Павел Астахов - Мэр
– Это ходатайство!
Колтунов растерянно моргнул, а Брагин яростно оглядел комнату и вдруг словно что-то понял.
– Где секретарша?! А? – заорал он.
– Я ее отпустил. Пораньше. Ей же плохо стало… – начал говорить Колтунов и умолк. Он уже догадывался, из-за чего так перенервничала секретарша.
– Ох и му… – начал Брагин и осекся.
А только что сидевший выпрямившись, как перед смертью, Павлов издал смешок, а затем схватился за живот и начал безудержно хохотать. И чем громче он смеялся, тем сильнее вытягивались лица всех, кто уже приготовился вынести адвокату окончательный профессиональный приговор.
– Полковник, знаете, как это называется в криминологии? – отсмеявшись, поинтересовался Павлов. – Попытка с негодными средствами! Почитайте на досуге учебники… вам будет полезно.
Лицо Брагина почернело от ярости, а в дверь уже протискивался через телевизионщиков прокурор Джунгаров.
– Ну-ка, дайте пройти! Что тут происходит? Кто объяснит?
Павлов приветливо махнул рукой:
– Позвольте мне! Сотрудники отдела по борьбе с оргпреступностью получили сообщение, что здесь собрались эксплуататоры и задумали новое преступление против рабочего класса. Но информация оказалась ложной!
Адвокат повернулся к оперативникам:
– Ошибочка вышла, граждане милиционеры! А если есть желание… – он потряс перед слушателями своим смартфоном с подмигивающей надписью «record», – можем просмотреть этот сюжет в лицах. Со звуком! Начиная со вчерашнего разговора! Что скажете, Дмитрий Владимирович?
Колтунов схватился за сердце и пошатнулся.
Доверие
Пожалуй, вплоть до этого момента Алена не верила никому. Однако, едва дело ее мужа было отправлено на доследование, по меньшей мере один человек, достойный доверия, у нее появился. Тогда она и пригласила к себе Павлова, и, странное дело, Артем Андреевич оказался вовсе не таким занудой, как она думала.
– А Джунгаров стоит и ничего не понимает, – беззаботно улыбаясь, рассказывал адвокат, как его пытались уличить в даче взятки, – стоит посреди кабинета и хлопает глазами! «В чем дело? В чем дело?» – Он изобразил Джунгарова так похоже – нахмуренные брови, застегнутый на все пуговицы пиджак, руки сложены на животе, что Алена захлебнулась от смеха.
Она сидела в плетеном кресле, поджав под себя ноги. Футболка, брючки-бриджи, загорелые холеные руки, плечи, ноги. Открытое классическое лицо. Легкий теплый ветерок, залетевший на веранду, гладил ей лицо и волосы… Алена знала, что она хороша, об этом говорили глаза Павлова.
– Короче, обделались они по полной! – грубовато высмеял врага Артемий Андреевич, и это тоже было правильно. Ибо кто будет возить Колтуновых и Джунгаровых по асфальту, если не тот, кто привык побеждать?…
Павлову здесь, на ее даче, явно нравилось все. Во всем чувствовалась ее заботливая рука истинной хозяйки. Алена сама сделала наброски интерьера, корректировала планы архитектора и даже научила кое-чему строителей. Игорь Петрович давно воспринимал ее многогранные таланты как должное, а вот Павлов удивлялся и удивлялся – каждый раз.
А потом они перешли на разговор об искусстве, обсудили импрессионистов и раннее творчество Родена и с обоюдным восторгом погрузились в воспоминания о любимых Париже, Версале, Фонтенбло и Барбизоне. А потом упала ночь, с ней пришли прохлада и чувство одиночества, и Алена сказала то, о чем не прекращала думать – даже когда хохотала над пародийным изображением Джунгарова. И даже когда спорила о Родене.
– Артем, у меня беда – с удочерением. Я не знаю, что делать. Вы поможете?
Предательство
Лущенко ждал – все те две недели, что его дело находилось на доследовании. А за день до начала слушаний дверь клетки распахнулась, его вывели, и через пару минут он сидел в полупустом кабинете, а над ним возвышался Брагин.
– Ну, что, подсудимый Лущенко, так и будете запираться?
Игорь Петрович улыбнулся:
– Дело ваше лопается, Брагин. Гнилыми нитками шито.
Брагин охотно кивнул:
– Все так. Только вы, наверное, хотели сказать, не «ваше», а «мое» дело – дело подсудимого Лущенко.
– Пусть так, – согласился мэр.
– Да-да… – задумчиво произнес Брагин, – лопается. Вот только Куксо…
Игорь Петрович покачал головой:
– Куксо не имеет ко мне отношения.
– Зато к Алене Игоревне имеет, – зло и весело парировал Брагин. – И, знаете, перед тем, как сбежать, он мне многое рассказал и даже написал. Например, вот это.
