Сон-трава. Истории, которые оживают - Воздвиженская Елена

А однажды Лизонька пришла из сада задумчивая. Она долго ходила из комнаты в комнату, поглядывая на барыню, словно желая что-то сказать, но не осмеливаясь. Наконец барыня не выдержала.

– Что с тобой, дитя моё? – спросила она у девочки.

– Маменька, – заговорила Лизавета, – Алёшенька просил передать тебе, что папенька должен быть осторожен, пусть не ездит нынче к лесорубам. Беда будет.

Барыня отшатнулась и побелела.

– Кто… Кто просил тебе передать?

– Ну как же, Алёшенька – братец мой!

Барыня дрожащей рукой нащупала стул и рухнула на него. В голове помутилось. Откуда Лизонька может знать про Алёшу? Они ни разу не обмолвились ни словом о нём. Не иначе дворовые растрепали. Уж она задаст им. И без того ребёнок не от мира сего, а теперь ещё и покойники будут ей «являться».

– Лизонька, деточка, где же ты видела Алёшеньку?

– Да у фонтана, маменька. Мы всегда там видимся.

– Как всегда?

– Он приходит поговорить со мной, рассказывает как живётся, а я ему рассказываю про нас. А сегодня он велел передать папеньке, чтобы тот не ездил нынче в лес.

– И как же ему поживается? – срывающимся голосом спросила барыня, сдерживая слёзы.

– Хорошо, он всегда в светлой рубашечке с голубыми отворотами, и в синеньких штанишках, чистенький и весёлый.

– Ты иди, Лизонька, – ответила тихо барыня, – Иди, деточка, порисуй.

Барин как раз после обеда собирался ехать в лес, проверять работников, те валили деревья верстах в трех от усадьбы.

– Не ездил бы ты нынче в лес, Василий Иваныч, – подошла к нему сзади жена.

– Да с чего это?

Барыня помолчала, а после и поведала мужу слова Лизоньки.

Нахмурился барин.

– Это ещё что за блажь? Поеду и точка. Мало ли что могло девчонке померещиться, уснула поди у воды, вот и привиделось.

А вечером привез барина приказчик со сломанной ногой. Вызвали доктора, наложили на ногу шину из досточек. А ночью, как всё улеглось, рассказал барин, как упало на него огромное дерево и чуть было не погубило, но чудом он успел отскочить и задело лишь ногу огромной корявой ветвью.

– А Лизонька-то права была, – прошептал он.

Спустя несколько дней Лизонька принесла родителям рисунок, она всегда показывала им свои работы. Но в этот раз они лишь успели взглянуть на лист, как тут же вскрикнули:

– Откуда ты взяла его?

– Нарисовала. Сама. Да что такое?

Родители промолчали. С листа смотрел на них их давно умерший сын Алёшенька.

Пришла зима. Всё чаще Лизоньке приходилось сидеть дома, но и тут она не скучала. Находила себе развлечения. Мастерила что-то из сухих листьев и шишек, ягод шиповника и еловых веток. В один из дней она соорудила некое подобие шалаша и показала матери.

– Вот под таким шалашиком Егорушка сидит.

– Какой ещё Егорушка? – удивилась мать.

– Скоро узнаешь, – ответила девочка.

А к обеду принесли дворовые весть, что пропал парень деревенский, за дровами в лес поехал и не вернулся. Лошадь домой пришла с пустыми санями, а его нет. Искали и не смогли найти. Тут-то и вспомнила барыня про шалашик.

– А как зовут парня-то?

– Егором.

– Ступайте бегом в деревню и передайте, что искать нужно под шалашом, – уверенно сказала барыня.

Вечером постучался в кухню старик Митрич:

– Передайте барыне, нашёлся Егорка-то. Угодил в заснеженную яму, прикрытую еловыми лапами, видать на зверя летом ставили, да и ногу подвернул. Почти сутки так просидел. Ну ничо, Пантелевна его на ноги поставит, застуду выведет. Так велели люди благодарность передать за подсказку-то.

Митрич мялся, теребя в руках картуз:

– Одно мне интересно, как же ж прознала барыня о том шалашике?

