины плачут. Необходимо было уничтожить около тысячи бутылок контрабандного коньяка. Коньяком его можно было называть только по этикетке, а внутри было такое пойло, от которого люди дохли как мухи, и уменьшалась вероятность появления потомства. Зачем уничтожать этот коньяк, если его можно реализовать, а вырученные деньги пустить на улучшение питания личного состава?
Оказывается, к этому коньяку уже давно тянулись нечистые руки, и реализация его породила бы такое невероятное количество слухов и предположений, что благие начинания потонули бы в море грязи. Командир принял твердое решение — в комиссионном порядке уничтожить, и с глаз долой. Стоит тысяча бутылок. Члены комиссии ее пересчитали, цифру занесли в акт. После этого четыре солдата в перчатках, резиновых фартуках и защитных очках стали бить бутылка о бутылку. Посмотрели, долго они еще так тюкать будут. Взяли автомат и прошлись по бутылочным шеренгам. Оставшиеся бутылки добили и поехали домой. Потом наблюдатели рассказывали, что приходили на место «экзекуции» люди и грозили кулаками в сторону отряда. Вероятно, контрабандисты или алкоголики.
Вся деловая жизнь столицы и райцентров крутилась вокруг пропусков на упрощенный переход границы. Это была основная валюта. Пропуска выписывались Министерством внутренних дел автономной республики, но должны быть заверены либо пограничным комиссаром, либо одним из двух его заместителей. Все деловые люди старались стать друзьями этих должностных лиц.
Мы также знали, что «фронтовики» и местное население охотно отвечают на все вопросы, задаваемые им сотрудниками соответствующих ведомств сопредельной стороны. По этой-то причине иранцы принимали меня за человека, который использует свое служебное положение для нанесения политического ущерба Ирану, вероятно, за знание китайского языка и остатков фарси. Иранские офицеры мялись при ответах на самые невинные вопросы. Вместе с тем, отдельные офицеры сами напрашивались на разговоры политического и другого характера. Но с такими собеседниками у меня почему-то не было охоты беседовать.
Иранские офицеры информации (контрразведчики) знали о том, что я являюсь главным должностным лицом по расследованию нарушений границы, ну а выводы из этого можно сделать разные. Как Василий Иванович в известном анекдоте о логическом мышлении: если ест селедку, то пьет воду, если пьет воду, то ходит мочиться, если мочится, то есть гениталии, а если есть гениталии, то он (она) естественно интересуются противоположным полом. Внешне это никак не проявлялось, но изучение фактов выдворения назырских граждан из Ирана показало, что выдворяли и неоднократно проверяли лиц, имевших подписанные мной пропуска. По пятницам мы с командиром части подписывали примерно по три сотни пропусков каждый. С его подписью не выдворяли никого. Аллах им судья.
Однажды, когда я встречался с помощником иранского погранкомиссара по решению вопросов передачи нарушителей границы, приехал начальник уголовного розыска Магелана, который просил передать погранкомиссару письмо с просьбой разрешить поиск пропавшего мальчика на территории Ирана.
С точки зрения международного права, такая просьба должна решаться на уровне министров иностранных и внутренних дел двух государств. Но Магелан, хотя и считал себя самостоятельной республикой, не имел официальных связей с правительством Ирана и поэтому не являлся участником переговорного процесса. Даже у Назыра не было официальных контактов с сопредельными властями. Все делалось на неофициальном уровне. Хочешь не хочешь, но нужно идти к пограничникам, через которых только и можно передать официальный запрос властям сопредельного государства.
Я, как заместитель погранкомиссара, взял на себя ответственность за передачу этого письма. Интересно было посмотреть на реакцию сопредельных властей и на то, как сотрудники магеланского МВД будут проводить розыскные мероприятия на территории сопредельного государства. Я еще тогда не знал о том пристальном внимании иранских властей к моим действиям и моим знакомым.
Помощник иранского погранкомиссара взял письмо и дал разрешение начальнику уголовного розыска проехать в Иран на своей автомашине. Милиционера я встретил только через две недели. Оказывается, в Иране его сразу задержали и отправили в тюрьму по приказу погранкомиссара.
По существующему там порядку, погранкомиссар является командиром пограничной воинской части, начальником полиции, прокурором, начальником контрразведки и начальником еще бог знает чего. Милиционер никак не мог взять в толк, по какой причине он был арестован и почему из него пытались выбить показания о действительной цели приезда в Иран, кроме поиска пропавшего мальчишки. Если бы письмо передал не я, то его в Иран просто бы не пустили. Я же письмо передал, только уступая его настойчивой просьбе и учитывая то, что он является родственником моего заместителя. Вообще-то, своих граждан надо искать на своей территории. А на сопредельной территории, если даже там живут братья по крови, должны искать сами братья.
По вечерам Магелан раскрашивался разноцветьем маленьких кафе и ресторанов. Устроенные по типу скворечников с открытыми в одну сторону летками, они освещались цветными лампочками. Искусственные фонтаны-водопады с подсветкой и музыкой в сочетании с эйфорическим воздействием разнообразных напитков создавали иллюзию картин из «1000 и одной ночи». В синей комнатке и шашлык был синим, синими были и лица посетителей. Соответствующие цвета принимало все, что находилось в разноцветных комнатках. Утренний осмотр кафе сопоставим пробуждению в лачуге после сладкого сна грез и приятных прикосновений. Так и вся жизнь этой окраины представляла внешнюю респектабельность центральных улиц и чиновников и скромность образа жизни основной массы населения, старающейся по-своему украсить быт и проявляющей большую человечность и порядочность, чем их избранники.
— Восток — дело тонкое, — говорил красноармеец Сухов.
То же говорил и офицер, которого я менял:
— Улыбка — это не показатель мыслей человека. Смотри на руку, которая за спиной — там может быть и кинжал.
Россия, как это ни прискорбно признавать, не является самообучаемым государством. Где бы ни лежали грабли, Россия, россиянин (вернее русский человек) всегда пойдет туда и наступит на них. Куда ни положи грабли, он их найдет и наступит. Получит удар по лбу, выматерится семиэтажно и пойдет по все той же дороге. Стоит только зажить ушибу, он уже готов наступить на новые грабли. Такая ему уготована судьба, или как сейчас модно говорить — харизма. Когда слышу это слово, то всегда обращаю внимание на физиономию говорящего, сравниваю ее совпадение с харизмой.