Брагин показал мэру листок с криво написанными рядами цифр, и Лущенко пожал плечами: он понятия не имел, что это за цифры. Может, счета, а может, статистические данные о миграции лосося. Мэр этих цифр не боялся.
И тогда Брагин сказал что-то непонятное:
– Чирков ее сдал.
Лущенко растерянно моргнул:
– Что вы сказали?
– Я сказал, что Чирков сдал Алену Игоревну. Лично Сериканову позвонил и лично Сериканова вздрючил. За нерешительность.
Лущенко, не веря, тряхнул головой:
– О чем вы говорите? При чем здесь Чирков и… моя жена?! При чем здесь вы, наконец?!!
– О-о-о, как вы завелись, – усмехнулся Брагин, – горячо… горячо.
Игорь Петрович принужденно рассмеялся:
– Вы плохо знаете приличных людей, Брагин. Слишком долго в грязи… И вообще, Чирков бы не сдал ее ни за что. Они вместе начинали. Не все, но очень многое. Они учились вместе, наконец!
Брагин выпятил губы и весело, по-детски, с треском пропустил меж них воздух.
– Пр-р-р-р… Не кипятись, Лущенко.
– На «вы», пожалуйста, – жестко одернул его мэр.
Но Брагин как не расслышал.
– Да, я… в грязи, – тоскливо глянул он в окно, – а потому я знаю людей. Все всех сдают. Чирков сдал Алену. Алена сдала мужа. А адвокат сдает обоих.
Игорь Петрович насторожился:
– Какого мужа и какая Алена сдала? Вы о ком вообще?
Брагин печально вздохнул, полез в нагрудный карман и швырнул на стол пачку фотографий:
– Это они с адвокатом на вашей даче.
Внутри у Лущенко оборвалось. Прямо перед ним была Алена. Она сидела в плетеном кресле, поджав под себя ноги. Футболка, брючки-бриджи, загорелые холеные руки, плечи, ноги. Открытое классическое лицо. Игорь Петрович видел ее такой в самые лучшие их минуты. Он видел, чувствовал, узнавал даже этот легкий теплый ветерок, залетевший на веранду, что гладил ей лицо и волосы. Но напротив сидел адвокат Павлов, и в его глазах Лущенко без труда читал то, за что можно было и набить…
– Там, внутри, нам, конечно, съемка не удалась, – проронил Брагин.
– Что? – поднял глаза мэр.
– Не удалась, говорю, съемка, – деловито пояснил Брагин, – по техусловиям. Да и свет они не включали…
– Что?
Брагин покачал головой:
– Я не буду говорить вам то, чего не знаю. Я – опер. Я работаю с фактами. А факты, увы, таковы, что все сдали всех. На вас уже все давно готово. Алену, видимо, посадят под арест месяца через два-три, ну, а там уже от нее будет зависеть.
Лущенко поднял глаза:
– Как – под арест? Что вы такое говорите?
– Да-да, под арест. А она беременна…
Лущенко открыл рот, да так и замер, а Брагин хмыкнул и сгреб фотографии со стола.
– Не знаю, правда, от кого – от вас или… от этого. Не скажу. Но тест у нее по срокам как раз на время вашего ареста показывает. Кстати, она вам раньше не изменяла? Это впервые?
В глазах у Лущенко помутилось.
– Жаль ребенка – в зоне вырастет… – пробубнил где-то рядом в темноте голос. – Эй! Врача! Врача сюда!
Телефончик-2
Дмитрий Владимирович был взбешен: дело с доследования уже вернули, а Петра Козина – пусть шаткую, но опору всего судебного процесса – было невозможно найти!
– В офис звонила? – допрашивал он Анечку.
– Звонила, – испуганно кивала секретарша, – и в офис, и домой, и даже его родственникам в Сарапул!
Дмитрий Владимирович яростно фыркнул, начал нервно перетряхивать все документы, что у него были по Козину, поймал на лету выпорхнувшую из бумаг яркую, словно тропическая бабочка, визитку и тут же увидел этот телефонный номер на обороте.
– По этому позвони.
Анечка принялась набирать номер – один раз, второй, третий…
– Не набирается, Дмитрий Владимирович.
– Дай сюда…
Колтунов надел очки, быстро пересчитал цифры номера и сразу все понял.
Одержимый манией собственной значимости, а возможно, и преследования, Козин явно зашифровал этот номер.
– Без первых трех цифр набирай, – усмехнувшись, протянул он визитку Ане, – и все сразу получится.
Отказ
Алена Игоревна завершала дела решительно и быстро. Нет, надежда на то, что Игоря удастся вытащить, оставалась – она не верила в свое собственное светлое будущее. Впереди ее определенно ждала несколько иная жизнь, но, как знать, думала она, может быть, эта новая жизнь будет не менее честной и яркой, чем прежняя. Куксо, нотариус, офис и снова нотариус, а около пяти вечера она подвела итог и выехала в детдом. Следовало поговорить с директрисой.