В другой раз Лизонька накрыла кукольный столик, рассадила своих кукол, подвязав им на головы чёрные тряпицы.

– Что это они у тебя такие печальные, Лизонька? – спросила барыня.

– Так ведь поминки справляют, – ответила девочка, «разливая» по чашечкам чай.

Через два дня пришла весть, что померла сестра барыни, живущая в соседнем поместье.

Уже все в усадьбе шептались, что Лизонька ведает. Только в глаза молчали. А ну как прогневается барин? А девочка тем временем предвещала то одно, то другое. Однажды барыня завела с ней разговор:

– Лизонька, откуда ж ты всё это узнаёшь?

– А мне люди сказывают.

– Какие люди?

– Разные. Приходят и говорят. Вот и сейчас дядя мне сказал, что перстень, который ты прошлым летом потеряла, под половицу закатился в гостиной, вторую от окна.

– Лизонька, да какой ещё дядя? Где он?

– Да вот же, возле тебя стоит, – рассмеялась девочка и убежала.

Барыня испуганно оглянулась, но никого с нею рядом не было.

Спустя время стала Лизонька грустной.

– Что с тобой, детонька? – спрашивает барин, – Уж не приболела ли ты?

– Нет, папенька, просто я не знаю как всё успеть.

– Да что за хлопоты у тебя?

– Люди приходят и просят, просят. А я не могу им всем помочь. То одно передай, то к другому пойди. А как я пойду? Мне ведь нельзя одной!

– Какие люди?

– Мёртвые.

Похолодели барин с барыней, да виду не подали. Спрашивают Лизоньку.

– Да как же мёртвые приходить-то могут? Спят они вечным сном.

– Это у вас они спят, а там, у нас, жизнь кипит.

– У вас?

– Ну да, там куда они все уходят. Или вы думаете, что со смертью и жизнь заканчивается? – удивлённо рассмеялась Лизонька и убежала, так и не дождавшись ответа.

– Что же делать нам, Василий Иваныч? – спрашивает барыня супруга, – Что же это творится? Да не умом ли тронулась наша Лизонька?

– Как же тронулась, когда все её предсказания сбываются? – ответил барин и оба замолчали, погрузившись в думы.

А Лизонька всё удивляла их день ото дня, то одно, то другое велит она сделать. И всё говорит, мол, усопшие велят. И вот пришла весна. Как раз то время, когда Лизонька появилась в их доме. Готовились супруги отмечать именины дочки. Созвали гостей. Пригласили музыкантов. Привезли из городу нарядное платье для дочери. А Лизонька лишь тихо улыбалась чему-то неведомому.

И вот наступил день именин. Во дворе накрыли столы. Развесили яркие фонарики. Собралось много народу. Все поздравляли именинницу, хлопали в ладоши и умилялись её красоте. Хотя за спиной перешёптывались, сочувственно вздыхая, мол, дурочка растёт, хоть и мила необыкновенно.

В самый разгар веселья Лизонька вдруг попросила слово.

– Маменька, скажи, а где моё покрывало?

Гости притихли. А барыня побелела.

– Какое покрывало, детка?

Они никогда не говорили Лизавете о тайне её появления в семье и всем дворовым наказали строго настрого молчать.

– Да то, которое в корзине было со мною.

– Доченька, я не понимаю, какая корзина?

Лизонька нетерпеливо подёрнула плечиком:

– Ах, маменька, да ведь оно в твоей комнате лежит, в коробке под кроватью, мне Алёшенька говорит.

Барыню бросило в жар. Гости молчали, уставившись на именинницу.

А та продолжила:

– Маменька, вели принести покрывало, а после я вам кое-что скажу.

Барыня велела сходить за вещью, а как покрывало принесли, Лизонька взяла его в руки и вышла в центр полукруга, образованного столами.

Яркий свет фонариков, со множеством свечей внутри, освещал её хрупкий, тонкий силуэт, белые кудри её рассыпались по плечам, а распахнутые глаза сияли нежным фиалковым светом, вся она излучала и передавала собравшимся какое-то непонятное, волнующее чувство. Лизонька обвела всех взглядом и произнесла:

– Маменька, папенька, однажды я пришла в ваш дом, чтобы утешить и принести радость. Но мне пора.